Людмила Максимчук

   «Праздник», 2005, 2024

 Эта книга – для детей и взрослых, рассчитана на читателей любого возраста. Многих из них заинтересуют разноплановые стихотворения и короткие занимательные рассказы. В книге использованы личные авторские материалы, наблюдения за жизнью ребёнка, отражены особенности детского восприятия мира. Книга пронизана любовью к природе, теплом воспоминаний о детстве, искренностью отношений между родителями и детьми. Идея раскрытой радуги сопровождает всё повествование, символизируя собой идею мира и добра, заложенную в природе. Авторские иллюстрации живо участвуют в повествовании.

Воспоминания о своем детстве, о детстве моей дочери, интерес к другим, современным детям, подтолкнули меня к «Празднику».

Сами устройте себе праздник в своей семье – такова идея книги.

Изображение раскрытой радуги сопровождает повествование, символизируя собой идею мира и добра, заложенную в природе и человеке.

Книга рекомендуется для семейного чтения.

Пусть праздник будет в каждом доме!

 Как хорошо вечером, после ужина, собраться в кругу своей семьи,
поговорить по душам, раскрыть альбом с семейными фотографиями,
вспомнить о своём детстве,
почитать вместе с детьми славную, добрую книжку!

 И ВОТ…

 Людмила Максимчук

написала стихотворения,

детские рассказы, записала беседы с дочерью

 и нарисовала иллюстрации, чтобы получился

настоящий праздник

для всех детей и взрослых

 

***

 

 Все взрослые когда-то были детьми,

но их детство осталось вместе с ними.

Все дети когда-нибудь станут взрослыми

и детство своё запомнят навсегда.

 

Наше детство и память о нём - это и есть

  ПРАЗДНИК

 

 Стихотворения

Девять негритянских спиричуэлов

Беседы с дочерью

Несколько историй, записанных позже

Картинка моего детства

 

***

Стихотворения

       ПРАЗДНИК

В придуманном, весёлом мире

Давай-ка поживём!

В моей душе, в моей квартире –

Подъём, подъём, подъём!

 

Откроем настежь окна, двери –

Печаль-тоску прогнать,

Взобьём перину в пух и перья,

Так, чтоб в неё нырять!

 

Цветами все углы украсим,

Гирляндами – балкон.

Устроим яркий, шумный праздник

Хотя бы раз в сезон.

 

Наполним фруктами, вареньем

Все вазы на столах,

Заменим нашим отраженьем

Прохладу в зеркалах,

 

Разрежем торт, зажжём все свечи –

Без них – не торжество!

И сразу станет проще, легче

Поверить в волшебство.

 

…Смотри! В сверкающей мантилье

К нам волшебство летит.

Оно всем нам подарит крылья

И за собой умчит

 

В страну прекрасных, добрых сказок,

Заманчивых затей,

Оно не пожалеет красок

Для взрослых и детей.

 

Оно осыплет нас огнями

(Ну, как не помечтать?),

А нам поможет королями

И Золушками стать!

 

Спектакль с нами разыграет,

Откроет пышный бал,

Потом к веселью приглашает

Задорный карнавал!

 

...Улыбки, танцы, угощенье,

И новые друзья,

И фейерверк, и приключенья –

Волшебные края!

 

...Но вот уже пора обратно,

Хоть жалко уходить:

Ведь праздник, яркий и приятный,

Не может вечным быть.

 

Мы знаем, он когда-то снова

Нас в гости позовёт,

Мы долго ждать его готовы,

И нас он тоже ждёт!

                  

Август 1987 г.. в редакции 2023 г.

РАДУГА

 

Радуга капли роняет,
Дождик почти перестал.
Снова над миром сияет
Солнечный яркий кристалл.

 

Скоро просохнут дорожки,
Скоро шмели зажужжат.
В радуге, словно сережки,
Бусинки неба дрожат.

 

Роза бутоны раскрыла,
Пел колокольчик, звеня.
Радуга нам подарила
Музыку летнего дня!

                                         

Январь 2001 г.

     ВРЕМЕНА ГОДА

 

  1. ЗИМА
     РОЖДЕСТВО

Приюта не нашлось,
Угла, по крайней мере.
Родиться довелось -
У пастухов в пещере.

 

Глухая ночь была,
И блеяли овечки,
И не было тепла
От захудалой свечки,

 

И серых скал гряда
Пещеру окружала,
Но ранняя звезда
С Востока воссияла,

 

Затмила небосклон,
Все звезды и светила;
Благословенный сон
Младенца сторожила.

 

…Господь зажег звезду
Для всех людей на свете
В тот день, который ждут
И любят Божьи дети,

 

В тот самый день святой,
Когда весь мир трепещет,
И радугой живой
Над миром радость плещет!

 

Приюта не нашлось -
В пещере Он родился.
Но все - потом  сбылось,
И мир пред Ним склонился...                                                                    

                                                            Январь 2001 г.

     ВОЛШЕБНИЦА-ЗИМА

В короне белоснежной, ликуя и сверкая,
Она слетела с неба! Нарядная какая!

 

Богатая и щедрая - какая королева!
Сапфиры и алмазы - направо и налево!

 

Вплела она каменья в узоры ледяные,
Посеребрила тропки и просеки лесные,

 

Деревьям подарила заколки в жемчугах,
Болота утопила в атласах и шелках,

 

Озера отстрочила сверкающей тесьмой,
Прикрыла речку шалью с пушистой бахромой...

 

Всё в меру, всё со вкусом - и камни, и тесьма.
Сама колдует моду и царствует сама!

 

Октябрь 1991 г.

   2. ВЕСНА
      ПАСХАЛЬНЫЕ ДНИ

Мы все эти дни были очень дружны,
Мы словно проснулись с приходом весны,

 

И вместе с сестренкой мы все, что смогли,
Убрали, почистили, блеск навели.

 

Мы очень устали, но это не в счет…
Мы ждем, когда мама кулич испечет,

 

Покрасит яички, накупит сластей
Для праздника Пасхи, для лучших гостей…

 

И вот  - ликованием полнится храм  -
Великая радость подарена нам!

 

…Вернемся из храма. Кругом – благодать!
Господь уже больше не будет страдать.

 

Весенние ангелы пели с небес:
«Христос наш воскрес, Христос наш воскрес!

 

Для вечной весны, для любви и спасенья
Над миром восходит заря Воскресенья!»

 

Август 2002 г.

ВЕСНА-РАБОТНИЦА

 

Давно пора проснуться саду –

Пришла работница-весна!

Готовьте грабли и рассаду,

Лопаты, грунт и семена.

 

Весна хлопочет в огородах,

И в деревнях, и в городах.

Её душа – в зелёных всходах

И в расцветающих садах.

 

Вы отговорок не ищите –

Весною дорог каждый час.

Весне всем миром помогите.

Она старается для вас!

 

21 августа 2023 г.

       3. ЛЕТО
       КАНИКУЛЫ

Наконец-то мы дождались
Ясной солнечной поры!
Мы ныряли и купались,
Мы спасались от жары.

 

Собирали землянику,
В мяч гоняли целый день.
Красота – пора каникул!
…Хоть и убегали в  тень,

 

Все равно – так загорели,
Что друг друга не узнать.
Мы за лето всё успели.

Вот как надо отдыхать!

                                                             Август 2002 г.

ИЮЛЬСКИЙ ДОЖДЬ

 

Дождь задорный, дождь июльский

По бульварам прошагал.

Дождь задорный, дождь июльский

Всех прохожих разогнал.

 

Дождь весёлый, дождь июльский

Пробежался по полям.

Дождь весёлый, дождь июльский,

Как ждала тебя земля!

 

Дождь беспечный, дождь июльский

Ни за что не удержать!

Дождь беспечный, дождь июльский

Обещает урожай.

 

Июль 2023 г.

 4. ОСЕНЬ
 ОСЕНЬ, ПОДОЖДИ! 

Осень, ты опять пришла?
Мы тебя не звали:
Урожай ты принесла,
А тепло - едва ли.

 

Осень, ты уж подожди,
Подари нам милость,
Отмени свои дожди,
Пасмурность и сырость.

 

Ты листву позолоти,
Дай тепла и света,
Остальному - по пути
Научись у лета.

 

Декабрь 2000 г. 

ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

 

Люблю гулять по лужам

В любую непогоду,

Смотреть, как листья кружат

По саду-огороду.

 

Вот-вот нагрянет дождик –

Спасибо грозной туче.

Остался дома зонтик.

Промокну – даже лучше!

 

А после – солнце выйдет,

Дождинками играя.

И сразу все увидят,

Что осень – золотая.

 

Вернусь домой с прогулки,

Возьму альбом и краски

И осень нарисую –

Свободно, без подсказки!

 

2023 г.

ОРАН­ЖЕ­ВЫЙ ЦВЕ­ТОК

Когда оранжевое Солнце

Плеснуло краски на восток,

В саду у бедного японца

Расцвёл оранжевый цветок.

 

Мир о́жил. Юноша проснулся

И вышел в сад. А где ж бутон?!

К волшебному цветку нагнулся

И лепестков коснулся он…

 

Внутри цветка сидела фея

В шелках оранжевой пыльцы:

Воскликнул он, благоговея:

«О счастье! Но откуда ты?!»

 

«Я – фея всех цветов на свете.

Я – тайна твоего цветка,

Цветам, рождённым на рассвете,

Несу дыханье ветерка.

 

…Сюда мой путь был издалёка,

Где лёд не тает и весной…

Цветущие края Востока

Явились сами предо мной.

 

Я в книге судеб прочитала

Свою судьбу – в судьбе цветов

И много лет тот сад искала

Среди ухоженных садов.

 

Я так давно найти хотела

Цветок для сердца моего,

Цветник для сердца моего,

И сад для сердца моего,

Что уж отчаяться успела,

 Да вот… почти нашла его».

 

«Почти? Но – тайна? Как поверить

Своим глазам?» – «Душе своей

Доверься! Ты, по крайней мере,

Стал сам цветком среди камней,

 

Неброским, скромным… Не смущайся,

Понять меня ты постарайся!

 

Я – фея, дух, я твёрдо знаю

И вдохновенно обещаю,

Что стану девушкой живой,

Когда найду любовь и счастье.

…Хочу, чтоб жил избранник мой

Подальше от высокой власти,

Чтоб был и в помыслах прекрасен,

И с доброй, с чистою душой!

 

Поверь, таких на свете мало.

Я облетела целый свет.

Кого я только ни встречала!

Уже отчаиваться стала…»

«Постой! Я тоже много лет

 

Мечтал о встрече необычной,

Но думал, что не доживу:

С моей фантазией привычной

Я повстречался наяву!»

 

«А я… Так рада, что сумела

Тебя увидеть изнутри!

Твой мир подробно разглядела.

Меня ты также рассмотри.

 

И если мы поймём друг друга,

С тобой останусь в свете дня.

А если нет – нагрянет вьюга,

Снежинкой сделает меня

 

И унесёт в сады другие».

– «Нет, погоди! Я одинок...

Мне тяжело… Все дорогие

Меня покинули давно…

 

Отец мой умер очень рано,

Работал много – вот беда!

Я помогал ему изрядно,

Но был я маленьким тогда…

 

Мы с матерью вдвоём остались.

Трудились, помощи не ждали,

Концы сводили мы с трудом…

Так время шло, ветшал наш дом.

 

Мысль об одном: работать надо…

И только сад нам был отрадой!

...Да матушка уже больна…

А перед смертью мне она

 

Последний сон свой рассказала,

Не до конца, но… обещала,

Что жизнь меня вознаградит,

Что времени пройдёт немало,

И непременно прилетит

 

Ко мне награда, только нужно,

Чтоб я не забывал наш сад,

Не стал в чужих руках игрушкой,

Чтоб не роптал… И как я рад!

…………………………………

Теперь я счастлив и богат».

 

…Тут фея из цветка вспорхнула,

Реальный облик приняла –

Она красавицей была!

«Ты счастлив?» – «Да!» – Рукой взмахнула,

И два оранжевых крыла

Из тех, что были лепестками

Того прекрасного цветка,

Подняли их над облаками.

...Заря ласкала облака,

 

И все цветы садов и парков

Им пели песни лепестков.

...Они устали от подарков –

От пенья, птиц и облаков.

 

Они парили и кружили,

Они смотрели на Восток.

Они сердца соединили

В один оранжевый цветок!

                    

…Когда уже к закату Солнце

Лучи склонило до земли,

В саду счастливого японца

Все камни розами цвели!

 

Март 2001 г., в редакции 2023 г.

СОН О РОЗЕ

 

 

Роза в воде? – Возле воды,

Гордый бутон из Теберды.

 

На лепестках капли дрожат,

Стебель в шипах камнем прижат...

 

В раме камней, в давнем плену,

Розы слеза ранит струну,

 

Как из груди стон извлечёт –

Из глубины звук потечёт!

 

Боль и тоска в музыке роз,

Плачет цветок льдинками слёз,

 

Даже во сне, даже во сне

Жалоба роз слышится мне!

 

***

Роза во сне? Трудно уснуть...

Трудно зимой лето вернуть.

 

…Снег Теберды роз не щадил,

Он круглый год холод хранил,

 

Розы стеной льда окружал,

Стебель в шипах глыбой прижал.

 

Снег и зима – словно в тиски

Взяли цветок, все лепестки,

 

Давит мороз, давит сильней –

Но не достиг гордых корней!

 

…Были у роз светлые дни,

Помнят тепло лета они,

 

Помнят тепло ласковых рук

И торжество света вокруг.

 

Как же теперь розе помочь,

Как победить холод и ночь?

 

Можно помочь. Ты не грусти.

Если успеть, можно спасти.

…Есть в Теберду тропки-пути,

 

Да не ищи лёгких дорог…

Медлить нельзя: мёрзнет цветок!

 

Не забывай, что красоту

Нужно беречь, словно мечту.

       

Через мороз, через дожди

К розе с мечтой сердца иди.

 

Не говори, что не дойдёшь,

Верь и не жди, что упадёшь,

 

И не страшись острых шипов,

Освободи их от оков,

 

Только тогда розу спасёшь,

Только тогда счастье найдёшь

 

Не в кошельках, не в облаках,

С розой в груди, с розой в руках!

    

***

 

Роза в руках? – Роза в воде,

В скалах, в песках и в Теберде…

 

Роза опять вольно цветёт,

Ей соловей песню поёт,

 

Радость – в её новой судьбе,

Роза любовь дарит тебе,

 

Мне и тебе дарит она

То, чем сама окружена!

 

Радость души так велика,

Что превзошла радость цветка:

 

Песня души, песнь соловьёв –

Мир – без конца, мир – без краёв!

 

***

Музыка роз, музыка дня,

Мир красоты манит меня.

 

Роза в своих ярких лучах

Даже во тьме – как при свечах,

 

Роза в ночи – как на заре,

Роза в стекле – как в серебре!

 

Выше любых звёзд и наград,

Нет для неё стен и преград!

 

Роза плывёт, роза парит,

Роза в моём сердце царит.

 

Взрыв и полёт, холод и жар...

В небе цветёт розовый шар!

 

***

Розовый свет, розовый звон,

Мир озарил розовый сон...

 

Февраль 1999 г., в редакции 2023 г.

НА АРЕНЕ – ДЕТИ

  К заключительному представлению Первого всероссийского
        фестиваля  детских цирковых коллективов  летом 2002 года

Цветной бульвар. Московский цирк.
В вечернем ярком свете
Сверкает пестрых красок мир.
Его герои – дети.

 

Звучит веселый марш побед,
И дует ветер свежий.
Здесь цирка – слава и рассвет.
Встречайте на манеже!

 

Парад огней, парад цветов!
Смеющиеся лица!
Из самых разных городов
Детей везли в столицу.

 

Они – жонглеры, прыгуны,
Гимнасты, акробаты,
И мастерству их нет цены -
Отличные ребята!

 

Здесь начинается  отсчет
Больших, счастливых судеб…
«Титаник» - уплывет вперед,
Для «Статуэток»  - свой черед,
И «Маленькому Принцу» взлет -
Все непременно будет!

 

…Пусть будет больше на Земле
Торжественных событий.
В глазах детей - восторг и блеск! –
Пришла пора открытий.

 

Их ожидает впереди
Огромная арена,
Ведь для искусства – нет границ.
Весь мир – большая сцена!

 

Фестиваль, фестиваль, фестиваль,
Фейерверки веселых огней.
Это – цирк, это праздничный бал,
Это – счастье и радость детей!

 

Сентябрь 2002 г.

 

P.S. «Титаник», «Статуэтки», «Маленький Принц» - названия оригинальных цирковых номеров, участвовавших в заключительном гала-концерте.                                  

     КОВРИКИ

Мне нравится мой коврик на полу.
Он звук шагов привычно заглушает.
Немножечко заштопан он в углу,
Но все равно квартиру украшает.

 

Мне нравится и коврик на стене.
На нем светлы арабские узоры.
Он - бездна тайн, он шепчет ночью мне
И заклинания, и наговоры...

 

Веселые мелодии звучат,
Когда шумят соседи за стеною.
Лукавый коврик! Он бывает рад
О чем-нибудь посплетничать со мною,

 

Надоедает, нечего сказать;
Придется подобрать ему замену,
А "говорящий" коврик наказать
И перевесить на другую стену!

 

 Вот коврик на софе - мой лучший друг,
На нем люблю в подушках поваляться.
В прихожей коврик так похож на луг,
Среди цветов приятно прогуляться.

 

Есть коврик, что слепила я сама,
Из бархата кусочки вырезали...
Как я люблю восточные дома
В коврах и благовониях сандала!

 

...Люблю ковры, их мягкость и уют,
Оригинальность и традиционность;
Ласкают глаз, тепло передают
И сообщают чувствам утонченность...

                                                              Май 1989 г.

                ЖАЛОБА КОЛЮЧКИ

             

              Как жалко, что я не умею летать,

              Как жалко, что мне уже птицей не стать.

              Как жалко, не стану я тучкой,

 

              Не стану рябиной, не стану сосной,

              Не стану фиалкой, и даже весной 

              Останусь верблюжьей колючкой.

              

             Март 2000 г.

                                                                         

                                                                                                               КРАСНАЯ ИКРА

Мы аквариум купили
В самую жару.
Разводить мы в нем решили
Красную икру.

Да не так, чтоб три икринки
Плавали по дну,
А чтоб, словно на картинке, -
Все одна в одну! 

И чтоб к завтраку - так ложкой
И на бутерброд,
А к обеду - поварешкой -
Угощать народ! 

А ведерко - так на ужин
С верхом наберем!
Тут подход особый нужен,
Завтра и начнем. 

...То ли мы не то купили?
То ли что не так...
Разводить-то мы решили,
Да не знаем как!

                                            

Сентябрь 2000 г.  

      ЧУДО – ЖИЗНЬ

Смотри, как бьется невод -
Трепещет рыба в нем.
Смотри, светлеет небо
Под солнечным огнем.

Ты видишь? Чудо-краски
Хотят цвести, сверкать,
Как будто Чудо-сказка
Решила былью стать!

 

Послушай Чудо-звуки
И Чудо-голоса -
Нет в жизни серой скуки,
Все в жизни - чудеса!     

 

Апрель 1975 г.

 

  

                ДИЕТА
        Моей дочке Маше 

 

 

Мама варит суп невкусно,

И желудку очень грустно.

Вот поджарить бы котлету,

Поперчить да посолить!

Сочинили мне диету,

Чтобы голодом морить!

 

И приходиться жевать,

Не плеваться, а глотать

Всё варёное-парное

Несолёное-пустое,

 

Чтоб диете угодить,

Да ещё таблетки пить,

Да анализы сдавать,

Да врачей не забывать.

 

Ох, уж эти мне таблетки!

Подарить бы их соседке,

Или кошке, или рыбке,

Или птичке – по ошибке.

 

А взамен – филей копчёный,

Помидорчик бы солёный,

Маринованный лучок,

Сало, шпроты, чесночок.

 

Что? Нельзя? Вы это бросьте!

Ведь придут когда-то гости,

Вот тогда и поглядим,

Что на стол мы подадим,

 

Уж, наверное, не кашу!

...И гулять отправьте Машу,

Чтоб ребёнок не мешал,

Безнаказанно страдал –

В одиночку голодал!

 

Март 1991 г., в редакции 2017 г.

 

 

      КОШКИ - МЫШКИ

Прибежала мышка к кошке:
«У меня пропали крошки

Замечательного сыра, и о них душа грустит!»
Кошка мышке отвечала:
«Лишь бы мышка не пропала,
Да к тому же, чтоб у кошки не пропал бы аппетит!»

 

Февраль 1989 г. 

    ВОСПИТАНИЕ

Проснулась утром девочка. Не хочется вставать,

Причёсываться, завтракать, кроватку застилать.

 

Одежда вся разбросана, расчёску не найдёшь.

Какое удовольствие, когда вот так живёшь?

 

В колготках дырки светятся, а ногти – с бахромой,

И нос, и уши – грязные. Противно и самой!

 

Печально. Грустно... Слёзками умыться – толку нет.

Но для такого случая есть правильный совет.

 

Вот если б эту девочку умыть и причесать,

Никто грязнулю прежнюю не смог бы в ней узнать:

 

Глаза у крошки ясные, и волосы блестят,

А на щеках – две ямочки. Такие не грустят!

 

За чем же дело станется? За мылом и водой,

За нитками-иголками и прочей ерундой.

 

Но не давали девочке уроков чистоты,

Не объясняли умнице законов красоты.

 

Не научили взрослые. А сами каковы?

В другой семье ту девочку и не узнали б вы:

 

Отглаженное платьице, опрятные носки,

Почищены, отмыты и нос, и башмаки.

 

Приятно перед зеркалом обновки примерять,

Приятно и с подружками на улице гулять.

 

От радости захочется запрыгать и запеть,

И киснуть будет нечего, и незачем реветь!

                            

 Январь 1991 г., в редакции 2023 г.

 

НЕ БУДУ!

 

Раскиданы игрушки по дивану?

Не стану я игрушки собирать!

И волосы расчёсывать не стану.

Не буду застилать свою кровать.

 

Посуду мыть – тем более не буду:

Ведь я не ела кашу или суп.

Зачем мне мыть какую-то посуду?

Я просто съем банан и колбасу.

 

Бегом во двор – гонять на самокате,

Весь день гулять с компанией ребят,

Домой вернуться только на закате!

Послушные пусть дома посидят.

 

15 июля 2023 г.

НЕ ТАК! 

Хвост котенку прищемили -
Он мяукает НЕ ТАК,

Люстру на пол уронили -
Плачет мама, но НЕ ТАК,   

    

"Мерседес" вчера украли 
Папа злится, но НЕ ТАК,

В зоопарке львы сбежали -
Взвыл директор, но НЕ ТАК, 

 

Да, НЕ ТАК, НЕ ТАК, НЕ ТАК,
Десять тысяч раз НЕ ТАК,    

 

Как вопит наш ангелочек,
Папамамочкин сыночек,
Бабадедушкин внучочек,
Набалованный слегка,

При свиданьи с манной кашей,
Лучшей в мире манной кашей,
Самой вкусной в мире кашей,
И стаканом молока!

 

Февраль 1991 г. 

           СОБАЧЬЯ ДОЛЯ

Одной собаке бросишь кость -
Поймает на лету.
Другая - на дыбы и в злость -
Схватила б, да не ту! 

 

Какую ж? Надо полагать, -
Потяжелей кусок.
Наверно, стала понимать
Своей породы прок.

 

А третья вовсе не возьмет,
А третья мимо проползет,
Голодный пряча взгляд,
Не выдавая страшных мук,
Чтоб только из хозяйских рук
Принять и кость, и яд...

 

Август 1988 г. 

ОГУРЕЦ

Гордый огурец зеленый,
Будучи гвоздем сезона,
От обиды потемнел:
Пожелтеть он не успел,
Покраснеть он не посмел,

Помидором потесненный,
Маринадом окруженный,

Тесной банки заключенный.
Так чего же он хотел?
Стать гнилым, а не соленым?
Чтоб пропал? Чтоб не доспел?
Чтоб никто его не съел?   

 

Февраль 1989 г.                                                                            

ЛЕБЕДИ

 Посвящаю Насте Вагановой, воспитаннице
Московской детской   театральной студии «Сказка»
под руководством Лидии Рздобариной

 

Белым лебедем стать никому еще не было просто.
Это знают с рождения тысячи «гадких утят».
Незаметно короткие крылышки в кончиках пестрых
Расправляются в белые крылья, и птицы летят!

 

Белоснежные и чистые,
Грациозные и нежные –
Небеса их ждут лучистые,
И просторы ждут безбрежные…

 

Только лебеди-птицы должны быть во всем осторожны,
Белизна их кристальна, как ясной души чистота.
Испытания жизни  для них так трудны и тревожны,
Но в награду за это их крыльям дана высота!

 

Белоснежные и чистые,
Грациозные и нежные –
Небеса их ждут лучистые,
И просторы ждут безбрежные…

 

Я желаю вам, лебеди, долгой, счастливой дороги,
Чтобы эта дорога к сверкающим звездам вела,
Чтобы все  неприятности, все облака и тревоги
Растворились в полете от сильного взмаха крыла!

 

Белоснежные и чистые,
Грациозные и нежные –
Небеса их ждут лучистые,
И просторы ждут безбрежные…

 

Декабрь 2002 г., в редакции 2014 г.

 

УЛЕТАЮТ ЖУРАВЛИ

Улетают журавли,
Улетают.
Оторвутся от земли
И растают.

Далеко летят они,
Бредят югом,
Растянулись, словно дни,
Друг за другом.

Покидают край родной,
Покидают.
Воротятся ли весной? -
Кто их знает...

 

Сентябрь 2000 г.

     МАЛЕНЬКАЯ ПЧЁЛКА

Я - маленькая пчелка,
Я за медком лечу,
Наполнить соты медом
Быстрее всех хочу.

 

Мои подружки-пчелки
За мною вслед летят,

Собрать нектар цветочный

Быстрей меня хотят.

 

...Мы трудимся все лето,
За много верст летим,
Зато зимой всех медом
Душистым угостим!

 

Январь 2001 г. 

     БОЛЬШАЯ ПЧЕЛА

Пчела усталости не знает,
В работе целый день снует.
Она за  лето успевает
Собрать запас на целый год, 

 

Чтоб  пропитания хватило
Для многочисленной родни, 
И поделиться б можно  было
С неблагодарными людьми.

 

Едва проснувшись на рассвете,
Уже летит в неближний свет.
...Наверно, нет на целом свете
Труднее пчелкиных побед!

 

Январь 2001 г. 

БАБОЧКИ

 

Бабочки веером крылья раскрыли,

Словно цветы лепестки распустили,

Стали живыми цветы.

Кто вы такие, посланцы рассвета,

Лёгкие, нежные вестницы лета,

Блёстки весенней мечты?

 

Кажется, бабочки горя не знают,

Только кружатся, танцуют, порхают,

Слушают пение птиц.

Кажется, жизнь их – одно наслажденье,

Кажется, нужно им только движенье,

Солнечный мир без границ.

 

...Лето короткое быстро проходит.

Золотом листьев уже хороводит

Осень в полях и лесах...

Бабочки яркие крылья свернули.

Скоро зима… И тихонько заснули,

Спрятавшись в тёплых местах.

 

        Бабочки, танцовщицы воздушные,

        Вы весь день кружите над цветами.

        Ваши крылья, лёгкие послушные,

        Увлекают нас кружиться с вами!

 

       Апрель 2004 г., в редакции 2023 г.

    ТУЧКИ

На небе снова тучки появились,
В веселом окружении подруг,
Они над нами стайками кружилась.
Глядим: вот-вот – закроют солнца круг. 

 

Ах, тучки! Мы за то все полюбили,
Что вы в сторонку вовремя ушли,
Что солнышко собой не заслонили,
Что дождик в пыльный город принесли.

 

Мы ловим каждый благосклонный лучик,
Который солнце дарит в полдень нам.
Конечно, мы совсем не против тучек,
Но отошлем их к зимним вечерам!

 

Налетает ветерок,
Гонит тучки вдоль дорог.
Ветер тучки разогнал,
Солнышку привет послал!
 

Август 2004 г.

 

СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ!

Спешите! Скорее спешите
На скачки, на бал, на пикник!
Не мешкайте и не тяните -
Остынут блины и шашлык!

 

Ну что же вы? Мчитесь скорее
На ярмарку, в цирк, на балет!
И в выигрышной лотерее
Купите счастливый билет!

 

И в цель - попадайте точнее,
И прыгайте выше - до звезд!
А ну-ка быстрее, ловчее
Хватайте удачу за хвост!
 

Крутите педали, как надо,
И дальше метайте копье!
Тому достается награда,
Кто сам не упустит свое!

 

Не путайтесь в мелком расчете,
Не сгиньте в трясине тоски,
Пока еще сердце - в полете
И дрожь не коснулась руки…

 

Быстрее, быстрее, ведь время не ждет,
Спешите скорее, смотрите вперед!

 

 Июль 1983 г.

   БЕЛЫЕ МЕДВЕДИ

Для команды юных хоккеистов дворца спорта  «Умка»
международной спортивной академии Владислава Третьяка

Посвящаю Андрюше Баранкову,
    юному и отважному спортсмену

Мы – хоккеистов племя.

Наша стихия – лёд.

Мы обгоняем время.

Шайба летит вперёд.

 

Нам в нашей жизни нужно

Взять не один рекорд.

Нам помогает дружба,

Нас окрыляет спорт.

 

Пускай удача нас ведёт к победе,

Пускай нам хватит мужества и сил –

Не зря зовут нас «Белые медведи»,

Не зря нас «Умка» к спорту приучил!

 

«Белые медвежата»,

Дети большого льда,

Все мы – одна команда.

Наш капитан – звезда!

 

Славные олимпийцы

Видят надежду в нас.

Будем у них учиться,

Мы им покажем класс!

 

Пускай удача нас ведёт к победе,

Пускай нам хватит мужества и сил –

Не зря зовут нас «Белые медведи»,

Не зря нас «Умка» к спорту приучил!

 

Май 2002 г., в редакции 2023 г.       

 

 

СПАСИБО ВАМ, УЧИТЕЛЯ!

 

Я помню вас, учителя!

Я начинала всё с нуля.

 

От ноты «до», от буквы «а» –

От искры – высеклись слова

 

И устремились выше звёзд,

Туда, где нет домов и гнёзд,

 

И возвращались с высоты,

Ложась на чистые листы

 

Восторгом, болью, мишурой,

Переплетавшейся порой

 

С корнями сорной лебеды,

С песком, уставшим без воды,

 

С цветами, с россыпью камней,

С огнями, топотом коней,

 

Шершавым мхом материков, –

Вплавлялись росчерком стихов

 

В фундаментальные миры,

Принявшие мои дары.

 

А мысль бежала всё быстрей,

И растекались в глубь морей

 

Тетрадок узкие поля…

Спасибо вам, учителя!

 

                                          Февраль 2002 г., в редакции 2023 г.

   

Два моих самых ранних детских стихотворения               

1. НЕ ГОЖУСЬ!

 

Мне пора на войну - вот беда!
Но в какой же мне полк идти тогда?

 

Автомата не имею,
Пулеметом не владею,

 

Ну а пушки я боюсь
А в стрелки я не гожусь!

   Это одно из моих первых детских стихотворений, написанных вскоре, как  только я научилась писать, наверное, во втором классе. Войны я всегда очень боялась, а свежая память о войне 1941-1945 годов была так еще жива в моем окружении и общественном сознании.

       Да, а зрение у меня было неважным уже тогда…     

           2. ПРО МИШКУ 

Идет по лесу мишка,
Несет он в лапе шишку, 

 

И потряхивает лапой
Этот мишка косолапый. 

 

Он идет к себе в берлогу,
Он идет своей дорогой. 

 

Вдруг увидел он: на кочке
Растут красивые цветочки.  

 

Увидал цветочки мишка -
Выбросил большую шишку.

 

Он собрал букет большой
И несет его домой. 

 

Будет радость медвежаткам,
Косолапеньким ребяткам!

          А такое стихотворение я написала, наверное, потому, что очень любила русские народные сказки о животных, особенно о хитрых, умных и сильных зверях, соперничающих по сюжету с человеком. Я и теперь люблю животных и понимаю, что у человека и животного много сходного и общего: в среде обитания, в привычках, даже в болезнях...

     Время написания стихотворения - первый-второй класс начальной школы, то есть 1955-1956 годы.          

         Беседы с дочерью

         

Мои незатейливые беседы с дочерью начались довольно рано, с её двухлетнего возраста. Правда, говорить она стала поздновато, ближе к двум годам, сначала отдельными, не очень понятными словами и вскоре короткими предложениями. У меня даже сохранились записи названий слов и предметов – так, как Машенька их называла первоначально.

Любопытные и трогательные вещи…

Мне часто приходилось перелистывать этот альбом – не специально, а читая вслух гостям и друзьям нашего дома. Случалось, гости высказывали одобрение и удивление в мой адрес: как это я не поленилась каждое выражение или фразу записывать, да ещё в отдельный альбом? Иногда, конечно, и не успевала записывать, иногда забывала, а случалось, писала на ходу, а потом уж переписывала в альбом. Моему мужу, Владимиру Михайловичу, эта идея понравилась, поэтому он, при всей его занятости, часто пересказывал мне свои диалоги с Машенькой, а порой и сам записывал их. Маша же умудрялась раскрывать этот исторический альбом с другого конца, рисовать свои каракули и рисунки.

Получился настоящий домашний альбом с иллюстрациями – как в добрые стародавние неспешные времена.

   МАШЕНЬКЕ - 2 года

Гуляем на улице. Маша увидела большого дога.

– Смотри, мама, это конь?

– Нет, это собака,

– Как конь! Как конь! – кричит на всю улицу.

 

***

– Маша, ты знаешь, где мы живём?

– Дома.

– А где именно?

– На чердаке!

 А жили мы тогда в Москве, на Шелепихе, на последнем этаже двенадцатиэтажной башни.

***

– Машенька, хочешь кушать?

– Очень хочу!

– Тогда я сварю кашу.

– Не хочу кашу!

– А чего же ты хочешь?

– Поесть!

***

– Не ешь виноград, бабушка!

– Почему?

– А он плохой, кислый, у тебя животик заболит.  Дай лучше мне!

***

Рассматривают с папой картинки в книжке.

– Смотри, папа, белочка ещё маленькая, она умеет только прыгать и орешки грызть, а разговаривать пока не научилась!

***

– Машенька, сколько тебе лет?

– Три лета!

– Нет, тебе – два года.

– Года – два, а лета – три!

***

– Мама, а ты тоже большая? Тебе, значит, тоже три лета?

***

Гуляют с папой.

– Ну папа, куда же ты уходишь?

– Я просто отошёл.

– А ты и не отходи.

– Почему?

– А я ещё маленькая, и меня нельзя оставлять одну!

     ***

– Мама, купи мне серёжки.

– Хорошо, но мало того, чтобы купить.

– А что?

– Надо же ещё и ушки проколоть, чтобы их носить, а это будет больно.

– Будет больно, а потом пройдёт?

– Конечно.

– Тогда я потерплю!

***

Слушаем по радио старую песню «Крутится, вертится шар голубой». Вот и слова «Кавалер барышню хочет украсть».

– Маша, а ты хоть знаешь, кто такая – барышня?

– Ну конечно: и я – барышня, и мама – барышня.

– А бабушка?

– И бабушка – тоже барышня!

***

Спряталась в кухне за дверь.

– Мама, ищи меня!

– Мне некогда.

– Нет, ты плачь, плачь, где я?

– Ну, считай, что уже плачу.

– Нет, ты сильно-сильно, громко-громко плачь: где моя дорогая Машенька?!

     ***

– Мама, а куда ты уходишь утром?

– На работу.

– А что ты там делаешь? Наверное, ходишь по магазинам?

– Да нет. По магазинам я хожу потом, а сначала я работаю: читаю, считаю, пишу.

– Значит, там у тебя есть и карандаш, и стул, и стол, и взрослые книжки?

– Всё есть.

– А когда я подрасту, ты хоть один раз возьми меня с собой на работу, а пока принеси твои взрослые книги с работы и мне почитай!

***

 Я купила себе сапоги.

– Ах, какие красивые! Мамочка, что же ты будешь с ними делать?

– Как что? Носить.

– А где?

– На улице.

– Ой! Не надо на улице, носи лучше дома: на улице грязно, они там испачкаются и состарятся!

***

Пришли гости. Обедаем, разговариваем... К ребёнку – особый интерес:

– Машенька, кто по профессии твоя мама?

– На работе, что ли? Инженер.

– А папа?

– Папа… военный.

–  Значит, мама весь день работает. А что она делает дома?

– Убирает, готовит и шьёт.

– А папа?

– Только кушает!

***

– Всё! В садик больше не пойду!

– Почему?

– Там баловаться нельзя, а дома всё можно!

***

Маша заболела, простыла. Уже третий день сидит дома.

– Всё, уже всё прошло, ведите меня скорее в садик, я не могу так долго быть выходная!

***

– Машенька! Ты помнишь Ромочку? (Это мой племянник, сын моего брата Константина.)

– Конечно, он живёт далеко, в Новгороде.

– Далеко, зато рядом и дедушка, и бабушка.

– И кто же они такие?

– Как кто? Это мои родители, а тебе – бабушка Нина и дедушка Витя.

– Бабушка – ещё ладно... Но у Ромочки нет дедушки!

– А дедушка Витя?

– А он только мой дедушка, а больше ничей!

***

– Маша, а Ромочку ты любишь?

– Очень люблю.

– Почему?

– Потому что он хороший!

– А почему же ты его обижала?

– А потому что он плохой!

 ***

    Чувство привязанности – как чувство личной собственности. Это надолго. Идём с Машей по улице. Кругом мамы и бабушки с детьми и колясками, все сюсюкают с чадами. Мой ребёнок того же ждёт и от меня. Но так вот, на улице, демонстрировать свои чувства не стоит, и я веду себя с дочкой довольно сдержанно.

  Маша начинает сомневаться в том, что я её люблю.

– Мама, а ты – точно моя мама?

– Ещё бы, а ты сомневаешься?

– Нет, но ты – не птичкина мама?

– Нет.

– И не кошкина мама? И не рыбкина, и не собачкина?

– Да что с тобой? Конечно, нет.

– Значит, только моя?

– Твоя.

– Какое счастье!

***

В морозный солнечный день приходит папа с улицы домой.

– Смотри, доченька, как Дед Мороз меня за уши пощипал, как им было холодно!

Маша потрогала ручками красные Володины уши.

– Нет, они не холодные, а горячие, значит, это их Солнышко нагрело!

***

– Ну-ка, Машенька, убери свои игрушки, а то раскидала их по всей комнате. Ведь уже поздно, скоро спать пора.

– А ты включи тогда свет, а то темно, и можно в них заблудиться. И ещё: ты хоть знаешь, как собирать игрушки тяжело!

– А разбрасывать не тяжело? Так, может, ты себя чувствуешь неважно, тогда придётся мне.

– Нет, важно, важно!

***

– Мама, а я уже большая?

– Да.

– Тогда отдай меня в школу.

– Что же ты там делать собираешься?

– Читать, писать, учиться играть на пианино, на гитаре и ещё всякое другое. Тебе ведь некогда, а там меня всему научат!

***

   Надеваю пальто, примеряю к нему два разных сапога: один – длинный, другой – короткий. Смотрю, какой из них больше подходит по стилю. Машенька заметила:

– Один – очень красивый, а другого не хватает!

***

Сморит в детскую книжку, «читает» наизусть. Запнулась… Значит, забыла:

– Какое несчастье, что я не умею читать!

***

Я убираю квартиру и вздыхаю:

– Кругом одна стирка, уборка, обеды – и больше ничего...

– Как ничего? Это и есть жизнь!

***

Вспоминаем другой мультфильм, про Дюймовочку, особенно часто тот эпизод, где жабы ведут разговоры между собой. Тем временем дело подошло к обеду.

– Ну что, Машенька, уже пора обедать.

– А потом?

– Потом тебе положено поспать – тихий час.

– Совсем как у жаб: поели – можно и поспать, поспали – можно и поесть, ведь после сна будет полдник?!

***

Опять вспоминаем и обсуждаем любимую сказку «Дюймовочка», опять про жаб, которые украли девочку. Вдруг слёзы:

– Мама, я никогда не выйду замуж!

– Это почему же?

– Не хочу замуж за жабу!

– Вовсе не обязательно выходить за жабу!

– А за кого же?

– А что там в других сказках?

– Ага, за принца, за принца, как Золушка! Тогда ладно уж. Выйду!

***

Слушаем пластинку, сказку «Кошкин дом», как раз тот эпизод, когда котята стучатся в окно к кошке.

– Мама, а котятам холодно?

– Да.

– А они голодные?

– Конечно.

– А куда же тогда смотрит их мама?

– У них нет мамы, послушаешь сказку дальше и сама поймёшь.

– Что ты говоришь: нет мамы? Так не бывает!

***

Прочитали очередную сказку – про Карлсона, живущего на крыше.

– Мама, а кто такие воры?

– Воры – это те, кто берут чужое, а это очень плохо, ты это знаешь.

– А как же тогда я?

– А что – ты?

– Я взяла в поликлинике у чужой бабушки конфетку!

– Так это бабушка сама тебе дала, то есть угостила.

– Тогда я не вор?

– Конечно, нет.

– А если я что чужое найду?

– Лучше бы уж никто ничего не терял.

– И то правда!

***

Рассказывает сказку про Курочку Рябу:

– Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и... рассыпалось.

Рассказывает другую, очень запутанную сказку:

– Жили-были дедушка и бабушка, и была у них дочка Василиса Прекрасная, да ещё и её жених Иван-царевич, и страшный Змей Горыныч.

– А змей-то зачем, охранять их, что ли?

– Да нет, просто так в сказке полагается!

– Ну, а дальше что?

– Ничего. Ты меня перебила!

 МАШЕНЬКЕ - 3 года

– Машенька! Сегодня – шестое июня, день твоего рождения, тебе исполнилось три года. А послезавтра, через день, восьмого июня, и у папы будет день рождения.

– Что, и ему тоже будет три года?

***

Рассматривает картинку в книжке – аист ест лягушку.

– Плохой аист, вот я его накажу!

– Что, лягушку стало жалко?

– Ну да!

– А себя ты не накажешь?

– За что?

– Но ты ведь тоже любишь покушать, пусть не лягушку, так рыбку.

– Так ведь он ест живую, то есть сырую, а я – жареную!

***

 Гуляет с папой. Бегала-бегала во дворе и упала. Володя поднимает и утешает дочку.

– А вообще-то, нужно думать, что может получиться наперёд.

– Это чтобы не падать?

– И не падать, и всё другое предусмотреть. Как ты думаешь, зачем нужна человеку голова?

– Затем, чтобы на ней волосики росли и кудрявились!

***

Володя с Машей гуляют по перрону на вокзале. Какие-то мужчины перебегают через рельсы. Маша их заметила.

– Папа, ведь нельзя перебегать через струны, где ходит паровоз!

***

– Мама, а ведь ты хотела, чтобы у тебя родился мальчик?

– Мама-то хотела, да ведь родилась девочка, то есть ты.

– Ну и что! Зато когда я вырасту, я стану мальчиком, а потом стану большим солдатом, надену форму, и ботинки, и шапку, сяду в машину и поеду прямо на войну!

– Когда вырастешь, тогда всё и прояснится, а пока что ты – девочка, вот и сиди дома и присматривай за куклами, а то у куклы Гали один глаз уже не закрывается!

– Так это ей на войне вражеская пуля в глаз попала!

Кукол Маша не любит, ей больше нравятся машинки и подвижные игры.

– А где же ты в это время была, ведь мамы должны беречь своих дочек?

– Да я-то сидела дома, а она убежала на войну, вот беда и случилась.

– Вот видишь, от войны ничего хорошего ждать не приходится.

– Ну ладно. Когда я стану мальчиком, я буду... моряком!

***

– Маша, у тебя развязался бантик на голове. Давай, завяжу!

– Не надо! Я – моряк, а это – моряцкие ленты!

***

   У бабушки Тамары в огороде чего только не растёт, а во дворе много фруктовых деревьев, масса цветов. И вообще, в хозяйстве столько всего интересного и привлекательного для ребёнка, что за таким шустрым исследователем, как Машенька, нужен глаз да глаз. Я не разрешаю ей лазить по деревьям, заборам, забираться в какие-то дебри, заходить в незнакомые дворы, а она только и норовит. Соседские дети – местные то есть – сорванцы ещё те: глядь, а они уже на крыше дома. Маша завидует: и сама была б там, если б я не следила.

– Бабушка Фрося! Ну какие ж у тебя плохие внуки, хулиганы, смотри, что творят! – с отчаяньем кричит она соседке.

 ***

– Машенька, отдай скакалочку бабушке Фросе, это она её здесь оставила.

– Нет, не отдам! Она ей не нужна, ведь бабушки не прыгают через скакалочки!

***

 По двору гуляют куры, шныряет кошка, на цепи сидит собака. Но ребёнку интересно то, что творится в подвале, в сарае, за забором. Однажды так свалилась в подвал по крутым ступенькам, что грохот стоял большой – все кадки и горшки перевернула, да и сама ударилась, хорошо, хоть не очень сильно. Однако интерес к подвалу так и не пропал. Однажды забралась в такие густые заросли крапивы, что еле оттуда вытащили. Однажды – наконец-то! – обнаружила в сарае котят, которых пытались скрыть от любопытной исследовательницы.

Маша питала живой интерес ко всякой живности, а уж к котятам её тянуло словно магнитом. Кошка Мурка – серьёзная мама, яростно оберегает своих котят, особенно от детей. Про кошку Маше уже сто раз говорили: не подходи и близко! Но стоит только кошке отлучиться, как Машенька тут как тут.

– Маша, ну-ка, отойди от сарая, вот Мурка тебе задаст!

– Да я же только поглажу их!

– Так она ж никому не доверяет – это ж её детки.

– Нет, это мои детки!

– Мурка тебе их всё равно не отдаст.

– А вот уйдёт она на работу, так я их сама поймаю и ей не отдам!

***

– Мама, котёнок от меня убежал.

– Почему?

– А я его за ушко нечаянно укусила!

***

Все коленки у Маши постоянно в ссадинах – активно гуляет, ведь в Москве такой воли нет. Я мажу и коленки, и локти йодом или зелёнкой. Как-то пошла она с нашим пожилым родственником, Андреем Лукичом, в аптеку.

– Дедушка Андрей, давай забудем купить зелёнку!

Маша любит поозорничать.

– Мама, можно я порву газетку?

– Это как же и зачем же?

– А вот как: просто так, на мелкие кусочки.

– Нельзя, будет мусор.

– Нет, я хочу, хочу! Можно я тогда нечаянно порву?!

– Так я же сказала, что нельзя, а ты обещала быть послушной.

– Мамочка! Давай я это буду делать завтра, а сегодня подождём!

***

– Машенька, не балуйся, слушайся маму.

– Ну что это: всё время тебя слушаться. Скоро ли уже и я буду мама, а ты – моя дочка?

–  Нет, вот твоей-то дочкой я уже никогда не буду. Ты станешь мамой, когда у тебя будет свой ребёнок.

– Вот здорово. А что, только один?

– А сколько же тебе надо?

– Троих.

– Да ты что! Трое – это очень много.

– Нет, трое – это не так уж много. Вот у нас в саду – целая группа, вот это много!

***

Я надеваю красивый бархатный халат с серебряной розой, который недавно сшила.

– Мама, когда я вырасту большая, ты мне подаришь такой халат?

– Вырастешь ты не так-то скоро.

– Нет, скоро. И тогда я буду мамой, а ты – бабушкой, вот и подаришь мне его. Он очень красивый, а блёстки как салют. Ведь бабушки в таких халатах не ходят! А себе ты новый сошьёшь.

***

– Мама, почему ты грустная?

– У меня на работе неприятности.

– Так брось ты такую работу, не нужна она тебе!

***

– Мама, когда я была маленькая, и ты была маленькая, и папа тоже был маленьким, как же это вы с папой возили меня в колясочке?

***

Маша раскидала игрушки, а собирать их не любит.

– Машенька, собирай скорее кубики и всё остальное, иначе я с тобой не буду разговаривать!

– Сегодня?

– Да.

– И завтра тоже?

– Тоже.

– И в выходной? А вот и не получится, так долго молчать нельзя!

 

      

***

– Мама, купи мне пароход и самолёт.

– Вот скоро наступит Новый год, и Дедушка Мороз тебе всё это сможет подарить.

– Дедушка Мороз? А как же он про это узнает? Или что же: ты ему позвонишь по телефону? Нет, наверное, это будет всё-таки не Дед Мороз, а дедушка Витя!

***

Мы купили новую софу. Маша прыгает на ней в одной маечке, уколола ручку – обивка новая, колется.

– Ну, мама, плохой ты купила диван, он меня кусает.

– Но это ж не я диван сделала.

– А кто? Продавщица, что ли?

– Нет, мебель делают на фабрике, а продавщица только продаёт.

– Продаёт? Как Дуремар? Как Дуремар продавал пиявки, тоже кусачие, «за денежки их продаю»?

***

Идём из садика домой. Вижу, Маша чем-то озабочена…

– Мама, а долго ещё я буду в садик ходить?

– Да, пока в школу не настанет время идти.

– И каждый день ты так вот и будешь меня вечером забирать?

– Конечно. Не я, так папа.

– Ну, папа-то у нас всегда на работе, а у тебя и других дел полно.

– К чему же ты клонишь?

– К тому, что вдруг когда-то ты меня не заберёшь домой!

– Как это?

– А так: утром отведёшь, потом на работе устанешь, потом в магазинах полные сумки наберёшь, ещё больше устанешь, забудешься и не вспомнишь про ребёнка.

– Да как же это можно забыть про ребёнка?

– Бывают такие случаи в саду.

– Может, где-то и бывают, да только у меня такого не бывает.

– Мамочка, значит, ты никогда-никогда мимо садиковой калитки не пройдёшь, чтоб не вспомнить про меня? – уже почти ревёт.

– Вот глупенькая! Да я про тебя никогда и не забываю! Разве у тебя есть причины сомневаться во мне?

– Нет, мамочка, нет, ты меня ещё ни разу нигде не забыла!

– Так никогда и нигде не забуду.

– Ну, смотри...

***

В другой раз идём домой из сада.

– Смотри, мама, какая я – уже большая девочка, выше тебя прямо!

– Пока ещё не выше.

– Но скоро я и до тебя доберусь. Видишь, какие у меня уже большие валенки! Вот скоро пойду в школу, потом в первый класс, потом в институт, а потом... А куда потом, мама?

– Дальше уж некуда, только на работу.

– Как ты?

– Как я.

– А-а-а... Тогда уж лучше долго-долго в садик ходить!

***

      Когда мы жили на Шелепихе, Маша под самый Новый год неожиданно заболела. Её срочно отвезли в Девятую детскую больницу, которая по соседству. Врачи осмотрели, велели оставить для наблюдения, и… в ночь на первое января 1980 года сделали операцию – аппендицит. Звоним в больницу по телефону – хорош новогодний подарок! Я тут же приехала, хотя строго предупредили, что никого не пускают: карантин по гриппу. Действительно, пробраться на третий этаж было почти невозможно. Но я догадалась взять из дома белый медицинский халат, всегда готовый для случая.

     Мне удалось подняться наверх в грузовом лифте, который не контролировал никто. В отделении не видно ни одной медсестры. На столе – гора папок, описаний историй болезней; ищу среди них Машину папку. Вот она! Раскрываю и читаю: «катаральный аппендицит». Катаральный… Может, и не нужно было оперировать? Да уж поздно что-либо менять.

    Где же Машенька? Нашла палату, захожу. Ребёнок лежит один в палате под тонкой простынкой. Надеть пижаму после операции, видимо, ещё не успели – только наклейка на животе. Даже одеялом не прикрыли. Как хорошо, что я могу поухаживать за ней! Ведь и в самом деле, никого вокруг нет.

   Маша от наркоза ещё не отошла, но прекрасно соображает.

– Ну, что, пришла всё-таки!

– Машенька!

– Что – Машенька? Плохая ты мамка! Ты куда меня привезла? Здесь всё плохо и гадко, плохие тётки и дядьки...

– Доченька, всё это нужно для того...

– Для чего это нужно? Меня тут целый час возили в кресле по коридорам, привезли в какую-то кухню с кастрюлями и крышками везде, даже на потолке. И везде свет горел!

– И что же с тобой делали?

– А ничего, просто мучили: спать не давали, положили на стол, потом стучали по кастрюлям противные дядьки. Ну, я немножечко поспала, а потом меня сюда и привезли. А теперь вот и ты пришла. Бросила меня сначала, да передумала. Уходи, раз ты плохая!

***

     Больница – не подарок, особенно для детей. Я выпросила разрешение приходить каждый день – в порядке какого-то исключения. Приходила, ухаживала за ребёнком, только чувствовала, что прощения так и не заслужила. Палата вскоре заполнилась наполовину, все девочки старше Маши. Я попросила их присматривать за Машенькой в моё отсутствие. Дети в отделении начинали кашлять – плохой признак. Скорей бы детку домой забрать, а то кругом – одна инфекция. День за днём замечала, что настроение у Маши не улучшается; к тому же она тоже начала кашлять, а это совсем не годится.

Неуютно было здесь, да и врачи какие-то равнодушные...

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Машу наконец-то выписали. Я приехала забирать её, дело уже к вечеру. Взяла выписку у дежурной медсестры, захожу в отделение. Детей в коридоре нет. Вижу: Маша одна-одинёшенька стоит у дверей палаты, в руках пакет с игрушками, а на глазах слёзы:

– Ну что, плохая мамка! Что ж так долго не идёшь за мной? Ведь меня уже утром выписали.

– Но я же пришла.

– А я-то с утра собралась и жду.

–  С утра я не могла… Но где же твои очки?

– Я их сняла, в очках очень неудобно плакать.

– Чего ж ты плакала?

– А подумала, что ты про меня забыла, наверное. Всех уже и выписали, и забрали, а я, что ли, опять никому не нужна?

  …Ну, что тут скажешь?

***

   Потом признаётся:

– Мама, а я в больнице так орала, когда тебя не было, и мне как раз снимали швы.

– Так это ж просто разрезали и вытаскивали нитки, это не больно.

– Нет, это ниткам было больно, вот я и кричала!

***

Маша долго ещё болела дома, уже бронхитом – всё-таки принесла из больницы какой-то вирус. Пили таблетки, делали ингаляции, ездили в поликлинику. Даже домой привозили специальный дыхательный аппарат, как Машенька это называла, «дыхалка приехала». Целый курс провели. Лечили долго. Маше всё это настолько надоело, что она уже не могла смотреть на белые халаты врачей. Но в конце концов, дело пошло на поправку. Только гулять на улицу пока не пускаю, опасаясь за здоровье. Домашние игры в самом разгаре. Играем в прятки втроём. Володя спрятал Машу, а я ищу её.

–  Где же, где же моя доченька? Нигде её нет. Может быть, она ушла на улицу?

      – Да, наверное, ушла погулять, только вот надела ли шубку? –подыгрывает Володя.

     Маша, только и мечтавшая о том, как бы и в самом деле скорее выйти во двор, кричит из укрытия:

– Надела, конечно, надела!

***

Маша уже поправилась. Таблетки и примочки мы уже отменили. Я объясняю, что все полезные вещества организм должен получать при правильном питании, а это – не только вкусные или сладкие блюда.

– А что, каша, что ли?

Кашу Машенька очень не любит.

– Ну, не только каша, но и в ней много полезного.

– Мама, а кто ест много каши, тот становится сильным и смелым?

– Непременно.

– Тогда свари мне полную кастрюлю каши, наложи полную маленькую тарелку, на которую ставят чашечку.

– Это на блюдечко, что ли?

– Ну да. И тогда я съем три маленькие ложечки.

– Так для чего ж варить полную кастрюлю?

– А для вас с папой, вы тоже будете сильными!

***

– Мама, купи мне конфет, и побольше.

– Куда тебе столько? Да и денег для этого много надо.

– А у тебя, что ли, много нет?

– Нет.

– Ну, тогда я скажу папе, чтоб он откопал много золотых монет, ну, это таких денежек...

– Как Буратино?

– Ну да, папа их даст тебе – вот и деньги на покупки!

***

       Я заболела, переживаю, что никакие дела мои не делаются.

– Машенька, а если я сильно разболеюсь и встать не смогу, кто же обед готовить будет?

– Я, но только когда вырасту.

– А если это случится сейчас, пока ты маленькая?

– Мы тогда скажем папе, чтоб он стал хоть ненадолго выходной и всё нам наварил!

***

     Маша приходит из садика, рассказывает стишок:

«Малыши-голыши делали зарядку,

А на пятом этаже откусили пятку!»

***

– Мамочка, поцелуй меня и Черныша. Меня в щёчку, а Черныша за хвостик.

– Черныша-то зачем?

Черныш – это игрушечный котёнок.

– Так ведь если я – его мама, то ты – его бабушка. Ведь бабушки целуют внуков!

***

   Привели Машу из садика.

– Теперь, мамочка, я буду кушать всё-всё полными тарелками.

– Это кто ж тебя к этому приучил?

– Мама, посуда любит чистоту. Мы теперь в группе съедаем всё, что б ни приготовили.

– И откуда ж такой девиз?

– Так говорил дедушка Ленин: посуда любит чистоту. Вот я и съела полную тарелку макарон с мясом.

– Выходит, если б дедушка Ленин этого не сказал, ты б не съела?

– Нет, всё равно б съела! Вкусно!

***

   Володя учит Машеньку играть в шахматы.

– Это – конь, а это – слон.

– Папа, а когда я вырасту большая, то мы уже купим настоящие взрослые шахматы.

– Это какие же?

– А такие, чтоб там были не только кони да слоны, но и собаки, кошки, свинки, волки!

***

      Маша вернулась с папой от зубного врача. Как раз в гостях у нас была моя тётушка Зоя Николаевна, а для Маши – бабушка Зоя. Она вздыхает:

– А мне ведь тоже пора лечить зубы. Страшновато…

– Бабушка, да ты не бойся! Я, как папа делал, сяду с тобой возле кресла, буду держать тебя за руку, вот тебе и страшно не будет!

***

      Посмотрели по телевизору мультфильм про бременских музыкантов.

– Мама, давай играть в разбойников.

– А зачем?

– А чтоб вино пить!

– Да зачем же – именно вино?

– А чтобы было весело и здорово!

***

– Машенька, а кем ты собираешься стать, когда вырастешь?

– Д'Актарьяном.

Так Маша называла д'Артаньяна, известного всем героя известного всем автора.

– Нет, чем ты будешь заниматься?

– Петь песни с мушкетёрами!

***

– Мама, когда я вырасту, расплети мне косичку, купи саблю, и лук, и стрелы, и ремень! Я стану мушкетёром д'Актарьяном и убью Кощея Бессмертного!

***

– Мама, куда ты поставила чайник на картошкино место?

То есть на конфорку, где обычно варится картошка.

***

Я разлила молоко. Маша заметила.

– Мама, какая ты неловкая! Я вот вырасту и научу тебя, как всё это надо аккуратно делать.

***

– Мама, а ведь когда-то я была маленькая, молоденькая девочка. А скоро я совсем вырасту, пойду в школу и буду мама.

– Хорошо, а сколько же детей у тебя будет?

– Пять... Десять... Восемнадцать.

– Ничего себе! Что же ты с ними делать собираешься?

– Играть и гулять, что же ещё?

– Ничего себе! А кто же будет кормить всю компанию, стирать и всё прочее?

– Ладно, тогда пусть их будет четверо или лучше трое, ведь каждому и руки мыть придётся, да и носы вытирать. И так ведь целый день!

***

– Мама, откуда берутся дети?

– Родятся.

– Я тоже так думаю. Я не верю, что детей можно купить. Покупают только стол, диван, овощи. А человека купить нельзя!

***

   Смотрим с Машей фильм по телевидению. Там целуются.

– Мама, они неправильно целуются!

– А ты знаешь, как правильно?

– Знаю. Они – тихо, а надо – громко, вот так! – звучно целует свою ладошку.

***

Однажды зимой едем с Машенькой из поликлиники. По дороге домой уже успели кое-что купить из продуктов, так что сумка полна. Выходим из метро «Улица 1905 года». На остановке тут же подошёл троллейбус, раскрыл задние двери, и только я успела поднять и поставить ребёнка на верхнюю ступеньку, а сумку – на нижнюю, как двери… закрылись и троллейбус отъехал. Отъехал быстро. Я не успела опомниться, как осталась одна с пустыми руками. Попробовала догнать троллейбус, да не успела. Тут же, на моё счастье, подошёл следующий троллейбус, и на нём я проехала одну остановку, стоя у кабины водителя и неотрывно глядя на впереди идущий транспорт. Просила водителя помочь мне, всё объяснила, торопила его.

Мы успели догнать тот троллейбус как раз на следующей остановке. Когда я выскочила из одного троллейбуса и подбежала к двери другого, Машу вместе с сумкой пассажиры буквально «спустили» из троллейбуса мне на руки.

– Машенька, ну как ты? Испугалась?

– Конечно, нет.

– А уж я-то… Выходит, ты не из трусливых?

– Конечно, чего тут бояться?

– Как чего, а вдруг бы ты потерялась?

– И никак бы я не потерялась, эту дорогу я давно знаю, и какая у нас остановка, помню, и дорогу к дому. А все пассажиры – вроде тебя: ах, девочка, ах, маленькая, ах, одна!

– Ну, хорошо, что ты такая разумная оказалась.

– А скоро я ещё больше вырасту и буду везде ездить сама!

                                                                                                                                                МАШЕНЬКЕ - 4 года

 

   Мы с Машенькой на лето приехали в Великий Новгород к моим родителям. Маша всегда приезжает сюда с удовольствием, знает, что бабушка Нина и дедушка Витя её очень любят и ждут. Дедушка – тот построже, а бабушка добрая, её можно и не слушаться. Когда дедушки нет поблизости, озорничает, сколько хочет. А вечером перед сном:

– Бабушка, ты простишь мне все мои проделки?

– Прощу, если больше не будешь.

– Всё-всё простишь?

– Да.

– Ну, тогда можно спокойно спать.

А утром всё начинается сначала.

***

– Машенька, кто ж тебе завивает такие кудряшки?

– Никто. Они сами нарастают!

***

Маша кусает яблоко, кусочек упал на пол.

– Мама, это не я, это рот сам промахнулся!

***

– Мама, а ведь я – особенный ребёнок.

– Почему?

– А у всех детей от рождения голубые глазки, а потом они становятся другого цвета. А у меня до сих пор голубые. Я вырасту и буду очень красивая. Вот увидишь!

***

Ездили в Володин отпуск к нему на родину – к его маме, а Машиной бабушке Жене, на Украину, на Житомирщину, в село Демковцы. В селе – красота. Живописные окрестности продолжали сельский пейзаж. В доме – русская печь, иногда её топили, готовили непривычные деревенские блюда, да и самые обычные каша или борщ казались очень вкусными. Всё это вызывало у Маши восторг. В хлеву – корова с телятами, в курятнике – шум и гам от кур и цыплят, а к колодцу так и тянуло узнать: что там? А кроликов покормить, а гусей подразнить! Еле-еле от индюка успела убежать, когда собралась самостоятельно направиться в гости к родным, через два дома по деревенской улице. Едва успевали вытаскивать из всех завлекательных мест по пути к дому или наоборот. А ещё ведь и лошадей хотелось погладить, да и покататься на них кто бы дал! И на вишни нужно успеть забраться, и в лес просилась, и на речку, и на яр. Просто невозможно оставить одну, как других внуков бабушки Жени, привыкших к местным диковинкам. Я приехала немного позже, и Володя обрадовался, что уже ему стало посвободнее, не так хлопотно с Машей.

Маша мне тут же всё рассказала – выложила все новые впечатления:

– Мама, тут так здорово! Всего кругом полно, интересно, не то что дома. А скоро пойдём в лес, да ещё к соседям за мёдом, да ещё в другое село. Нас туда приглашали! Пойдёшь с нами? А когда тебя здесь не было, я ходила на свадьбу. Жалко, что тебя не было. Там все танцевали и пели, и невеста была молодая, вся в красивом, в белом: и белая форма, и белые листочки на голове, как у Снежной королевы. Как в сказке! И я тоже скоро буду невеста!

***

      Уже вернулись в Москву. Идём с Машенькой в гости к нашим знакомым, у которых Маша раньше не была никогда. Расспрашивает о них, я рассказываю. Потом:

– Мама, а квартира у них какая?

– Что значит «какая»?

– Ну, фамилия у квартиры какая, ну, как у нас, –  7, 8...

– Это не фамилия, а номер.

– А-а-а... У людей – фамилии, у квартир – номера!

***

– Мама, а у врачей бывают свои дети? Не те, которые к ним приходят в по­ликлинику с мамами, а те, что остались у них дома?!

***

Маша, загоревшая летом, обернула бёдра полотенцем.

– Мама, смотри, я – негританка! Как негр, но только девочка. Девочки тоже бывают негританками!

***

Маша рассказывает сказку о королеве Зубной Щётке.

– Знаешь, мама, а ведь эта де­вочка, которая уже умытая и причёсанная пришла к замку королевы, была не такая уж чистая.

– Что же у неё было не так?

– А ведь уши ей не почистили и ногти не обрезали!

***

Рассказывает стишок:

– А и Б сидели на трубе, А упала, Б пропала... Бедные буквы, но я думаю, что они не ушиблись. Они отряхнутся и залезут обратно на трубу!

***

– Я сама! Я быстрее всех! Я всех обогну! (То есть обгоню.)

***

– Мама! А у нас самый длинный в мире дом – от Москвы до самого юга!

 – Ой, какая подушка жестокая (То есть жёсткая.)

***

– А у нас есть проёмник (То есть приёмник.)

***

– Ой, какой у нас шатательный стул!

***

Гуляем с Машенькой, на улице снег, а на снегу лежит металлическая сетка.

– Мама, смотри, сетка на снегу рыбу ловит.

***

Я ругаю Машу по какому-то поводу. Она обижается:

– Мама, ведь, когда ты меня берёшь из садика, ты бываешь такая добрая, так меня сразу же любишь! А стоит мне с тобой подольше побыть дома, так ты всегда найдёшь, за что бы меня поругать!

***

– Мама, а я скоро в саду в «старшовку» перейду (то есть в старшую группу).

***

– Мама, а недавно я была очень маленькая, и мне было всего четыре года.

– А сколько же теперь?

– Опять только четыре, – тяжело вздыхает она.

 ***

     Маша приносит из садика много разговорной шелухи, такого типа:

– Мамочка! Ты устала, давай отдохнём, посидим, попируем, покурим...

***

   Мечтает:

– Мама, как мне хотелось бы хоть на одну минуточку оказаться в сказке, и чтоб со мною приключались всякие интересные приключения и весёлые истории. Или лучше попасть сразу в кино или в телевизор – в мультфильм прямо!

***

У Машеньки выпал первый зуб. Она вздыхает:

– Теперь я – бабушка Маша.

***

– Мама, а у тебя только сегодня день рождения, а к вечеру он не кончится? А завтра он тоже не кончится? И послезавтра?

– Ишь чего захотела! Да зачем же так долго-то?

– А чтоб всё вкусно было. И ещё – подарки!

***

Мы переехали с Шелепихи в Тушино, на улицу Героев-панфиловцев. Дом – очень большой и длинный, отделяет двор от улицы. Маша всему этому откровенно рада:

–  Как здорово! Мамочка, пусти меня гулять одну. Здесь я уже ни за что не потеряюсь!

***

  Сижу за швейной машинкой. Спешу, дошиваю что-то. Маша так и крутится тут же. Я ошибаюсь, приходится пороть кривой шов.

– Ой, да что же это такое! Отошли бы вы все от меня, ушли бы и не мешали б в такие моменты!

– Это в какие такие моменты? Да куда бы мы ушли? Разве здесь есть чужие? Это гости приходят, а потом уходят. А мы здесь всегда живём, и уйти нам некуда.

***

  Я снова шью, строчу на швейной машинке. Обмётываю швы. Хочу Машеньку приучить понемногу к иголке с ниткой.

– Машенька, давай сошьём твоей кукле платье.

– А я не умею!

– Ничего, я тебя научу.

– Нет, сшей лучше сама, ты же ведь её бабушка, а я уж буду её кормить, мыть посуду и гулять с ней!

***

   – Как не хочется мне мыть кастрюлю и сковородку! – вздыхаю я.

– И мне тоже, – подхватывает Володя.

– Придётся тогда мне! – качает головой Маша.

***

 Маша очень любит сказку Пушкина «Руслан и Людмила».

– Мама, а ты знаешь, почему три воина были грустными на пиру, на свадьбе у Руслана? Да потому, что у них не было такой прекрасной невесты, как Людмила, вот им и обидно! А у моего папы такая невеста была!

***

   Маша рисует корабль, весь борт – в иллюминаторах. Спрашиваю:

– Что это такое?

– А это много моторов. Если один сломается или упадёт, то будет работать другой. Это так специально устроено! 

 

   ***

Убираю квартиру. Устала. Маша мне помогает, рассуждая при этом:

– Мамочка, вот если б я первая родилась, а ты потом, то я б тебе ещё лучше помогала!

***

– Мама, я не буду больше носить этот свитер, давай отдадим его Ромочке!

– А если он не захочет?

– Тогда Мариночке, она маленькая, ничего не понимает, ей всё равно!

Роман и Марина – дети моего брата Константина, мои племянники.

***

   Мы спешим куда-то, пора уходить. Я помогаю Маше быстрее закончить завтрак.

– Мама, да не набирай ты такие полные ложки, я же не хомяк!

МАШЕНЬКЕ - 5 лет

 

***

Приехали в отпуск в Великий Новгород. Бабушка Нина с дедушкой Витей смотрят телевизор, спорят. Бабушке нужно кино, а дедушке – футбол. Маше нужны мультфильмы, но и кино – неплохо. Она тут же принимает сторону бабушки:

– Знаешь что, дедушка, телевизор общий. Мы с бабушкой хотим смотреть кино, нас больше, вот и будем смотреть кино, это по-честному! И машина – тоже общая, поедем тоже туда, куда все вместе захотим или большинство из нас, а не только ты один!

***

Машенька с бабушкой кушают виноград. Маша озорничает, кидает в бабушку виноград. В это время вхожу я. Бабушка только собралась пожаловаться, а Маша тут как тут:

– Мама, а бабушка хулиганит, швыряет в меня виноград, вон сколько набросала!

Сама при этом смеётся.

***

Машенька едет с дедушкой Витей на машине.

– Ура! Мы сейчас поедем налево и направо!

***     

Вечером Машеньку очень трудно уложить спать, а утром ещё труднее поднять, чтоб вовремя отвести в садик.

– Да, мамочка, конечно, как только вечер, то сразу: ложись скорее, непослушная девчонка, а то накажем! А как только утро, так: миленькая Машенька, хорошая, дорогая, вставай скорее, собирайся в садик!

***

      У Машеньки длинные волосы, жестковатые и кудрявые. Мыть такую головку очень трудно, и часто дело не обходится без громких трений. Поэтому мыть голову девочка не любит. Сидим как-то в поликлинике, ждём приёма к врачу. Я отошла, но слышу разговор:

– Девочка, какие у тебя чудесные волосы!  Кто же за ними ухаживает?

– А я сама!

– Как сама? И причёсываешь, и косы заплетаешь?

– Конечно! А я даже сама голову себе мою и никогда не кричу!

Машенька оглядывается, нет ли меня поблизости, потому что «загибает» она здорово. Её собеседница удивляется:

– Да что ты говоришь… Какая умница, а когда я мою голову моей дочке, она кричит так, что на пятом этаже слышно!

Это ж подумать только! Уж я-то мыла Маше голову лет до тринадцати, а косы заплетала, даже когда она училась в музыкальном училище. По утрам она меня поднимала ни свет ни заря именно для того, чтобы косы заплести. Я и уехать-то никуда толком не могла, потому что косы были главнее всего другого. Так что я сильно обрадовалась, когда моя девочка наконец-то в результате долгих уговоров согласилась когда-нибудь обрезать волосы. Это когда же? Наконец в процессе очередного причёсывания я получила вынужденное согласие. Ножницы – вот они, под рукой. Я просто освободилась от рабства! Правда, в первый момент, глядя в зеркало и увидев то, во что превратились её длинные волосы, Маша сказала тихо:

– Мама, ты испортила мне всю жизнь…

***

    Ездим уже в далёкий круглосуточный ведомственный детский сад, куда мы устроили Машеньку для исправления зрения. В поликлинике сказали: или возите каждый день к нам заниматься на специальных японских аппаратах, или отдавайте в наш садик. В садике – все необходимые аппараты, особые занятия каждый день и глазной врач, питание, уход. Настоятельно советовали этот сад. Ну, так или не так, но пришлось согласиться…

– Мама, а из этого садика вы меня будете забирать?

– Конечно.

– И не будете забывать?

– Ты опять за своё!

– Ну, смотрите…

***

Добираемся в садик на электричке из Тушино, до платформы «Красный балтиец». Вот и остановка. Спешим, бежим по ступенькам.

– Мама! Смотри, какие ступеньки спотыкательные!

***

    Приезжаю за Машей в сад. Вся группа на улице, дети гуляют, играют, снуют. Кругом шум и гам. Одна Маша сидит на скамейке под навесом, вдали от компании. Вид у ребёнка унылый.

– Мам, ты знаешь, почему я там сидела?

– Нет, а в чём дело?

– Так я была наказана.

– А за что?

– Да я уже забыла!

***

   Забрала я как-то Машу из садика.

– Мама, дай поесть, только не кашу!

Была картошечка с мясом, что ей очень понравилось. Сидит, уплетает. Я жалею её:

– Бедный, голодный ребёнок!

А Маша уточняет:

– Пятидневочный!

***

     Частенько по пятницам прямо из сада отправляемся с Машенькой к зубному врачу. Уже вырвали два зуба. Ребёнок плачет:

– Я знаю, зачем я родилась на свет – чтобы с зубами мучиться!

***

– Мама! Посмотри на небо: Месяц маленький и тоненький, а Луна большая и круглая!

***

– Мамочка, а ведь людей на свете не сосчитать. Только одни умирают, а другие родятся, и прежде, чем умереть, человек на память родит ребёнка. Ребёнок растёт и живёт дальше – пока не станет взрослым. А потом у него кто-то дальше родится. Так идёт жизнь.

***

– Мама, а ты знаешь, как родятся люди? Из мяса и костей, это понятно. А как родятся ёжики – вот что интересно. Ведь откуда-то надо ещё иголок взять!

***

– Мама, а медведи тебе нравятся?

– Да, а что?

– Так давай родим себе медведика, и пусть он у нас живёт.

– А как же мы его родим?

– А из леса!

***

– Мама, я сегодня весь день такая послушная, прямо сама себе удивляюсь!

***

   Хочется приучить ребёнка к самому неблагодарному труду – к домашнему. Маша хитрит:

– Ой, мамочка, миленькая! Ты помой посуду сегодня, а я уж потом буду мыть её всю жизнь!

   И так примерно – каждый день.

***

– Мама! И что же я делать-то буду, когда у меня дети появятся?! Ведь если они будут такими непослушными, как я, то придётся их всё время наказывать, а жалко!

***

    Я мажу кремом лицо.

– Мама, а зачем ты это делаешь?

– А затем, чтобы как можно дольше оставаться молодой и красивой.

– Мамочка! – Маша чуть ли не плачет. – Да ты купи себе самый лучший крем, чтобы совсем никогда-никогда не состариться, а уж я-то всегда-всегда буду помогать тебе! Жаль вот только, что готовить я ещё не научилась.

***

   У нас на работе как-то был концерт. Я взяла с собой Машу. Идём обратно домой.

– Мама, ну как же у тебя на работе хорошо и весело! Я бы там так и жила и никогда б домой не возвращалась.

***

Мы с Володей сидим, читаем: я – книгу, он – газету. Маша видит, что нам не до неё, обижается:

– Эх, как все заняты, некому со мной поиграть, подумаешь, «книжиссёры» какие!

***

– Мама, я знаю, чтобы жизнь никогда не кончалась, нужно, чтобы все люди и животные были чьими-нибудь родителями или детьми...

– Машенька, это известно давно.

– Значит, так весь мир и живёт?

– Да.

– Так будет всегда?

– Пока что-нибудь это не разрушит.

– Хоть бы не разрушило!

***

    Маша мыла посуду, наплескала воды на пол. Жалуется мне на себя.

– Вот видишь, мамочка, какая я неумелая. И зачем ты только такую глупую дочку родила!

***

Смотрим с Машенькой популярную телевизионную передачу «В гостях у сказки», фильм про Лягушку-царевну.

– Мама, а почему это всегда мужчины спасают женщин, а женщины почти никогда не спасают мужчин?

– Не совсем так: а Герда, а Суок, а медсёстры на войне?

– Всё равно, их меньше!

– Но ведь мужчины и сильнее женщин!

– Это правда. Вот пусть и спасают.

***

    В детской поликлинике на Арбате сдаём кровь из вены. Заходя в процедурный кабинет, все дети орут, а Машу и слышно не было. Выходит и рассказывает:

– Меня сразу и спросили: будешь реветь? А я подумала: все ревут, а толку мало. Всё равно одинаково больно. Вот и терпела!

***

– Мама, ты мне сейчас же срочно на бумажке напиши наш адрес.

– Зачем так срочно?

– А ко мне Алёша в гости собирается.

– Кто ж такой Алёша?

– А он в садике у меня лучший друг, он мой жених. И ты напиши, какое метро, какой трамвай, чтоб лучше найти нашу квартиру!

 …Алеша живёт в доме напротив.

***

    Я шью себе красивое платье.

– Ну, мама, теперь ты совсем заленишься, ведь в таком наряде ничего делать нельзя!

***

– Мама, я не могу много помогать тебе, ведь у меня так мало рук!

***

   Маша сидит, ест суп. Кушает через силу.

– Интересно, чем же вас кормят в саду?

– Да кормят чем-то.

– А готовят-то хуже или лучше?

– Так же невкусно!

***

– Мама! Знаешь… По сказкам у меня самый любимый – Пушкин, по песням – Шаинский, а по танцам – Чайковский!

***

Ждём гостей. Маша с Володей сходили в магазин и вместе с другими продуктами купили бутылку сухого вина. Володя потом рассказывал, как при выходе из магазина Маша сказала нарочно громко, чтоб все услышали:

– Папа, дай хоть картинку посмотреть!

– Дома посмотришь.

– Ага, не успеем прийти, сразу же выпьете.

– Кто же у нас пьёт?

– Как кто? Мама!

– ?!

МАШЕНЬКЕ - 6 лет

 

***

Маше в день рождения подарили большие необычные игрушки: очень похожего на настоящего тигра и музыкальную «неваляшку» ваньку-встаньку. Я и говорю:

– Знаешь, доченька, у меня никогда не было таких красивых игрушек, тогда таких не делали.

– Мамочка, как же мне тебя жалко! Ты хоть сейчас поиграй с моими!

***

– Мама, я не хочу, чтобы мне было шесть лет, а тем более семь.

– Почему? Ты же должна расти, взрослеть.

– И совсем не должна, и не хочу. А то растёшь и вырастаешь, придётся и в школу когда-то пойти, а потом и пальчики горячим обжигать, и иголкой колоть!

***

    Я купила Машеньке новенькие шнурочки в ботиночки. Шнурочки – пёстренькие и весёлые. Машенька аж ручками всплеснула:

– Какая же красота! Прямо не могу оторваться!

***

   Смотрим с Машей кино по телевизору.

– Мама, глянь-ка, какие сверкальные полы (то есть зеркальные).

***

   Вытаскиваю из дальнего хранилища на кухне старый деревянный пестик для пюре.

– Ой, мамочка, какая некрасивая бомбёжка!

***

   Я поцеловала Машеньку несколько раз.

– Перестань, не целуй меня так везде, а то пустого места не осталось!

***

   В моей косметичке лежит игрушечка – пластиковый мишка.

– Мама, дай его мне!

– Не могу, это мой талисман, талисманчик.

– Подари его мне, тогда он будет мой «тулисманчик»!

– А что же тогда останется мне?

– Да я, я и буду твой «тулисманчик»!

Ах, ты, мой несравненный «тулисманчик»…

***

   Тема замужества и интереса к нему у ребёнка не иссякает.

– Мама, а когда ты будешь меня замуж выводить?

– То есть выдавать?

– Ну да. А то мне нужно многому пока что научиться, ведь я не умею шить, и стирать, и готовить, только рисую.

– Ну, замуж-то ещё не скоро.

– Вот и хорошо. Успею всему научиться!

***

– Мама! Если б ты знала, как я хочу в школу!

– Я знаю, ведь в своё время мне тоже очень хотелось пойти в школу.

– Ну, так теперь школы большие, красивые!

– И у меня школа была не хуже.

– Да не может такого быть, ведь ты училась в далёкую старину, а тогда ещё не строили таких школ!

***

 Мы с Володей громко разговариваем, даже спорим о чём-то. Маше интересно узнать, кто прав, чтобы стало ясно, какой стороны придерживаться.

– Я знаю, что вы – мои родители. Только вот кто из вас меня родил?

– Мама.

– Вот, значит, она и есть самая главная в семье, её и надо слушаться!

***

   Маша сказок уже наслушалась и насмотрелась.

– Знаешь, мам, что я решила? Что я выйду замуж только за того, кто построит летучий корабль.

– Именно и только за такого?

– Да.

– А если никто никогда вообще не построит?

– Нет, построит!

– Почему ты в этом так уверена?

...Машенька призадумалась. Она ещё не знала про «Алые паруса»...

***

– Мама, что мне сегодня надеть?

– Надевай оранжевый костюмчик.

– Не хочу, не буду, я его не люблю.

– А ты только вспомни, как ты раньше-то его любила!

– Ой, вспомнила, вспомнила, я его точно любила и сейчас снова залюбила!

***

– Мама, знаешь, а всем жадным плохо живётся.

– Кому же, например?

– Два жадных медвежонка сыр не поделили, два барана мостик друг другу не уступили...

– Ну и что?

– А то, что неразумно быть жадным, невыгодно.

– А добрым быть выгодно?

– Добрым быть весело – как Винни Пуху!

– Так ведь он тоже жадничал, помнишь?

– Это совсем немножко, а всегда он был добрым!

***

   Я учу Машу тому, сему. Стараюсь. Ей надоело.

– Ой, как же, мамочка, я от тебя устала!

– Но ведь и я тоже устала – и не меньше.

– Так это я устала от тебя, а ты – от самой себя!

***

     Маша заболела свинкой. Привезли её на машине – прямо из сада, хорошо, что меня дома застали. В садике началась эпидемия, вот Маша и заразилась, а держать в саду больного ребёнка нельзя – и Боже сохрани, у неё есть свой дом! Сразу же вызвала врача, диагноз подтвердился. Через несколько дней, когда острый период прошёл, стало легче. Лишь бы без осложнений! Я безвыходно сидела с ней, но всё-таки когда-то нужно выйти по делам. Придётся ненадолго оставить её одну. Володя был в командировке, и уже давно.

– Мама, ты куда?

– В аптеку и в магазин.

– А как же я?

– Подожди, я скоро вернусь.

– Как ты можешь! Я же маленькая и больная и не хочу быть одна!

– Какая ж ты маленькая? Через год уже в школу пойдёшь, а тогда-то уж точно будешь дома одна после уроков сидеть. И как ты себе всё это представляешь?

– Но ведь через год я уже вырасту!

***

  Умер Брежнев – дело государственной важности. Маша в курсе событий.

– Мама, а кто же теперь будет нами управлять?

***

– Мама, а почему вы с папой часто ссоритесь?

– Разве часто? Да нет… Так получается.

– Вот и зря. Если так вот всегда жить, то зачем и жениться-то вам было? Почему же ты не нашла себе другого жениха?

– В то время у нас не было причин для разногласий.

– А теперь, выходит, есть?

– Иногда.

– Нет, мамочка! Незачем вам ссориться. Это раньше нужно было думать. А теперь делать нечего: или не ругайтесь, или разведитесь, а потом снова поженитесь, как жених и невеста, и уже не ссорьтесь никогда, а то на вас ребёнок смотрит!

***

– Мама, я мерила твоё обручальное кольцо.

– Ну и что?

– А вот что: оно мне не жмёт!

***

– Мамочка! Хочешь, я научу тебя быстро засыпать?

– Хочу. А тебя кто научил?

– А в саду. Нужно удобно лечь, дышать медленно и глубоко – шесть раз. Не пройдёт и часа, как через две минутки уже заснёшь!

***

  В Новый год утром Маша заглянула под ёлку:

– Ой, смотрите, что мне Дедушка Мороз подарил – ранец! Да какой красивый! И как только Дед Мороз узнал, что мне скоро в школу, какой же он сообразительный!

– Значит, подарок тебе понравился?

– Конечно! Интересно, а как же он догадывается, что нужно другим детям подарить? И как он входит в дом, когда все двери закрыты? И где он живёт летом? А где живёт зимой? А что он кушает? И кто же ему самому дарит подарки?

***

   Возвращаемся домой с праздничной ёлки из театра «Синяя птица». Володя спрашивает:

– Ну, как, понравились праздник и ёлка?

– Да не очень. Маленьким-то, конечно, интересно, а я уже большая!

***

   Володя провожает Машу в сад.

– Папочка, расскажи мне смешную историю.

– Ну, слушай. Гуляла одна девочка, забралась во дворе на «черепаху», упала вниз, сильно ударилась и плакала...

– Знаю, знаю. Лучше я расскажу. Купил один папа огромную люстру, принёс домой, так мама чуть в обморок от этой люстры не упала. А другой папа купил однажды таких зелёных мандаринов, что не знали, куда их девать! А ещё один папа подарил своей дочке ботиночки такого маленького размера, который подошёл бы ей два года назад!

Все эти истории случились в действительности.

***

    Пришли мы с Машей в магазин, стоим в очереди. Тяжело держать уже полные продуктов сумки, но стоять ещё долго.

– Мама, я понимаю, тебе тяжело. Но я чувствую, что ты хочешь улыбнуться, а тебе что-то мешает. А ты потерпи и улыбнись, сразу легче станет!

***

   Я убираю квартиру и ворчу:

– Какой же неблагодарный домашний труд: как везде пораскидано и замусорено; разбрасывали и роняли все, а убирать-то никто не рвётся!

Володя только что пришёл с работы:

– Не понимаю, всё одно и то же говоришь! Мы ведь всё стараемся сделать правильно, да только ты недовольна. И чего только тебе не хватает?

Маша возразила очень серьёзно:

– Любви, наверное, не хватает, а то б мама была довольна.

***

   Маша повторяет название сказки «Откуда у ёжика иголки?».

– Как это откуда? Он же родился таким!

***

    Все вместе смотрим телевизионную программу «Голубой огонёк». Поют Алла Пугачёва с дочкой Кристиной. Мне девочка понравилась.

– Какая милая и, видимо, скромная девочка.

Маша сникла, обиделась.

– Что с тобой?

– Я просто вижу, мама, что ты полюбила эту девочку больше, чем меня!

Детский эгоизм – очень стойкая вещь.

***

    Приходим на Пасху к бабушке Зое, на Кропоткинскую. Она очень нам обрадовалась. А как раз к празднику испекла шесть куличей.

– Вот, Машенька, самый маленький куличик – это тебе!

– Да? А я-то думала, что всё – мне!

***

   Маша чистит картошку.

– Посмотри-ка, мама, какая картошка, вся в пригорках!
                                                                                                                                                    МАШЕНЬКЕ - 7 лет

 

Наконец-то пришла пора учёбы в школе. Мы с Володей радовались Машиным детским ожиданиям, поддерживали интерес к предстоящей учёбе. Первого сентября отвели её в 829-ую школу. Школа расположена близко и удобно от дома, можно пройти дворами. Перед зданием школы – полно ребят и родителей. На торжественной линейке выступил директор, приветствовал, поздравлял, а в конце сказал, что от школы нужно ждать чуда – знания.

Потом, через месяц, Маша вспоминала:

– Мама, я знаю, почему наш директор так сказал тогда. Вот пока я в школу не ходила, я многого не умела. А теперь я умею палочки писать, и красиво флажки раскрашивать, и всякое другое, то есть узнала это. А это и есть знание. И ещё дальше будет новое знание!

***

    Первое впечатление от школы:

– Нет в мире ничего прекраснее школы!

 ***

   Учиться новому всегда интересно. Маша с самого раннего возраста любила музыкальные сказки, слушала пластинки, а в садике пела и танцевала активнее всех. Воспитатели хвалили её. У нас дома всегда был инструмент, и когда я играла что-то на пианино, она не отходила от меня. Дотрагивалась пальчиками до клавиш и говорила с печалью:

– Ах, мамочка, я никогда не буду играть так, как ты!

– Да ты что! Я играю очень слабо, особыми музыкальными способностями я не отличалась. Меня учили музыке для общего развития. А ты – другое дело. Ты ещё и не тому научишься.

– Что же ты меня играть-то на пианино никак учить не хочешь?

– Именно не хочу. Потому что не имею права – не хочу тебе руки испортить.

– Как это?

– Руки нужно правильно поставить, чтобы они привыкли хорошо играть и не уставать. Испортить легко, а переучивать трудно. Понятно?

– Понятно. Нужно ждать, пока пойду в настоящую музыкальную школу?

– Конечно же!

Всему своё время, и в конце мая 1983 года Маша сдавала вступительные экзамены в Тушинскую музыкальную школу. Это 17-я музыкальная школа, она оказалась единственной в районе, и выбирать было не из чего. Правда, пройти все вступительные туры так и не удалось, потому что приехали дедушка Витя с бабушкой Ниной и забрали Машеньку вместе с другим внуком Ромочкой, чтобы отдыхать в Крыму. Мотивация? Отдых на море ничто не заменит. А такую способную девочку не могут не принять в музыкальную школу. Да не так вышло. В Крым-то съездили и вернулись, а дальше что? Все места в музыкальной школе уже были распределены. Мы уже почти не надеялись, что Маше придётся начать занятия музыкой в этом году. Но улыбнулся случай, и осенью девочку всё же пригласили в первый класс. У педагога Оделии Харитоновны Кочетовой оказалось вакантным одно место, а Машенька понравилась и запомнилась ей своей музыкальностью на первом туре экзаменов.

И вот она – музыкальная школа. То не было ни одной школы, а тут сразу две! Нагрузка очень возросла и для Маши, и для меня.  Моя работа «трещала» по швам: никто не хотел дать мне половину ставки, не было тогда на это моды у научно-технической интеллигенции. Но как-то приходилось выкручиваться.

Радовало то, что заниматься в обеих школах Машеньке очень нравится. Мы с Володей её в этом поощряем.

– Мама, а когда гулять-то?

– Боишься, что гулять будет некогда?

– Конечно. Да ладно, буду гулять с перерывами!

   ***

    Едем с Машей из музыкальной школы.

– Мама, а какой тебе толк от того, что я учусь музыке? Одно мотание со мной.

– А такой толк. Не сразу, но постепенно, когда усвоишь основы и пойдёшь дальше, перед тобой откроется чудный мир музыки...

– А перед тобой он уже открылся?

– В определённом смысле – да.

– Какой же тебе интерес в том, что он откроется передо мной?

– Интерес в том, что этот мир будет и миром моего ребёнка, что в нём найдут отражение его мечты и устремления. И это значит, что я не зря старалась привить ему любовь к музыке.

– И получается, что это будет уже наш общий мир! Значит, ты всё для меня делаешь не напрасно.

***

    Маша, как обычно, кушает медленно, а жить приходится быстрее. Дел прибавилось: школа, уроки, музыкальная школа, другие задания…

– Машенька, ешь скорее, опаздываешь! Прямо все нервы мои этой едой вытянула!

– Вот и хорошо, что вытянула, может, теперь добрее станешь.

***

– Мама, вот ты боишься за меня и никуда одну не отпускаешь. А я уже совсем не маленькая. Ну, хотя бы, когда я буду уже в институте учиться, ты пустишь меня одну в кинотеатр «Балтика»?

А это всего в пяти трамвайных остановках, у метро «Сходненская».

***

     Я читаю, вернее, перелистываю книгу на английском языке.

– Мамочка, и как ты всё это понимаешь? Подумать только, зачем же вот так язык выворачивать, что сломать можно? И как это из букв могут получиться такие кренделя?! А главное, почему все люди говорят на разных языках?

***

– Должна сказать тебе, Машенька, что по всем приметам в этом году зима будет плохая, сырая, а лето – холодное.

– То есть в летних платьях уже не походишь?

– Скорее всего.

– Как жаль, и куда только мы с тобой будем девать летние платья?

– Отложим на другой год.

– Так это не навсегда?

– Ну конечно. Говорят, примета действует на один год.

– Ой, как хорошо, а я уж подумала, что на всю жизнь!

***

    Маша опять и опять медленно ест суп. Тянет время.

– Я не могу понять, мамочка, почему ты такая хорошая, а твой суп такой плохой!

***

    Маша ходит в школу с соседскими детьми Надей Андреевой и Алёшей Кузнецовым. Возвращается, по возможности, тоже с ними. Однажды смотрю – Алёши в компании нет.

– А где же Алёша?

– Знаешь, мама, он с нами не пошёл. Он сказал, что недостоин чести идти с нами, потому что сегодня в школе он предал мальчика из своего класса и ему очень стыдно. Предал-то он нечаянно, просто проговорился, но всё равно сам себя наказывает.

***

   Опять спешим в музыкальную школу. Я подгоняю Машу:

– Давай скорее, а то у тебя ещё и конь не валялся.

– Нет, валялся, ещё и как валялся!

– Так поторопи его.

***

     Сегодня утром Маша ничего не хочет кушать, только пьёт чай с малюсеньким бутербродом. Сердится на мои уговоры:

– Вы вот всегда меня перекармливаете, вон какой живот вырос, да ещё и щеки!

– Да какой там живот! Хоть до школы хватит ли сил дойти с таких калорий?

– Ну, ладно, на этот раз съем, но если кто-нибудь скажет, что я толстая, то ничего в жизни больше есть не буду!

***

      Приходит из школы. Села обедать. Сегодня мы и в самом деле никуда не спешим. Задумалась и потом говорит:

– Мама, я поняла, что у нас хорошая семья.

– А что тебя привело к такой мысли?

– Идём мы с Юлей домой, а она мне и рассказала про свою жизнь, а главное, что отец у неё пьяница, и всех мучает, и каждый день выпивает по бутылке, и что часто её лупит.

– А какая ж у неё семья?

– Бабушка, мама, отец и маленький брат. И все отца боятся! Как хорошо, что вы у меня такие! Раньше я этого не поняла бы.

***

    Ездили мы с Машей в тушинский Госстрах, по каким-то делам. Это через две улицы, но тем не менее… Вечереет, темно, зима. Машенька в том районе впервые. Я возьми и скажи:

– Вот видишь, Маша, как далеко и поздно мы приехали. Приехать-то мы приехали, а обратно как добираться будем?

   Смотрю, Машенька остановилась, пошла назад; сколько ни зову, в мою сторону не смотрит. Наконец вернулась.

– Вот видишь, мамочка, завезла ребёнка неизвестно куда, дороги домой не знаешь, да и ночь скоро. Но ничего, я уже подсмотрела, какой дорогой обратно пойдёт автобус, и какой его номер, и где его остановка. А теперь можно и в твой Госстрах идти!

***

    Приходим домой с первого экзамена по музыке. Сыграла Маша неважно, наверняка могла бы лучше.

– Да ладно, Машенька, не расстраивайся! Всё равно ты – мой подарочек дорогой.

– Нет, мама, я не подарочек, а огорчалочек, и совсем не дорогой!

***

   Маша разбирает по нотам новую пьесу.

– Ой, мама, а какая это нота?

– А ты сама-то не знаешь?

– Да как же её узнаешь, когда она на самом потолке сидит!

Это характеристика ноты, которая располагается на самой верхней линейке.

***

     Собираем анализ мочи «по Зимницкому», как велит детский врач-нефролог. Обычно эти анализы бывают у Машеньки неважными. Я переживаю заранее:

– А вдруг снова белок?

– Мама, а что это, всё белок да белок, когда же желток-то будет?

***

– Мама, а кто такой дядя Эдик?

– Муж тёти Оли.

– Да? А я что-то не слышала, чтобы у них была свадьба.

***

    Маша моет посуду неохотно.

– Доченька, я готовила обед, а ты помой посуду. Я сделала одно, а ты – другое.

– Нет, лучше ты и готовь, и мой посуду тоже.

– А что же будешь делать ты?

– Кушать!

***

   Садимся пить чай.

– Мама, а где же бутерброд?

– С чем?

– Ну, хотя б с икрой.

– С какой ещё икрой? Икру не кушают каждый день. Такое дорогое удовольствие припасают к празднику. Какая же сегодня может быть икра?

– Ну, хотя бы красная, что ли!

***

– Мама, а кто старше: тётя Оля или ты?

– Я.

– Как жаль, выходит, она моложе тебя и может дольше прожить, а ты можешь умереть раньше неё.

– И вовсе нет. В жизни всё не так, не бывает такого прямого соответствия.

– Значит, ты можешь прожить дольше?

– Ну почему такие сравнения? Каждый живёт столько, сколько Бог даст.

– Мамочка, давай попросим Бога, чтобы ты прожила долго!

***

     Мой брат Константин, который живёт в Великом Новгороде со своей семьёй, – большой юморист, особенно по отношению к своим детям, заодно и к моей Маше. Когда мы приезжаем в Новгород, наши встречи с ним и его детьми бывают веселыми и… слегка «встряхивают».

– Мама, а почему дядя Костя называет Марину и меня «мошкарой», «тараканами» и кем-то ещё? Он что, глупый?

– Нет, он просто привольно воспитан.

– Значит, бабушка с дедушкой вас плохо воспитывали? Да нет, тебя-то хорошо.

– Да и его, наверное, не хуже.

– Я поняла: а дальше его так воспитала жизнь!

 

***

      Маша приходит из школы. Рассказывает про свою одноклассницу.

– А наша Оля Галкина читала стихотворенье Пушкина о зиме. Читала так:

Пришла. Рассыпалась. Клоками

Повисла на суках дубов.

Легла… Уснула… Спит уже...

 – Видишь, какая сочинительница!

 – Да нет. Она просто забыла половину, вот и получилось не пойми про что... А Оля сама – такая медлительная, часто приходит в класс позже всех, даже позже учительницы, и как ни в чём не бывало идёт к своей парте. Альбина Алексеевна ей говорит: «Что же ты опять опаздываешь?» А она спокойно отвечает, проходя мимо неё: «А я и не опаздываю!» И так каждый раз. Мы смеёмся, потому что все уже к этому привыкли, даже Альбина Алексеевна. Опоздай кто другой, так сразу – замечание, а с Олей ничего поделать нельзя!

 

***

– Мама, а ты знаешь, что ты счастливая и богатая!

– Это почему же?

– Да потому, что у тебя есть и папа, и мама, и брат, и муж! А главное, у тебя есть я!

***

– Мама, купи мне тетради для второго класса, а то ведь на следующую осень мне нужно идти во второй класс.

– Да ведь полгода впереди, успеем ещё купить, не волнуйся!

 Но Маша не успокоилась. Пошла однажды в гости к нашим соседям, к второкласснику Алёше. Вернулась сияющая и счастливая, с двумя тетрадями в линейку для второго класса.

– Мамочка, ты только не ругайся. Меня Алёша так просил, прямо на коленях умолял взять эти тетради, вот я и согласилась!

     Ирина Кузнецова, Алёшина мама, потом рассказывала мне, как Маша всякий раз, когда приходила к ним, глаз не сводила с Алёшиных школьных учебников и тетрадок, очень внимательно слушала его разговоры с младшей сестрёнкой Наташей о школе. Второй класс – это уже не первый! Машин интерес к учёбе явно опережал события. У первоклассницы оказалось много вопросов к старшему товарищу. Чистые тетрадки для второго класса вызывали особый интерес и отдельные вопросы. Алёше это надоело, и он подарил Машеньке эти тетрадки, чтоб она хоть немного угомонилась и оставила его в покое.

***

    Маша заболела гриппом. Нужно хотя бы первое время полежать, не занимаясь школьными уроками и музыкой тоже.

– Мама, и как же я сижу без дела! – в отчаянье вздыхает Маша. – Ведь я отстану от программы, всех подведу!

– Подожди немного, вот чуть-чуть полегчает – тогда и будешь делать всё, что надо.

– А пока мне стыдно и обидно. И ещё вдруг не успею оглянуться, как обленюсь?!

***

     Болеем дальше. Нужно пить почаще чай с малиной, а Маша её терпеть не может, а если может, так не хочет. Утром спрашиваю:

– Ну, что будешь пить: кофе с молочком или чай?

– Конечно, кофе, ведь в него нельзя положить малину!

***

Маша спрашивает:

– Мама, а ты кого больше хотела: девочку или мальчика?

– Да мне было всё равно.

– Нет, а всё же, кого больше?

Вижу, что ребёнок ждёт определённого ответа на свой вопрос.

– Ну, девочку, девочку, а то кому б я стала платья шить да косы плести!

Очень обрадовалась:

– Вот видишь, а я и есть девочка!

***

     Однажды приходит из школы совсем хмурая. Устала? Говорит, нет. Но что-то явно не так, и это написано на лице.

– Знаешь, мама, я сегодня тройку получила. Срочно смотри тетради.

– Ладно, потом. Какая тут спешка?

– Нет, смотри сейчас!

    Открываю портфель, беру дневник, листаю. Вижу – не тот, зову Машу. Смотрим – в дневнике одни двойки, тройки (иногда) и замечания красным цветом через страницу. Машенька обомлела… Принимается реветь:

– Мама, дневник не мой, кто-то подменил!

Утопая в слезах, пересмотрела весь портфель:

  –  Ой, мама, все вещи здесь чужие, в этом портфеле...

В портфеле чего только не было: изрисованные каракулями учебники, тетради, все в кляксах и в двойках, скомканные листки бумаги, перепачканные ластики, а между ними – огрызки от яблок, фантики от конфет, прочий мусор.

Маша заревела ещё сильнее.

   – Мама, портфель не мой! Ты знаешь, у нас в школе много одинаковых портфелей, вот я и перепутала, наверное, в раздевалке.

     Читаем фамилию на обложке дневника – точно так, фамилия незнакомая, даже класс другой. Маша тут же собрала этот портфель и побежала в школу. Надеялась найти Егора Васильева, владельца дневника и портфеля, да не застала там его. Была как раз суббота, поэтому чужой портфель пролежал у нас до понедельника. Еле дождались понедельника.

А в понедельник Маша побежала в школу пораньше, дождалась возле раздевалки Егора, обрадовалась, узнав по особым приметам свой портфель у него в руках:

– Слушай, у тебя мой портфель, мы с тобой в субботу портфели перепутали!

– Правда? А я и не заметил.

– Как это? А дома у тебя, что ли, и дневник не проверяли?

– Да я его никому и не показывал.

– И… родители не спросили?

– Ну конечно.

– А как же уроки делал?

– А я их и не делал!

– И портфель даже не открывал?

– Вот именно, не открывал, больно надо!

...Вот, оказывается, как бывает. Часто потом мы вспоминали эту историю, рассказывали друзьям и знакомым.  

    Прекрасна пора детства!

   ***

– Вот что, мама. У всех почти есть брат или сестра, а у меня почему нет?

– Так получилось.

– Да, я понимаю, что тебе было б ещё труднее с двумя детьми, и со мной ты не смогла б так много и усердно заниматься...

– Хотя и не совсем так, но, в общем, ты всё поняла, значит?

– А самое главное, ты б не имела возможности так заботиться о моём здоровье, давать такое образование! Но, может, ты думаешь, что если я у вас с папой одна, то я уж обязательно вырасту эгоисткой и не оценю ваших с папой забот обо мне? Нет, будь спокойна, мама, я вас не подведу. Вы никогда не пожалеете, что я – ваша дочь, хотя и одна-единственная!

***

– Ну вот, уже и весна. Скоро Пасха. А завтра тоже большой праздник – Благовещение.

– А что это? Напомни, мамочка.

– Это особый праздник в память о той благой вести, что принёс Ангел Божией Матери о предстоящем рождении Сына. Праздник большой, и по традиции работать в этот день совсем не положено.

– Как же так, мама, совсем ничего нельзя делать?

– Да, сделать-то всё нужно заранее, а в этот день нужно сходить в храм, славить Бога и Деву Марию, отдыхать душой и телом. В старину говорили, что в такой день птица гнезда не вьёт, а девица косы не плетёт.

– Так что же получается, что я в такой день буду с утра и до ночи нечёсаная ходить?!

– Ну, зачем же так буквально? Просто так образно говорится.

– Значит, завтра ты мне всё-таки косы заплетёшь?

– Конечно!

– Вот и хорошо. Только ты уж получше постарайся!

***

За ужином Маша плохо ест: и то не такое, и это невкусное. Я рассердилась:

– Вот возьму за правило кормить вас покупными котлетами да борщом, сваренным на неделю, тогда поймёшь, что вкусно, а что нет!

– Это какими ж котлетами? Из галантереи?

– Не из галантереи, а из кулинарии.

– Нет, мамочка, только не это, а то бабушка Нина покупала их один раз, так сказала, что больше не надо!

***

– Мама, сегодня жарко, я надену шорты.

– Ну, раз так жарко, надень сарафан.

– Но ты видишь, ребята ведь все в шортах, и ни к чему мне так выпячиваться!

***

– Вот, мамочка, ты всегда говоришь, что я хорошо живу, и у меня хорошая семья, и вкусное я кушаю, и учусь всему нужному и полезному, и всё такое прочее. И должна я всему этому радоваться, да ведь нет у меня самого главного.

– Это чего же у тебя нет?

– А нет у меня счастливого детства!

– Как это понимать? Ведь всё вместе сложенное и есть счастливое детство. Или у тебя имеется другая программа счастливого детства?

– Да, именно другая. Имеется.

– Какая же?

– А вот какая: гулять, гулять и гулять!

 ***

    Отдыхали летом на море в Крыму, в посёлке Дальние Камыши, недалеко от Феодосии. Загорали, купались, плавали. Маше очень понравилось.

– Мама! Давай будущим летом снова приедем сюда. Только обязательно заранее купите мне ласты, маску и батоны!

– Какие ещё батоны?

– Ну, для воздуха, чтоб плавать под водой.

– Так это не батоны, а баллоны.

– Ну и что? Всё равно купите!

***

     Собираемся с Володей смотреть в нашем ближайшем кинотеатре «Балтика» японский фильм «Легенда о динозавре», о котором много говорили.

– Папа, обязательно возьмите меня с собой!

– Отчего же так – «обязательно»?

– Вот ты знаешь, почему я в школе иногда получаю не совсем хорошие отметки?

– Не знаю.

– А потому, что я никогда в жизни не видела динозавра. Я даже не знаю, что это такое!

      ***

  Мы давно уже решаем вопрос о покупке нового холодильника, да никак не можем до конца договориться. Маша с Володей в один голос:

– Жалко старый!

– Я бы все наши старые вещи не выбрасывал и старые ботинки, а тем более свадебные, сдавал бы в музей! – добавил Володя.

–  Ну, мы – прямо как старьёвщики какие-то, – смеётся Маша. – Мама, а ты всегда всё любишь переделывать и перешивать или просто стараешься, чтоб ничего не пропадало?

– Конечно. Если можно использовать вещь, пусть ещё послужит, ведь люди трудились над ней.

– А помнишь, мама, как ты из моего комбинезона курточку перешила, а из моих пелёнок сшила мне же ночную рубашку? А мои маленькие ботиночки донашивает твой мишка. Сначала твои детские ботиночки донашивал, а теперь – и мои!

Этот плюшевый мишка – моя старинная игрушка, подаренная мне на память моим детством.

МАШЕНЬКЕ - 8 лет

   ***

Оделия Харитоновна, Машина учительница по специальности в музыкальной школе, написала в задании на лето – выучить дюжину новых произведений, составила список. В списке оказалась сонатина композитора Жилинского – как-никак для 4-го класса! Только одна сонатина из всей программы и пришлась Машеньке по душе. Маша играла сонатину часто, быстро выучила наизусть.

– Маша, а как же остальные вещи? Если не выучишь их, хотя бы не разберёшь, Оделия Харитоновна будет тобою недовольна.

– Знаешь, мамочка, я и не думала, что у вас с Оделией Харитоновной такой дурной вкус! Кроме сонатины, ничего красивого нет.

– Дурной вкус тут ни при чём. Существует обязательная учебная программа, где предусмотрено всё необходимое для усвоения. Вот и не капризничай, играй, что задано!

– Нет, ты даже хуже Оделии Харитоновны!

***

   Маша не любит носить вызывающие, яркие наряды. Банты, рюши, аппликации – предметы её нелюбви.

– Мама, ты пойми, всякая этакая «красота» подходит девушкам и женщинам или, наоборот, детям малым, а девочки должны одеваться скромно и спортивно. А то у нас в классе Света Завалишина так заявила: «Это я пока в школе учусь, хожу в форме, а как вырасту, расцвету, разоденусь в шикарное платье и буду как розочка!» Вот смеху-то было!

***

        Маша – большая фантазёрка. Приходит из школы и рассказывает:

– Сегодня был урок природоведения, мы всем классом ходили в лес.

– Это в какой же лес? Который за нашим большим оврагом?

– Ну конечно, туда часто школьников водят гулять. Это близко, можно успеть вернуться на другие уроки.

– И что вы там видели?

– Красоту мы видели, гуляли, наблюдали за природой. Скоро наступят холода, и такого уже не увидишь… Гуляли, играли в весёлые игры, говорили про календарь погоды. Потом собирали грибки, а у Альбины Алексеевны нашлась верёвочка. Так мы грибы этой верёвочкой связали и подвесили на дерево. Тут же появилась белочка и всю связку унесла!

– Да ну! Здорово, что вы всё это увидели! А ещё что?

– Как что? И двух зайцев видели на полянке, а потом вдруг вышел на поляну большой лось, совсем ручной, добрый. Мы стали кататься на нём, садились к нему на спину сразу по три человека, так весь класс и покатался. Так веселились!

      А я – с долей сомнения – поверила всей этой детской сказке, придуманной на ходу, обрадовалась непосредственному выражению желаний ребёнка пожить в прекрасном мире природы. Только спустя неделю догадалась, что Маша придумала все приключения, так что и сама в них почти поверила, и меня завлекла!

***

     Машин одноклассник Олег Беляев живёт за школой, возле леса. Я не разрешаю дочке гулять так далеко от дома, да и в гости к Олегу не пускаю.

– Мама, скоро у Олега день рождения.

– Ну и что?

– Как что? Он меня к себе в гости пригласил!

– Но ты же понимаешь: далеко, холодно, темно, поздно...

– И всё не так, а главное, Олег и вся его семья недавно переехали в наш дом, в девятый подъезд.

– Обменялись квартирами с кем-нибудь, что ли?

– Вот-вот, обменялись! Так что можешь спокойно отпустить меня к нему на день рождения, и даже вечером.

…Я и отпустила, просила долго не задерживаться. Однако пробило уже часов девять вечера, а Маши всё нет. Я стала волноваться, мы ведь договорились, что она быстро вернётся, да и подъезд рядом. Наконец приходят вместе с Олегом.

– Ну слава Богу! А то я стала думать, вдруг случилось что-нибудь. Очень жаль, Олег, ведь я не записала ваш новый телефон, а то позвонила бы.

– А у нас телефон и не менялся! – удивился Олег.

– Как? На новой квартире вам сохранили старый номер?

– На какой такой новой квартире? Квартира у нас прежняя. Мы как жили, так и живём там же.

Маша отчаянно моргает Олегу, но тот ничего не понимает. Зато уже кое о чём догадываюсь я. Маша в конце концов смеётся:

– Мама, ты понимаешь, Олег никуда не переезжал. Просто мне так хотелось к нему в гости, а ты б меня не пустила, ты сама это говорила, вот я и придумала! Но ведь ты видишь, что всё обошлось, и нечего ругаться!

***

 – Маша, сегодня ночью мне приснился очень страшный сон про войну.

– Очень страшный?

– Да!

– Ой, мамочка! Зря всё это. Ты достойна лучших снов, забудь про них, будто б их и не было. Как они смеют тебе сниться?!

***

    По природоведению в задании на дом стоит вопрос: «Как человек готовится к зиме?»

– Мама, а как?

– А ты сама что думаешь?

– Ну, как… Делает для птиц скворечники, готовит им корм.

– Птицам – это хорошо. А себе?

– И себе тоже всё на зиму заготавливает, консервирует, маринует.

– А где ж всё это взять?

– Как где? На рынке!

Это у нас дачи тогда не было.

– А на рынке откуда взялось?

– С огорода.

– Так что же главное осенью?

– Всё! Поняла! Летом надо вырастить урожай, а осенью – собрать его, а потом суметь сохранить до зимы, и даже до весны.

***

        Маша гуляла бы день и ночь, без устали и без всяких отвлекающих моментов, вроде уроков или обеда. На улицу её тянуло в любое время года, под любым предлогом, при всей её ответственности в отношении учебы. Как Машенька рассказала мне, Альбина Алексеевна, Машина учительница, очень правильно однажды подметила на классном собрании, когда ругала кого-то за неуспеваемость:

  – Вот смотрите, ребята, на Машу. Среди хороших учеников я бы её выделила особенно. Она не только хорошо учится в школе, но я уверена, что у неё отличные оценки и в музыкальной школе. Но самое интересное заключается в том, что она ещё и гулять успевает. Я каждый день вижу её на улице в разных компаниях, в любую погоду, и днём, и вечером. И как у неё только хватает на всё это времени, не то что у некоторых из вас?!

***

    Маша заболела, вторую неделю сидит дома.

– Да, Машенька, самое время подумать о себе, о своём здоровье.

– Нет, мама, самое время подумать о том, как бы не отстать от класса.

– Ну, и как думается?

– А так. От программы и от класса я не отстану, я же дома всеми предметами занимаюсь, и музыкой тоже. А самое главное, что теперь Альбина Алексеевна меня обязательно будет спрашивать, а то к доске меня она никогда не вызывает. Говорит, что раз я отличница, так должна сидеть и слушать других, а то двоечников спрашивать некогда. Но если я столько времени пропускала занятия, не писала контрольных работ, откуда ж оценки возьмутся? Вот меня и вызовут к доске, и я буду рассказывать всё, что узнала за это время!

***

     В пятницу Маша приходит из школы встревоженная, возбуждённая.

– Мама, а ты знаешь, что завтра тебе нужно было бы класс убирать?

– Да вроде припоминаю…

Это в школе мода такая, чтоб родители во всех школьных мероприятиях участвовали.

– Да, убирать класс и ещё окна на зиму заклеивать. Но я сказала, что моя мама не придёт, потому что на сквозняках она не может. Ты помнишь, как недавно ты дома конопатила окна и поэтому простудилась. И вообще, наверное, это мужское дело.

– Так после этих слов Альбина Алексеевна, скорее всего, стала приглашать на субботник твоего папу?

– Нет, не стала. Она прекрасно знает, что наш папа не то что в школе, а и дома-то почти не бывает, а других-то пап в школу часто зовут для разных там хозяйственных дел.

– Так чем же всё закончилось?

– А тем, что я поняла: ты скоро пригодишься нашей школе для чего-нибудь другого!

***

       Когда Маша делает ошибки в тетрадках, она очень сердится, часто ревёт: обидно, всё-таки отличница. Что делать, подчищаю бритвой, ластиком, частенько выдираю листы, вставляю чистые. Маша в восторге.

– Боже мой! И как это мне только досталась такая мама, такая волшебница! И во всех науках разбирается, и рисует, и в музыке понимает, и в тетрадках всё исправляет, и готовит вкусно, и всё-всё другое умеет, и ещё шьёт красиво! А сколько для меня всего переделала: и портфель починила недавно, и шубку из кусочков маленьких сделала, и костюм зайца мне сшила!

Костюм зайца – это для хорового утренника в музыкальной школе.

–  Жаль только, что дочка ей досталась не совсем умелая... – грустно добавляет она. – Но я ещё всему успею научиться!

 

 ***

   Болею. Сижу и вяжу шарфик. Маша вздыхает:

– Ну вот, и ты стала как бабушка.

– Почему это?

– Потому что только в старости нет сил, чтобы делать всякие дела, а есть силы только вязать!

***

– Мама, знаешь, кто такой мамонт?

– Кто?

– Мамонт – это слон в шубке!

***

  Маша сдала в музыкальной школе экзамен, сдавали пьесы и гаммы.

– Мама, а почему мама Наташи Быковской всегда приходит на все экзамены с цветами и конфетами?

– Видимо, она хочет сделать приятное учительнице.

– А мне кажется, хотят себе оценку получше купить!

***

     Спешим утром в школу. Опаздываем. Маша, как обычно, не хочет завтракать, растирать спинку махровой рукавичкой и вообще – капризничает. Всё ей не так; говорит, что надо делать наоборот.

– Маша, так нельзя. Ты что скрипишь, как старуха, я от тебя слышу одни ворчания и возражения!

– Мам, да ты лучше не так говори, а вот как: «Подумать только, яйцо курицу учит!» Совсем другое дело!

***

В зубном кабинете доктор Зуев поставил Маше очередную пластинку для исправления прикуса. До того, как Маша попала к доктору Зуеву, её в течение двух лет наблюдал другой врач; тогда она тоже носила какие-то пластинки. Пластинки часто подправляли, подкручивали-подвинчивали, но видимых изменений не происходило. Теперь – совершенно иной подход: пластинка смыкает сразу обе челюсти, как клетка. Доктор предупредил, что снимать эту пластинку нельзя ни днём, ни ночью, иначе толку не будет. Снимать пластинку разрешается только перед едой, а после еды – тут же поставить на место. Конечно, имея такой «аппарат» во рту, очень трудно говорить: язык еле шевелится, все звуки искажаются и превращаются в шипящие. То есть в школе – сиди, почти молча, а кушать – «пожалуйте» домой. Доктор обещал значительное улучшение прикуса через месяц, если прислушаемся к его советам. Маша вздохнула и согласилась.

Утром собираемся в школу. Позавтракали. Пора надеть пластинку.

– Ну что ж, мама, придётся идти. А ведь все смеяться будут.

– Если и будут, то по глупости.

– Ладно, уж пойду. Но приду из школы – знай, что вся слезами обольюсь!

   ***

    Маша рассказывает:

– Мама, у нас в классе одна девочка сочинила стихотворение о своём папе.

– Вот здорово! Расскажи.

– Слушай, только не удивляйся:

Папка – дурак,

Курит табак,

Спички ворует,

Дома не ночует!

– Маша, это ты, наверное, сама придумала, чтоб меня обидно насмешить!

– Нет, это Юлька сочинила, а я и подумала, что стихотворение немного к моему папе подходит, то есть только последняя строчка «Дома не ночует», а вот табак и спички здесь ни при чём!

***

   – Мама, я тебя хочу серьёзно спросить. Вот почему-то в книге для чтения (Это учебник, вроде «Родной речи») пишут всё только хорошее и о хорошем: о счастье, о справедливости, о коммунизме. Про это и стихи, и рассказы есть. А в жизни многое по-другому: живём не так, как про это пишут.

– Так ведь вас хотят хорошему научить на хороших примерах, вот о плохом и не хотят говорить.

– Тогда это не полностью правда, настоящая жизнь не такая!

– Ну и радуйся пока. Настоящая жизнь ещё покажет себя со всех сторон, порой не с самых лучших. А иногда такое увидишь – не обрадуешься! Так что учись тому, что хорошо и полезно, а уж плохое-то не задержится, узнаешь ещё...

***

    Маша приходит из школы радостная.

– Ну, мама, теперь ты можешь посылать меня в магазин смело и с большими деньгами!

– Это почему же?

– А потому, что я уже научилась считать и до сотни, и до тысячи, так что можешь спокойно сто рублей с собой давать!

– Ничего себе! Да я и сама-то беру с собой рублей десять-двадцать на покупки, а сотню беру очень редко, не то что тысячу.

– Да и тысячу тоже можешь дать, я всё сосчитаю!

– Что толку, что сосчитаешь? Тысяча – это очень большие деньги, таких у нас дома не бывает, я их и сама-то в руках, можно сказать, не держала, а не то чтоб малому ребёнку доверила!

– Ну, если надумаешь, скажи!

***

   С тех пор как Маша научилась обиходному счёту, ей понравилось ходить самостоятельно за небольшими покупками. Правда, мы её одну никогда далеко не отпускали, но когда в соседнем подъезде, прямо во дворе, открыли небольшой продуктовый магазин, отпускать туда было можно. Да она и сама принялась захаживать в этот магазинчик из любопытства, когда гуляла. Потом стала находить интерес и в том, что приносит пользу. Так вот, её можно было попросить сходить то за хлебом, то за маслом. Иногда приходилось и в очередях постоять. Случалось, что во двор привозили цистерны с молоком, с квасом, и там собирались очереди.

Приходит домой, рассказывает:

– Да, мама, зря я раньше очереди не любила.

– А теперь полюбила?

– Да! Когда стоишь в очереди, то не просто ждёшь покупки, а смотришь и слушаешь, что творится вокруг. Получается, что лучше узнаёшь жизнь. Вот сегодня я долго стояла за квасом, всего наслушалась: и про домашние дела, и про события в мире. А один пожилой мужчина рассказывал кому-то, как он воевал. А я и вспомнила, что мой дедушка Витя тоже воевал, как его сильно ранили; хотела про это всем рассказать, да постеснялась!

МАШЕНЬКЕ - 9 лет

   

На антресолях у нас много старья, скопление ненужных вещей, куски и обрезки тканей, старого меха, да и прочая ерунда. Когда мне бывает что-нибудь нужно, я вытаскиваю «на свет Божий» и начинаю развязывать разные мешки, в которых эти «ценности» хранятся. Однажды в поисках чего-то я вытряхнула из очередного пакета уже потерявшую форму, сильно потёртую меховую шапку. И что это такое, и как это вообще здесь оказалось?

– Ну, мама, эта шапка у тебя, наверное, с фронта! – ахнула Маша.

– Это почему же? Да и какой у меня был фронт?

– Не спорь! Старый фасон, старый мех. А может, с революции!

***

– Мама, а скоро опять Новый год. Как я его люблю! И Дед Мороз мне опять что-нибудь подарит. Ты знаешь, что это будет?

– Конечно, нет.

– А я знаю. Это будет обязательно что-нибудь нужное. Как ты думаешь, откуда Дед Мороз узнаёт, что ребёнку надо?

– Как откуда? Работа у него такая.

– Ты уверена?

– Конечно. Он живёт далеко и целый год голову ломает, кому и что подарить на Новый год, чтобы не ошибиться в подарке.

– Зато у нас дома есть свой Дед Мороз.

– И где же он?

– А это – ты! Новогодний Дед Мороз работает только один раз в году, а ты – на каждый день всем всё нужное делаешь: и покупаешь, и готовишь, и убираешь весь дом, и шьёшь, и ремонтируешь. Эта работа потруднее будет!

***

Едем домой из поликлиники на метро по Краснопресненской ветке. Маша сочиняет:

– Вот станция «Краснопресненская», она же «Баррикадная», а после «Улица 1905 года» – эти станции запомнили революцию.

Потом «Беговая» – бегом от революции убежали.

Потом «Полежаевская» – полежали, отдохнули.

Потом «Октябрьское поле» – наверное, на поле что-то посеяли.

Потом «Щукинская» – поймали в Москве-реке щуку.

Потом «Тушинская» – потушили щуку, а потом и съели.

После – «Сходненская» – мы как раз и сходим – наша остановка.

Наконец, «Планерная» – всей компанией сели на планер и улетели! Ура!

     Вот так Машенька расписала всю нашу ветку метро – ездили-то часто, а другой дороги в центр нет!

***

   Купила на рынке свёклу, сварила.

– Попробуй, Маша, вкусно, как с бабушкиной дачи.

– То есть как это – «как с дачи»? Какое может быть сравнение? Не может быть никакого сравнения с дачей. Там всё… НЕСРАВНЕННОЕ!

***

Юра Ментий, Машин сосед по парте, иногда пишет Машеньке стихи, частенько неграмотно. Какие-то стихи где-то услышал, какие-то сам сочинил, наверное. Я переживаю: такой способный мальчик, а неважно учится. Маша меня успокаивает:

– Знаешь, мама, а Юра уже подтянулся и учится на крепкие тройки!

Юра написал в Машиной тетрадочке такие стихи:

1.

Котик лапку опустил

В красные чернила

И красиво написал:

«Маша, будь счастливой».

 

2.

Я – не Пушкин, не Крылов,

Не могу писать стихов.

Напишу три слова я:

«Маша, будь счастливая!»

      ***       

      Маша тоже иногда пишет стихи, я их немного подправляю. Вот три её лучших стихотворения – милое детское творчество!

Стихи на грядке (бабушкина дача)

 

1. ЗЕМЛЯНИКА

 Это что же за плутовка!

Ишь, выглядывает ловко,

 

Наклонись! Спина болит.

А она и говорит:

 

«Здесь я, вы сюда идите,

Постарайтесь, соберите,

 

На здоровье поедите,

Завтра снова приходите!»

 

2. КАБАЧОК

 Здравствуй, Федька-кабачок!

Покажи-ка свой бочок!

 

Ты на солнышке созрел,

Потолстел и загорел,

 

Как бочок ты отрастил,

Сколько ты потратил сил!

 

Ты потратил их не зря:

Скоро мы съедим тебя!

 

3. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЗИМЫ

 Солнце вышло из-за туч

И пустило первый луч.

 

Тут же ожил целый мир,

Разгорелся шумный пир.

 

Ручейков весёлый бег

Растопил ленивый снег.

 

И запело всё – леса,

И поля, и небеса:

 

«Больше мы не будем спать,

Будем весело гулять».

 

Скоро оживут долины,

С гор пойдут плясать лавины.

 

И спросил последний лёд:

«Скоро ли весна придёт?» –

 

«Скоро, – Солнце отвечает. –

Уж скворцы её встречают!»

 

***

Маша заканчивает третий класс. Как-никак это – уже завершение начального образования. Все предметы выходят на отлично, один только прокол – русский язык. Получается очень досадно: ошибки мелкие, механические, но деваться некуда: по оценкам пятёрка не выходит. А ведь мы дома весь последний год регулярно писали диктанты из специального сборника! Только в школе на диктанте всегда проскакивала какая-нибудь обидная мелочь – и «что написано пером, то не вырубишь топором!». Так что Альбина Алексеевна не придиралась, поставив по русскому языку четвёрку.

Я утешаю её:

– Машенька, заметь на будущее: это только сейчас ты так вот переживаешь за отметку. В действительности важно иметь не отметку отличную, а знания соответствующие. Успокойся, пожалуйста. Ведь пройдёт какое-то время, и ты сама удивишься, как можно было по такому поводу слюни распускать. Подумаешь, пусть себе будет одна четвёрка в табеле.

– Эх, мама, не то ты мне говоришь, да ещё уговариваешь! Разве мамы так себя ведут? Другие мамы и бабушки любят своих детей, не бросают их в трудную минуту!

– И что же они?

– А они идут умолять учительницу: «Ну пожалуйста, Альбина Алексеевна, поставьте моей деточке пятёрочку по природоведению или там по математике!» А у ребёночка там были почти одни тройки!

– И Альбина Алексеевна...

– Да ещё конфеты и цветы несут. Особенно в конце года! Хорошие оценки нужны всем! Альбина Алексеевна сначала отговаривается, а потом от своей доброты всех пожалеет.

    ...Пожалела Альбина Алексеевна и Машу, хотя об этом я её так и не просила. Она предложила остаться Машеньке и ещё одному ученику, хорошему мальчику Мите Чернеховскому, после уроков, чтобы ещё раз написать с ними диктант, давая им шанс. У Мити сложилась похожая история с оценками. Ну, написали оба, к сожалению, сделали небольшие ошибки. Расстроились. То же было и на другой день: слишком волновались – тот же результат. Слёзы – дальше некуда. Бедные усердные дети, всего двое из класса, терпели неудачу.

    Я уже окончательно смирилась, смирились и Маша с Митей. Что поделаешь? Идём дальше, подгоняют другие дела – и в музыкальной школе экзамены, и ещё что-то… Прошло три дня. Стоял конец мая, пора мыть окна, пока выдалось свободное время. Проводила Машу в школу, принялась за работу. Было часов десять утра, когда я, стоя с тряпкой на подоконнике, слышу звонок в дверь. Открываю – на пороге стоит сияющий мой ребёнок: очки съехали с носа, весь школьный фартук перекрутился назад, кудрявые волосы растрепались, на щеках горит малиновый румянец.

– Боже мой, почему ты не в школе, что случилось?

– Мамочка, мне и Мите поставили по русскому пятёрки!

– Да как же это вышло? Вы снова писали диктант?

– Хотели писать, просили прямо, но Альбина Алексеевна сказала, что мы с Митей – старательные и грамотные дети, просто нам немного не везёт. А получается так, что у гораздо более слабых учеников выходят пятёрки по тому же русскому языку. Вот она и решила нас порадовать. Тем более, вести нас она больше не будет, ведь в четвёртом классе – совсем другие предметы и учителя. Альбина Алексеевна не хочет нам портить будущую жизнь!

– Хорошо, хорошо, успокойся, я за тебя очень рада, рада и за Митю. Будем считать, что всё вышло по справедливости. А где же твой портфель?

– Да я же всё в школе бросила: и портфель, и сменку (это сменная обувь), чтобы поскорее прибежать и всё тебе рассказать!

– Ну, молодец, я тебя поздравляю! Иди обратно, только с радости глупостей не наделай по дороге, не лети, как торпеда!

      Куда там! Понеслась по лестнице, прямо полетела на крыльях.

Этот дневник с пятёрками и ведомость за третий класс остались на память. Они лежат дома уже столько лет, но не ведают, какое тогда было сражение за пятёрку по русскому языку.

Счастливая пора детства!

***

Закончился третий класс. Шестого июня 1986 года Машеньке как раз исполнилось десять лет. Помню, как незадолго до того родители вместе с детьми готовили кукольный спектакль ко дню окончания школы. Помню, как дома мы с Машей писали сценарий спектакля по мотивам русских сказок, шили костюмы куклам, мастерили какие-то декорации, изготовили ширму, репетировали с ребятами. Именно в день шестого июня и показывали спектакль в классе…

С тех пор много воды утекло. Много всего ещё было сказано интересного и смешного, да вот не было записано. Шёл как раз год Чернобыля, год Чернобыльской катастрофы. А вся последняя история с оценками в аттестат за третий класс случилась именно в мае 1986 года, кода Владимир Михайлович уехал в командировку в Чернобыль. Он попал там в очень сложную, смертельно опасную ситуацию, руководил тушением секретного пожара на атомной станции в ночь с 22 на 23 мая 1986 года. А всего отсутствовал больше месяца. Месяц полной неизвестности не кончался долго. После Володиного возвращения, потрясшего меня неописуемо, события в нашем доме разворачивались так, что у меня уже не хватало душевных и физических сил, чтобы единственному ребёнку уделять внимание в должной мере. Где уж тут – записывать что-то… Жизнь нашей семьи стала протекать в каком-то ином измерении, вырываясь из прежнего, более или менее устоявшегося русла. Всё моё существование отравило предчувствие неотвратимого несчастья, начало которого пошло от 26 апреля 1986 года, когда ночью Владимиру Михайловичу позвонил дежурный по Главному управлению пожарной охраны МВД СССР и сообщил о пожаре на Чернобыльской атомной станции... Предчувствие было так скоро оправдано!

Все семьи счастливы и несчастливы по-разному. Наша семья – до Чернобыльской катастрофы – бывала и счастливой, и не очень – одновременно, в разных соотношениях компонентов счастья и несчастья, а, в общем-то, особенно жаловаться не приходилось. Но чем дальше шёл отсчёт от апреля – мая этого ужасного 1986 года, тем всё более возрастало наше несчастье, превращаясь в настоящее горе.

Повторяю: счастливая пора детства!

Как хорошо, что ребёнок многого не понимает, а узнает и поймёт ещё не скоро...

 Февраль 1999 г., в редакции 2023 г.

    Несколько историй, записанных позже…

1. Две истории, случившиеся на море

      Урок на воде 

      

Первая маленькая история произошла в июле 1979 года, когда мы с Машей отдыхали в Дальних Камышах, в окрестностях Феодосии. Здесь наша семья привыкла отдыхать уже несколько лет подряд. Сюда возили нас с братом в нашем детстве, сюда же мы потом приезжали с мужем, а теперь вот – с ребёнком. Что и говорить, какой восторг вызывало у Машеньки всё, что она впервые испытала и увидела в своей детской жизни! Она с интересом вглядывалась в морские дали, весело бегала по горячему песочку дикого пляжа, баловалась и плескалась в солёной воде. Всё было в новинку, всё было здорово. Почти с утра до вечера мы с ней проводили на море. Шёл день за днём, впечатлений становилось больше и больше.

Жаль, скоро наступит время, когда придётся уехать!

С моей же стороны во всём этом с самого начала присутствовал практический интерес: пора научить ребёнка плавать. Чем меньше оставалось дней отпуска, тем чаще я стала задумываться о том, успеем ли мы решить такую задачу, о которой знала только я. Машеньке только что исполнилось три года, и пора бы… Раньше учить её плаванию было особенно некогда, да, пожалуй, и негде в условиях средней полосы: короткое лето, мало тепла. А тут…

Было заметно, что сама она очень хотела плавать, но оторваться от дна никак не решалась. Барахталась у самого берега, болтала руками и ногами, делала вид, что плывёт. Плавательные круги, игрушки и другие подобные «подпорки» только мешали делу. Несколько раз я пыталась научить Машеньку двигаться в воде правильно, а она всё никак: «включался» тормоз охраны от неожиданностей.

Время шло, и вот однажды, выбрав момент, я решилась на смелый поступок:

– Держись за меня. Положи руки на мои плечи, болтай ногами, я поплыву подальше и заодно тебя прокачу.

– А мне страшно будет!

– Нет, не будет. Ведь я хорошо плаваю, а ты – лёгкий груз. Главное, помогай мне, делай движения ногами, как делала это, передвигаясь на руках по дну.

Маше было очень заманчиво проплыть подальше, и она рискнула. Не то что положила руки на мои плечи, а просто ухватилась, вроде как краб клешнями. Я отплыла довольно глубоко, но так, что мои ноги ещё доставали дно, а её – уже нет. Она привыкла к такому катанию, перестала бояться.

– Ну, как? – спросила я.

– Ой, здорово!

Чувствовалось, что она хорошо держится на воде, осталось чуть-чуть… Тут я быстро перевернулась на спину, выскользнула в сторону и оставила Машеньку, которая продолжила движение по инерции, без всякой опоры. Нужно было видеть её глаза! И, конечно, нужно было видеть, как она, не ожидавшая от меня такого поведения, не стала беспорядочно бить руками и ногами по воде, теряя плавучесть – именно этого я так боялась! – но, напротив, преодолев панический страх и сумятицу переживаний, в течение нескольких секунд выправилась и почти правильно, по-собачьи доплыла до берега.

Зато – что я от неё услышала, можно только представить!  Тем не менее, немного поиграв на песочке, она снова вошла в воду и тут же вернулась назад. Я сделала вид, что не наблюдаю за ней. Маша стала играть и возиться с ребятами у самого берега, но играли дети недолго. Девочке покоя не давала мысль: плавать самостоятельно. Маша отдалилась в сторонку, а потом свернула к самой кромке берега, зашла подальше в воду. И вижу: осторожно плывёт вдоль берега на маленькой глубине, часто останавливаясь и отдыхая.  Это уже что-то!

Вскоре я научила её плавать по правилам, насколько умела сама.

– Мама, ты, конечно, жестоко со мной обошлась. Как ты могла? А если бы я утонула! – то и дело напоминала мне она.

– Ну что ты! Нет, ты бы ни за что не утонула, – уверяла её я. – Ведь ты и сама была почти готова к плаванию, и я бы не дала тебе утонуть, не сомневайся. Теперь ты плаваешь, а это – большое дело. Воды на свете гораздо больше, чем земли. Каждый человек должен научиться плавать, а как же иначе – в море, в озере, на реке. Понимаешь?

Она, конечно, понимала. Плавать ей понравилось. В течение всего оставшегося времени она закрепляла своё новое знание. Для своего возраста научилась плавать хорошо – то есть поначалу просто держаться на воде. С тех пор Машенька воды не боялась, а я получила некоторую уверенность в том, что она сможет уберечь себя на воде и впредь.

 Чужой кошелёк

Вторая маленькая история случилась в августе 1980 года, когда мы с Машенькой проводили замечательные дни в Геленджике. Как раз зимой, после операции аппендицита, к Маше привязался бронхит, и она долго ещё болела. Врачи говорили: «Хорошо бы на море, но чтоб не очень жарко». Машеньке, конечно, очень хотелось на море, позагорать и поплавать. На этот раз удалось купить семейную путёвку в Геленджик, в туристическую гостиницу «Солнечная». Сразу мы приехали с ней вдвоём, а Володя должен был подъехать позже. Устроились мы неплохо, кормили вполне прилично, фруктов полно, море рядом. Купаться и загорать – это можно было с утра и до вечера.

Чего же больше?

Маша никогда не бывала в таких местах, где сразу вместе отдыхало такое количество людей. В Крыму, в окрестностях Феодосии, мы снимали небольшую комнату у хозяйки, и народу во дворе и на море было не так уж много. А в этом пансионате всё рассчитано на массовый заезд отдыхающих и обустроено иначе. И сам номер, где мы жили, оказался просторным, удобным, и холлы многоэтажного здания были спланированы с размахом. Несколько помещений для столовых, залы для игр, для концертов – словом, вся организация отдыха была «подстроена» под туристов, которых становилось всё больше и больше.

Маша поначалу всему удивлялась: необычно, непривычно, интересно. Так и ходила иногда, раскрыв рот от удивления. Ребёнок есть ребёнок! Детскому любопытству не было пределов: и туда хочется заглянуть, и здесь поинтересоваться новеньким. Детские площадки – этим никого не удивишь. Особенно понравились прогулки по парковой зоне отдыха.

Я показывала Машеньке на небольшие аккуратные урны, расставленные по всей территории и ничуть не портившие общего вида. Эти урны стилизованы под пингвинов с широко раскрытым клювом. 

– Не забывай закрывать рот вовремя, а то останешься, как этот пингвин, с раскрытым навсегда ртом, – говорила я.

– Прямо как урна?

– Даже если и не прямо таким, а похожим на него, так разве от этого легче будет? Следи за собой сама.

За собой следила она, конечно же, плохо, а удивляться можно на каждом шагу. Ещё и ещё раз мы отмечали, как здесь здорово: живописная растительность, мягко очерченные горы, красивые парки. Море прекрасно в любую погоду! Весёлые развлечения на пляже, устроенные специально для детей, вызывали массу удовольствий. А детей в Геленджик приехало, наверное, несколько тысяч, и все разного возраста. Пляж с утра до вечера усыпан густо, и мы с Машенькой старались устроиться подальше от основной массы отдыхающих. Находили местечко в сторонке, но поближе к линии моря, чтобы никому не мешать и чтобы купаться можно было рядом – легче за ребёнком следить.

А ребёнок из воды не вылезал. По соседству обычно размещались одни и те же компании, и все понемногу привыкли друг к другу. Через некоторое время, однажды придя на пляж, мы обнаружили, что рядом с нашим привычным местом отдыха появились новые лица. Это оказалась молодая семья – юные супруги с маленькой девочкой, которой на вид было чуть больше годика. Они сегодня приехали из Воркуты, там сейчас холодно, а тут тепло и солнечно. Хотели бы устроиться где-то основательно, но пока не удалось. Поэтому пришли сюда передохнуть и искупаться. Ну, что же, будем соседями.

Сначала Машенька попробовала играть с новенькой девочкой, что тут же показалось неинтересным – деточка слишком мала.

И Маша ушла к другим детям. Спустя час-полтора родители попросили меня:

– Если вы пока не уходите, могли бы присмотреть за нашей Катенькой? Хотим отойти на пару минут, купить чего-нибудь на обед. Скоро вернёмся, не затрудним надолго.

– Хорошо, – не слишком охотно согласилась я. – Но справлюсь ли я с вашей Катенькой?

– Конечно! Мы быстро…

И ушли, оставив свои вещи, то есть не только полотенца и ласты с маской, а ещё и большую, дорожную, плотно укомплектованную сумку. Само собой, на покрывале осталась сидеть Катенька, окружённая игрушками, и в руках у неё… переливался всеми цветами радуги огромный, модный в те годы кошелёк типа портмоне. То ли я его сразу не заметила, то ли девочка его случайно вытащила из каких-то других вещей – не вспомню. Что это именно кошелёк, мне бросилось в глаза не сразу. Но когда я это поняла, попробовала осторожно отнять его у девочки, дать в руки какую-нибудь другую игрушку. Не тут-то было! Катенька ни за что не хотела выпускать кошелёк из рук и, когда я попробовала ещё раз переключить её внимание на яркий мячик, завопила на весь пляж. Я обернулась, далеко ли ушла Маша, ведь за ней нужно следить зорко!

Но Маша пока ещё не успела никаких дел натворить, а только направлялась в сторону наших соседей по столовой, которых узнала издалека. Я громко окликнула её, и она подошла:

– Ну что, и отойти нельзя?

– Можно, только помоги мне. Видишь, что творится? Как быть?

– Мама, мне непонятно: при чём тут я? Но как такую крошку можно доверять чужим людям? – Маша рассуждала правильно, почти по-взрослому. – И зачем у неё в руках деньги?    

Я посмотрела – и в самом деле, Катенька успешно раскрыла этот сказочно красивый кошелёк и стала вытаскивать из него… Ничего себе! Зелёные купюры достоинством в пятьдесят рублей торчали уголками из наружного кармана. Это были очень большие в то время деньги! Тут уже я не выдержала и отняла у неё всё, что было в руках. Чего же я добилась? Катенька всем своим видом выражала неудовольствие, приготовилась плакать.

И если раньше на эту сцену смотрели только ближайшие отдыхающие, так теперь происходящим заинтересовалась почти половина пляжа. А Маша тем временем под шумок сбежала куда-то, чтоб подальше с моих глаз… Как только я отняла кошелёк, Катенька сползла на самый край покрывала, разбросала по песку все свои игрушки, встала в полный рост, вдохнула побольше воздуха и принялась так кричать и плакать, что покраснела, как маленькая тугая вишенка: вот-вот лопнет кожура и мякоть брызнет спелым соком! Я по-настоящему испугалась, как бы ей плохо не стало, и отдала обратно это несчастный кошелёк.

Правда, у меня мелькнула мысль вынуть все деньги и отдать ей пустой кошелёк. Но как я могла так поступить? Ведь это чужие деньги. И куда я их положила бы?

Получив желанную игрушку, Катенька тут же успокоилась, села на старое место, раскрыла кошелёк. Уже молча вытащила первую купюру и бросила на песок. Недолго думала, посмотрела на меня и… вытащила следующую бумажку. Удивительно, но купюр другого достоинства там не было – все по пятьдесят рублей! Казалось, что их – несметное количество. Как же это? И что же думали её родители, когда оставили мне ребёнка с такой суммой денег?! Права, права моя Машенька: разве можно незнакомому человеку настолько доверять? Кстати, а где мой-то ребёнок? Вижу – вдалеке возится с ребятишками у самой воды, строят что-то из песка. Ну, ладно… 

А весь народ прямо потешался над нами с Катенькой! Я уже не протестовала, а молча подбирала бумажки и подпихивала их под покрывало. Хорошо, хоть ветра не было! Только где же эти бесшабашные родители? Они, наверно, забыли, что оставили в этом кошельке все свои сбережения. Или что же, в той Воркуте деньги зарабатывают мешками? А вдруг прямо сейчас откуда-нибудь появится некто злоумышленник и отнимет эти деньги у нас с Катенькой? Или вообще, соблазнившись увиденным, какие-то бандиты вдруг схватят детку, а деньги – в придачу… А что? Запросто, тут такое бывает, наверное, запросто! Да, а если родители вообще не вернутся, куда мне обращаться – со всем этим?

Чего только в голову ни лезло, пока я дождалась возвращения безответственных взрослых! Наконец вижу: со стороны центрального входа по пляжу идут мои знакомые воркутяне, если я их правильно назвала, очень весёлые и довольные. Что-то жуют на ходу, в руках несут пакеты и свёртки. Я вздохнула с облегчением. Когда подошли, я всё рассказала, да они и сами всё увидели. Странно, но это их ничуть не удивило. Неспешно собрали все бумажки в кошелёк, который Катенька отдала им с лёгкостью, и сказали:

– Да какие ж это деньги? Тут всего-то – на несколько дружеских обедов с коньяком и шашлыками!

Вот это да! И правда, я, скорее всего, мало чего в жизни видела и понимала до сего дня. Понимаю, однако, что на юг едут люди с разным достатком, с разным отношением к детям, к деньгам, ко всему другому, и теоретически такое вполне возможно, но…

Воркутяне мои недолго позагорали, искупались, окунули пару раз свою Катеньку. Потом моментально собрались – как по сигналу – и уехали куда-то.

Как всё у них быстро и легко выходит!

Мы с Машенькой тоже успели позагорать, поплавать, обсудить только что случившееся. Потом собрались и пошли на обед в нашу столовую. Шли мимо пёстрых пляжных топчанов, мимо колоритного южного базарчика, продолжая беседу. Правда, по дороге невольно задержались возле тех почти натуральных пингвинов, которые так и не успевали закрывать рот от постоянного удивления всему, что происходит на их глазах с живыми людьми…    

   2. История о новой покупке и не только о ней…
    Трельяж упал!

 Этот трельяж я запомнила надолго.

Когда осенью 1980 года мы переехали из Шелепихи в новую квартиру в Тушино, пришлось обустраиваться заново и покупать кое-что из мебели. Наша старая мебель была очень простой, купленной когда-то хаотически, далеко не новой. Мебель, да и всё остальное, купить тогда было трудно, иногда почти невозможно. Мебель переездов не любит, и кое-что мы оставили на старой квартире, вернее, старым соседям. Зато наше изумительное пианино марки «Заря» переживало уже не первый переезд, не теряя качества звука и настройки. Знало, что вскоре пригодится ребёнку! Вообще, было трудно достать любые хорошие вещи, а мебель – особенно. Нужны были какие-то очереди и записи в магазине, чтобы получить талоны или попасть в особые списки на мебельный гарнитур, а то и на отдельные предметы мебели.

Можно было месяцами в тех очередях стоять, в тех списках отмечаться. А на работе – чтобы получать возможность купить другие товары – попасть в милость начальству, которое распределяло эти блага. Случалось, люди и сами изредка доставали кое-что. Помню, Владимиру Михайловичу товарищи помогли купить мебельную стенку в комнату к Машеньке. Новую же кухонную мебель мне удалось купить в мебельном магазине возле моей работы – совершенно случайно. Но наконец почти всё старое и новое уже было расставлено по местам. Осталось купить то, о чём думалось давно, – трельяж. Трельяжа у нас никогда не было. То есть зеркала были, и немало, но, когда что-нибудь шьёшь, или примеряешь какую-то вещь, или делаешь сложную причёску из длинных волос, без трельяжа обойтись нельзя. Шила я довольно часто, и трельяж был необходим.  При взгляде в боковые зеркала сразу видно, что не так, где криво, где косо, а что – идеально. Правда, трельяж занимает довольно много места, и раньше, в старой квартире, его было бы некуда поставить, а здесь – в самый раз. Маша и Володя давно уже знали, как мне хотелось видеть у нас в доме трельяж, но где же его взять?

Заходила я всё в тот же мебельный магазин, что возле моей работы, и однажды вижу: стоят два трельяжа, первый из которых – уже с табличкой «Продано», а второй – ещё в продаже. Обрадовалась, выписала чек, вернулась на работу занять денег. Деньги нашлись, и вот – привезли покупку домой, для этого меня даже с работы отпустили. Володя и Машенька обрадовались моему приобретению. Правда, распаковывать трельяж тотчас же, в тот вечер, времени не нашлось. Была пятница, и мы решили, что этим вопросом займёмся завтра, в субботу. Машенька, которая не видела ещё в нашем доме такого чуда под названием «трельяж», торопила события, беспрестанно ныла и просила:

– Мам, ну скорее снимите все эти бумаги, развяжите верёвки! А что там за бумагами укутано?

– Зеркало. Даже не одно, а три. 

– Как, целых три? А зачем?

– Потом увидишь. Пока подожди, не до того.

– А можно я тебе буду помогать или сама всё распакую?

– Да нет же, тебе одной это не под силу. Займёмся вместе. А пока близко не подходи и с мячом рядом не играй.

Нет, уговорить Машу было трудно, она так и крутилась рядом, подсматривала во все щёлочки под картонную упаковку – что там, внутри? На другой день – в субботу – с утра у меня нашлись другие дела, а до трельяжа дело опять не дошло.

Володя уехал на работу, а Маша, едва проснувшись, уже крутилась возле трельяжа. Она долго изнывала и канючила, подгоняя меня. Тут мне пришлось оставить плиту, кухню и всё прочее, обратиться к центру внимания. Вместе с Машенькой мы приступили к делу, стали распаковывать. Бумаг и картонок – целый ворох. Внутренние стеклянные полочки упакованы плотно и привёрнуты капитально к боковым стенкам, тут скоро не получится. Но зеркала мы «освободили» довольно быстро. Маша была в восторге:

– Ура, как хорошо и высоко всё видно!

В это время на кухне зазвонил телефон, и я ушла. Заодно проверила, что там варится на плите. Звонили по какому-то важному делу, и разговор затягивался. А из комнаты уже раздавались подозрительное сопение, шуршание и жалостные зазывания Маши. У нашего телефона тогда длинного шнура не было, радиотелефонов в природе не существовало, а прекратить разговор я почему-то не могла. Из комнаты же доносились всё более подозрительные звуки.

Вскоре раздался сильный хлопающий стук и тут же – Машин крик:

– Мама, трельяж упал!

Ну, в таком случае я всё побросала и прибежала в комнату. Что вижу? Развалены все стулья, раскиданы картонки и верёвки. Трельяж как стоял, так и стоит. На кровати, как раз перед трельяжем, сидит Маша в колготках и в футболке, с гофрированным бантом из упаковочного пергамента на голове – так она самостоятельно распаковала стеклянные полки. Её платье вывернуто наизнанку и висит… на створке трельяжного зеркала, тапочки разбросаны в разные стороны. Я быстро оглядела остальное и убедилась, что ничего страшного не произошло.

– Маша, что всё это значит? – спросила я строго.  

– Ничего не значит, – отвечала она, снимая с головы бумажный бант.

– Ты что мне кричала?

– А что?

– Как что? Какой трельяж, куда упал? Признавайся! – я никак не могла успокоиться.

– Чего признаваться… Ты хотела бы, чтобы он и вправду упал?

– Да ты что, не понимаешь, как меня испугала!? А главное, зачем? – не могла понять я.

– А затем, что если трельяж упал, так ты сразу же испугалась и прибежала, а как меня тут оставить одну – так ничего? – Маша с осуждением смотрела в мою сторону.

– Как это одну? Да я рядом – через стенку. И что ты тут устроила, что кругом творится?

– А ничего особенного. Это было представление. Я тут перед зеркалом прыгала – проверяла, красиво ли у меня получается, а ты всё не приходила.

– Ну и что, сама себе понравилась? А про меня подумала, про то, как меня расстроила? – не унималась я.

– Да я расстраивать тебя не хотела, и неужели ты не успела догадаться, что если бы и в самом деле упал этот твой трельяж, то грохоту было бы до первого этажа? Да и как вообще его можно уронить?

Вот об этом я действительно не подумала: уронить такую вещь – надо силы иметь. Мы быстро довели дело до конца, убрали бумагу, расставили стулья, навели общий порядок.

Красиво стало! Когда уже причёсывали Машеньку перед новыми зеркалами, она поняла все их преимущества. Да и заниматься шитьём – с примерками – удобнее стало. Вскоре к этому трельяжу все привыкли, как будто он всегда здесь и стоял: к хорошему и удобному привыкаешь быстро.

Однако потом, в самое не подходящее время, Маша мне часто припоминала всю эту историю. Говорила, что какой-то несчастный трельяж для меня вдруг оказался важнее всего остального. И уже гораздо позже, в каких-то других похожих, но несерьёзных случаях, мы вместе часто шутили:

– А, это опять трельяж упал!

3. 3. История, случившаяся с внуками
   
   Колесо обозрения

 

     Уже через несколько лет я записала эту неприятную историю начала лета 1983 года, когда мои родители ездили в Крым с внуками Романом и Машей. Тогда Роману исполнилось шесть лет, а Маше – семь. Дедушка с бабушкой решили оздоровить внуков – и всё бы замечательно, но... Был конец мая, и Маша начала сдавать вступительные экзамены в Тушинскую музыкальную школу. Машенька успела пройти первый тур, а второй – только собиралась. А тут как раз из Новгорода Великого приехали на своей «оранжевой машине» дедушка с бабушкой, да ещё и с Ромочкой. Приехали в столицу специально за Машей, так что не отдать им ребёнка было нельзя. Они бы этого просто не поняли. А Маша была и рада, что никакие «туры» проходить больше не надо, что скоро увидит море, будет купаться и всё прочее. Через три-четыре дня они уже добрались до места, в те самые Дальние Камыши, в окрестностях Феодосии, которые нашей семье так пришлись по душе. 

Я сразу очень переживала о том, что Маша «пролетает» мимо поступления в музыкальную школу. Потом не однажды говорила:

– Машенька, да нам всем просто повезло, что тебя осенью взяли в музыкальную школу без второго тура! А так прокаталась бы на море да год бы потеряла. Удивляюсь моим родителям, как это они могли так недальновидно поступить, ведь я просила их ехать позже, да они меня не слушали.

 – Мама, а ты знаешь, что бабушка говорила? Что такую способную девочку и так возьмут. В Новгородской музыкальной школе точно взяли бы. Представляешь? Так они с дедушкой даже и не удивились, что меня и в самом деле приняли, хотя половину экзаменов я не сдавала.

– Да, это на моих родителей не очень похоже, ведь меня они воспитывали в строгости, и чтобы вместо учёбы было гуляние – ни-ни! Значит, ты-то уже теперь оценила, как вам с Ромочкой повезло? А ведь вели-то вы себя там не очень хорошо, как мне помнится…

Уже в который раз мы вспоминали прошедшее лето, и я давно чувствовала, что Маша спотыкается на каких-то моментах своих воспоминаний. А в этот раз она сразу сникла, явно припомнив что-то серьёзное:

– Мама, знаешь…  Хоть и давно это было, но я всё помню. Мы, конечно, не очень-то хулиганили, но иногда… – она посмотрела на меня испытующе. – Только ты не ругайся!

– Значит, мне очень мало известно про ваш отдых? – заинтересовалась я. – Ну, давай рассказывай, чтобы я не переспрашивала дедушку с бабушкой по междугороднему телефону!

– Ну, что рассказывать… – чувствовалось, что ей хочется высказаться, потому что совесть покоя не даёт. – Ну, купаться бегали иногда без разрешения… Ну, однажды я в огороде в безобразно грязную канаву провалилась – нечаянно, так меня потом из шланга всем двором отмывали, да про это я уже говорила тебе… Ну, за котами гонялись, ну, фрукты немытые ели, ну, всякие другие фокусы устраивали…

– Про другие – рассказывай! – настаивала я.

– Мама, только не ругайся, потому что дедушка нас за это так потом лупил – ужас! – предупредила она, умоляюще глядя на меня.

– За что – за это?

– Мам, ведь мы однажды деньги у дедушки стащили, чтоб на каруселях покататься.

– Ничего себе! – у меня не хватало слов…

– Нет, понимаешь, это мы от отчаяния.

– Как это?

– А так. Мы не виноваты. Мы сто раз просили дедушку с бабушкой, чтобы они нас покатали на качелях, на каруселях – и на всяком остальном в луна-парке. Мы почти каждый день ездили на машине мимо этого парка то на рынок, то по каким-то взрослым делам, и дедушка говорил, что времени нет, что в другой раз. И мы видим уже, что скоро уезжать, а мы так и не попадаем туда. Ужасно обидно! Вот мы и решили аккуратно взять немного денег из кошелька у дедушки – на время.

–  На какое время? Как это – взять без спроса?

– Ты просто не понимаешь. Ну, мы потом хотели признаться. Ты не представляешь! Луна-парк – близко, сразу за поворотом на посёлок Приморский, возле бара. И мы думали: быстро сбегаем  и вернёмся, никто и не заметит.

– То есть взяли деньги, потихоньку ушли…

– Нет. Взяли деньги вечером, а утром, когда во дворе все шумели и галдели, мы сказали, что прогуляемся быстренько на море и вернёмся. А на море нас иногда одних пускали, если ненадолго. Так мы и побежали в луна-парк. Нет, ты даже не представляешь, как там было здорово! Мы просто душу отвели, бегали от одного аттракциона к другому, прямо…

  – Прямо вроде как в жизни ничего подобного не видели! А как же вам билеты продавали? Неужели никто не поинтересовался, откуда у детей деньги?

  – Очень даже поинтересовались, и не просто откуда деньги, а откуда такие большие деньги! Ну, про деньги-то ещё ладно. Спрашивали, почему мы одни, без взрослых. Но мы чего-то там наплели-насочиняли, особенно я.

– Какой ужас!

– Это ещё не ужас, а весь ужас был потом. Когда мы уже везде покатались и всё посмотрели, осталось одно «Колесо обозрения», самое лучшее, что там было. Мы уже спешили, чтобы нас не хватились, и решили, что после этого – сразу же пулей бежим домой! Вот тут-то… А ведь как же было красиво смотреть на море, на горы, на весь берег – так отлично было видно с высоты! Почти как в кино! Или как с вертолёта! Но когда уже спускались на землю, в самом низу, и осталось только сойти, «Колесо» немного задержалось на маленькой высоте. Тут мы вдруг видим, что перед нами стоит дедушка и уже прямо приготовил ремень! И сбежать никуда нельзя.

– Да… Какой ужас!

– Вот уж точно ужас, на глазах у всех. Народу – кошмар, как много вокруг. Ты даже не вообразишь, что было дальше. Дедушка нас привёл домой и наказал капитально. А бабушка сказала, что она и представить себе не могла, что мы окажемся способными на такое нечестное дело. Сказали, что больше никогда нас с собой не возьмут. Сказали, что в первую очередь виновата я, потому что старшая. Теперь велели: со двора – ни ногой. Мы с Ромой уже и пожалели, что так поступили.

– Не понимаю, почему же нам с Володей дедушка с бабушкой ничего не рассказали? Вообще – много говорили, но про этот случай даже не вспоминали.

– Мам, да ты пойми, нам здорово досталось. Ведь мы и так были жутко наказаны. Переживали. Думали, что дедушка нас вообще никогда не простит. На другое утро я и думать не думала ни о чём хорошем, а Рома вообще говорил, что нам море уже «не светит». Мы уже приготовились «скиснуть» во дворе. И – представляешь? Дедушка скомандовал: быстро завтракать – и все на пляж! Простил, значит. А бабушка ещё и вкусно так накормила. А ведь мы того не стоили!

– Ах, вы, безобразники! Ведь вас точно нельзя было отпускать в такую даль и с таким непослушанием. И эти деньги, и сами приготовления к похищению… Не знаю, как это и назвать! Меня с детства приучили к жёсткой мысли: чужого брать нельзя. Так что же, я тебя приучала к другому?

– Да ладно уж, мам, всё и так понятно. Уже давно всё обсудили, и детей простили, и взрослые успокоились. И урок нам был хороший.

– Надолго ли?

– Ой, не знаю. То есть знаю, не беспокойся… Только тогда мы с Ромой поняли, что нас всё же любят, несмотря ни на что, всегда прощают и даже если наказывают, так за дело. А плохого нам никогда не хотят!

Закончив рассказ, Маша вздохнула с облегчением и спросила:

– А папе… нужно об этом рассказывать?

– На твоё усмотрение, – ответила я.

Так до сих пор и не знаю, рассказала она ему или нет.                       

4. 4. История о самостоятельном поступке
   
   Поездка на концерт  

     

Это произошло, когда Маша училась в третьем классе – и в общеобразовательной, и в музыкальной школе. Заканчивался февраль 1986 года, в музыкальной школе готовили отчётный концерт за первое полугодие. Получилось так, что дня за два до концерта я сильно простыла; чувствую, что не поправляюсь, а наоборот – всё развозит и развозит. И в день концерта точно понимаю: из дома выйти не смогу. Я никогда раньше ни под каким видом не отпускала Машу далеко и одну, хотя накладки случались, конечно. В музыкальную школу возила её – туда и обратно – уже третий год. До музыкальной школы путь простой, но не близкий. Ехать в Тушинскую музыкальную школу от нашего дома удобно только на шестом трамвае. Примерной езды – полчаса: от улицы Героев-панфиловцев до Тушинского исполкома, рядом с которым и находится здание музыкальной школы.

Как быть? Время шло, но что делать, не знаю. Концерт – вот уже скоро, буквально через два часа. Никогда раньше я не отпускала ребёнка одного так далеко… До последней минуты я искала варианты, но не находила, с кем можно отправить Машу. Наконец позвонила Инне Шакировой, которая жила в соседнем доме, училась на класс старше у нашей же учительницы Оделии Харитоновны и принимала участие в том же концерте. Хотела договориться с её мамой, чтобы та в порядке исключения взяла с собой Машеньку, а потом привезла её обратно вместе с Инной. Нет, телефон не отвечал, видимо, все ушли. Что делать? У меня температура, слабость… Голова идёт кругом.  Эх, не рассчитала я свои силы!

Маша ревёт, говорит, что остаться дома ей нельзя, ведь она всех подведёт. Да всё понятно. Я приняла решение.

– Машенька, поедешь одна. Дорогу знаешь. Я прослежу твой путь до трамвая из окна. Как ты сядешь – я увижу. Когда сойдёшь, аккуратно переходи дорогу перед исполкомом. Отпускаю с условием, что в музыкальной школе тут же, перед концертом, найдёшь Инну и её маму, всё объяснишь. Назад приедешь только с ними. Поняла?

– Ой, мамочка, всё поняла. Давай скорее одеваться, а то опаздываю!

Оделась быстро, взяла «музыкальный» красненький портфельчик, и вот уже вижу, как моя самостоятельная пианистка в синеньком клетчатом пальтишке и пуховой серенькой шапочке выходит из арки, спешит по натоптанной тропинке к трамвайной остановке, что как раз напротив окна. Движение машин у нас на улице довольно тихое. Маша перешла неширокую дорогу, подошёл трамвай. Она села и уехала. Так, этот этап пройден. Был час дня, концерт – в три, значит, вернуться она должна примерно часов в шесть. Я очень жалела, что некуда позвонить учительнице, Оделии Харитоновне: в школе её искать не будут, а домой нужно было звонить ещё вчера вечером, чтобы предупредить заранее. Вчера-то я и не думала, что мне будет так плохо сегодня!

Да и что толку теперь… Совесть меня загрызла. Никакие пилюли мне были не впрок. Вспоминались страшные случаи, происшедшие недавно с детьми в нашем районе – не дай Бог… На работу Володе я не могла дозвониться и также жалела, что утром не предусмотрела всего этого: понадеялась на себя, а зря. Дежурный отвечал, что Владимир Михайлович на выезде. Время шло, и те шесть часов вечера, которые сторожили меня, пробили время тревоги. За окном опускался сумрак. Нет, что-то явно не так... Полчаса ещё можно подождать, а там... Прошло и полчаса. Никого и ничего слышно не было.

Очень хотелось просто прилечь, но я даже присесть не могла – от волнения. Кто-то позвонил некстати, я переговорила коротко. Вдруг – опять телефонный звонок. Хватаю трубку:

– Мамочка, это я.

– Машенька, где же ты?

– Мама, тут очень плохо слышно и трубка холодная.

– Где ты?

– Я... в телефонной будке.

– Где это?

– Напротив исполкома. Трамваи не ходят, и хоть скажи, какой у нас номер автобуса, который идёт к нашей булочной на Туристской улице?

– Машенька… Номер девяносто шестой, помнишь такой?

– Нет. А где же я тут его найду?

– Ах ты… Спроси – скажут. Остановка – рядом с трамвайной. Да, спрашивай у старушек, каких не страшно. И когда сядешь в автобус, ни с кем не разговаривай, сядь поближе к водителю, хорошо? Ты хоть вспомнила, что девяносто шестой автобус делает у булочной последнюю остановку, там у него круг, и все выходят. Ладно?

– Ой, ладно…

Ну, всё! Такого я не ожидала, а ведь вполне могла предположить. Слов нет пересказать, как я ждала ребёнка, не отрываясь от кухонного окна, из которого на меня дуло во все щели. Правда, платком прикрылась… Стало уже не только темно. Стало – почти беспросветно, и уличные фонари тускло пробивали темноту зимнего вечера. Трамваи и в самом деле где-то застряли, а автобус из окна увидеть нельзя, его остановка – далеко. Господи, помоги… Какие-то люди группами и в одиночку шли по направлению от дороги к нашему дому, чтобы пройти через нашу арку в другие дворы, к другим домам. Эта арка – чуть ли не под нашим балконом, так что хорошо видно всех идущих. Шли какие-то дети.

Нет, Машеньки с ними не было. Я себя мысленно уничтожала… Потушила свет, чтобы лучше видеть. Изменений нет. Прошла ещё одна толпа… Вдруг, к счастью, вижу, как позади всех – по размытой тропке – катится мой тёмно-синий маленький комочек со знакомым портфельчиком-маячком.

Наконец-то! Слава Богу…  Открываю дверь, обнимаю ребёнка. Раздеваю, реву в три ручья.

– Мама, перестань же!

– Маша, ну что же ты с Инной не приехала, как мы и договаривались?

– Мамочка, я забыла подойти к ним вовремя, а когда вспомнила после концерта, было уже поздно – они уехали…

– Так с кем-то другим бы поехала, с кем в нашу сторону по пути, хотя бы до половины дороги!

– Я всех пропустила почему-то…

Я никак не могла прийти в себя.

– Ну что, сильно испугалась? – переспрашивала я.

– Да не очень, просто на автобусе мы с тобой ни разу не ехали.

– Нормально было в автобусе-то?

 – Да так, ничего, пассажиров мало. Ребята какие-то ехали, вроде кто-то из нашего дома, но я уже не решалась к ним и подходить.

 Даже про концерт я спросила в последнюю очередь, да тут же и снова подумала, что ни в коем случае не нужно было отпускать ребёнка в одиночку. Накормила, напоила, но успокоиться долго не могла. Володя вернулся домой очень поздно и, когда узнал про наши «концерты», чрезвычайно расстроился. В первую минуту был просто шокирован: как я могла так поступить?

Кому нужен такой концерт, да и вся эта самодеятельность?

Зато Маша быстро успела освоиться в новом качестве, почувствовала себя героиней и сказала:

  – А теперь-то уж меня можно запросто отпускать одну – хоть куда, даже к бабушке Зое на Кропоткинскую! Я все дороги к дому изучила!

5. 5. История, начавшаяся в школе, а закончившаяся в больнице
   
   Особый случай

     

А вот что произошло в пятом классе. К тому времени Маша подросла, стала почти самостоятельной девочкой. Уже могла в чём-то разбираться вполне без чьих-либо советов, а кое-что вообще решала сама, никого не посвящая в свои трудности. Но уж так ли она могла полагаться только на себя? Она об этом, наверное, не задумывалась.

Нагрузки в обеих школах значительно возросли, однако времени на прогулки у неё оставалось предостаточно. Зимой – санки, коньки, лыжи и весёлые зимние игры, а летом – все прелести жизни. Всегда и везде – в постоянном движении, без движения моя девочка не могла. Я даже и не запомнила ни разу, чтобы Машенька долгое время проводила в неподвижном состоянии.

И вдруг однажды весной приходит из школы, вяло обедает и сразу же садится за школьные уроки, чего раньше не было: или тотчас в музыкальную школу ехать надо, или на улицу – срочно погулять. А тут – сидит и час, и два… Что-то пишет прилежно, очками уткнулась в тетрадку, в раскрытый учебник не глядит. Я как раз никуда не ушла, оставалась дома и не заметить этой странности не могла. Спрашиваю:

– Что, разве на музыку сегодня не надо?

– На сегодня всё отменили.

– А чего это так усердно пишешь и пишешь? Что, контрольная будет?

– Ага, завтра же, очень важная.

Долго ещё высиживала, но всё равно когда-то пришлось и встать из-за письменного стола. Вот когда она вставала, я и вошла в комнату.

Маша медленно отодвинула стул и осторожно переставила правую ногу. Да, но… А левую? Её Маша вытащила из-под стола еле-еле. Ногу? Я не узнала её левую ножку – на коленке раздувался огромный шар, размером как два или три больших кулака. Колготки, не рассчитанные на такую специфическую форму коленки, предельно растянулись на ней и трещали в поперечном натяжении. Машенька сама глянула и… заревела во весь голос. Мне просто стало плохо – на месте: я моментально выронила всё, что держала в руках, хорошо, хоть это был не кипящий чайник, например. Сквозь натянутые колготки я осторожно потрогала этот шар, он был раздутым, как боксёрская груша, и твёрдым, как камень.

– Машенька, что это такое? Откуда?

– Мамочка! Это я упала… нечаянно...

– Как же… можно так упасть? Когда и где? – настаивала я.

– В школе, на переменке. Ещё утром. Мы с ребятами на улице бегали…

– Так чего ж ты сразу-то… Или сразу же такого не было?

– Не было, – Маша явно не хотела признаваться.

– То есть… Дай сообразить. Ну, ладно, но ведь даже когда из школы пришла, такого не было, иначе бы я заметила! Да ведь тебе же больно было! – не переставала причитать я. – Как же ты терпела-то столько времени?! И что же ты в школе не сходила в школьный медпункт, именно – в ту же минуту, как только это произошло? Ведь тотчас же и разобраться было бы легче, да и до такого состояния дело не докатилось бы!

– Ой, мамочка…

– Эх, зачем же ты столько тянула! Ты потрогай, какая страшная, твёрдая опухоль! Ложись скорее.

Пришлось срочно – это уже после шести часов вечера! – вызвать врача, и, пока он к нам ехал, пыталась приложить лёд, только к какому месту его прикладывать? Потребовалось бы целое ведро льда, чтобы этот шар окружить.

Я опять за своё:

– Маша, ну, если не в медпункт, так почему сразу домой не пришла; более того, почему даже в обед ничего не сказала?

– Думала, ты ругаться будешь, – твердила она.

– Ты что – маленькая и глупая? Ругать – это не главное. Неужели ты не понимаешь, что у тебя с ногой очень серьёзно? Я такого ещё в жизни ни у кого не видела. Неужели нельзя было утром же домой прийти, а не терпеть и не тянуть до вечера – куда теперь тебя девать? А в школе – что же, ничего не заметили? Господи… Наверное, нужна какая-то операция, а уже скоро ночь. И в какую больницу тебя заберут теперь?

Приехал врач, сказал, что тоже никогда такого не видел. Велел собираться в больницу, стал звонить: куда возьмут? Я стала умолять, чтобы он просил забрать Машу в нашу ближайшую, Седьмую детскую Братцевскую больницу, которая буквально в десяти минутах ходьбы. Слышала, что там неплохое хирургическое отделение, и подумала также, что лежать придётся долго, так хоть будет близко каждый день приходить к ребёнку. Да, как раз в эту больницу и отвезли, и хирурги ещё были на месте. Сказали, что серьёзно, что нужен снимок, что, возможно, необходимо хирургическое вмешательство, что лежать будет долго. Дела ещё те...

Вот тебе экзамены, концерты и всё остальное!

Взяли какие-то анализы, сделали ещё что-то…

Велели приходить завтра.

Домой я вернулась поздно. Володя только что приехал с работы. Был очень удивлён, что дома никого нет в такое позднее время. Он чувствовал себя очень неважно, после Чернобыля сильно болел – сам недавно вышел из госпиталя. Боже, кругом одни болячки! Я ему всё рассказала. Он очень огорчился. А эту коленку ещё не видел… Был готов тут же пойти в больницу. Ну и зачем? Мне стоило большого труда убедить его, что это ничего не меняет, что не пустят, только устанет. Остались дома, а утром пошли в больницу. К Машеньке не пустили, но с лечащим хирургом побеседовать удалось. Врач сказал, что эта опухоль – гематома. Вот рентгеновский снимок. Показал этот снимок, приблизив его к оконному стеклу. По снимку видно, что сустав и коленный мениск, к счастью, не повреждены. Жуть! Всё понятно, всё видно. Сказали, что сделали операцию. Все прошло удачно. Показал другой снимок. Видите? Понятно? Прокололи, глубоко прочистили, обработали, наложили гипс. Разница заметна.

Гипс – на три недели. Гипс? Ну, хоть так…

Обещали благоприятные результаты лечения.

Володя частично успокоился и поехал на работу.

Когда я пришла в больницу вечером в часы посещений, меня пропустили наконец-то в отделение. Я вошла в палату и… Сначала я увидела этот гипс, а потом узнала самого ребёнка, словно застала кадр из фильма ужасов: огромный белый корявый столб растянулся на всю длину ноги, как рыбацкий массивный сапог-заколенник, торчат только пальчики на ноге – для вентиляции. На коленке – вроде дупла, перебинтованного многослойно. Что в том дупле, какой там прокол – ничего не ясно. Маша выглядела, как будто это её вставили в эту упаковку, а не наоборот. Она присела на кровать, скорее условно. Сидеть было очень неудобно, почти невозможно, лежать или стоять – легче.

Двигаться с этим «сапогом» очень трудно, но всё же...  И Маша вскоре как-то приспособилась. Со временем она пришла в себя, да и я тоже. После объяснений с врачами нам стало легче. Вскоре настроение ребёнка улучшилось.

Правда, Машенька постоянно меня спрашивала:

– Мама, ты хоть узнай, у меня всё до конца пройдёт или я буду, как утка, переваливаться или на костылях прыгать? И когда пройдёт-то?

– Да, узнаю. Ты смотри, передвигайся осторожно, не падай, а то хуже будет!

– Да ты что, я постараюсь!

 

Как уж она старалась, не знаю. Да потом и рассказывала:

– А мы в отделении с другими ребятами играли и хулиганили, когда врачей не было.

– Неужели? И как же это возможно? Ведь у каждого – гипс, лонгетки или какие-то шины, да и многим лежать нужно.

– Лежать нужно не всегда, а меня сразу и спросили: в футбол с нами играть будешь?

– Ну какой может быть футбол, когда ты с ноги на ногу переступать не могла? – изумилась я.

– Да я тоже так подумала, что не смогу, а мне говорят: будешь на воротах стоять, там можно не двигаться!

– Постой, постой, – что-то я не могла взять в толк. – На каких воротах? А где же мяч взять?

– Да какой там мяч? Обычное судно – и здорово оказалось!

– Ничего себе! – я ещё не слышала, чтобы так играли в футбол, даже в цирке. – И ведь до этого ж кто-то догадался… Да и где же играть-то?

– Да в коридоре.

– В коридоре, на воротах… И как же ты? Стояла?

– Конечно, и даже голы не пропускала!

Вот это да! Мы до такого в больницах в своё время не додумывались, а я все мои детские больницы помню. Пролежала Маша всего около месяца. Когда сняли гипс, стало видно, что опухоль на коленке прошла, но хромота осталась – такую тяжесть приходилось на себе носить! К тому же вся детская фигурка пошла в перекос, что очень заметно со стороны.

 Предстояли новые испытания – упражнения для восстановления осанки, чтобы исправлять начавшееся искривление позвоночника, не дать развиться сколиозу или чему-то подобному. Вот так: уши вытащили, так нос увяз. Обещали, что за год можно будет «обогнать» этот сколиоз. Нужно не упускать время. Подолгу сидеть за пианино или за письменным столом не разрешали. А как заниматься – стоя, что ли? Пришлось часто ездить в поликлинику на лечебную физкультуру, на оздоровительные процедуры. Главное – дождаться лета, чтобы можно было плавать. Детское плаванье в бассейне – об этом можно было только мечтать! В плаванье – спасение. Плавать-то Маша любила, да только до лета ещё долго. В обеих школах – одни «хвосты».

Правда, одноклассники часто приходили и в больницу, и домой, подтягивали по программе. Особенно помогали Машины подружки Юля Петрова и Даша Бундакова. Юля однажды привела с собой и Костю Кузьмина – того самого популярного школьного хулигана, который часто обижал Машу и раньше, а в этот раз так толкнул её, что чуть не оставил калекой на всю жизнь. Я, конечно же, знала о прежних «подвигах» этого Кости – Маша и раньше рассказывала об этом, но неохотно. Однажды мне уже приходилось разбираться с этим мальчиком основательно после похожего происшествия, в прошлом году. Даже домой к нему ходила, разговаривала с его родителями, так что фамилию эту я не забыла. Да видно, плохо я с ним тогда разобралась.

 Всё-таки на этот раз Костя серьёзно попросил прощения и впоследствии уже не трогал Машеньку. Маша потом призналась мне, что, когда упала, не хотела никому говорить об этом, а особенно – жаловаться учительнице. Ведь если бы она тогда выдала Костю классной руководительнице, то его бы уж точно из школы выгнали – за это и за другие хулиганские проделки. Ничего хорошего из этого для него бы не вышло. Пожалела она его. Ну, что тут скажешь?

 6. История печальная, случившаяся с нашей собакой

Дик

     У моего брата Кости в 1980-е годы была замечательная собака, мальчик-спаниель по кличке Дик. Не могу утверждать, что таких собак на свете больше нет, но то, что в Великом Новгороде таких мало, – это правда. Мой папа с моим братом Костей давно присматривали себе собаку – с перспективой на охоту, здесь это очень распространённое занятие. Взяли Дика малюсеньким слепым щенком. Принесли домой буквально в варежке. Щенок унаследовал богатую родословную, которой могут позавидовать иные короли. Царский был щенок! Когда мама поила его из бутылочки тёплым молочком, он, ещё не зная меры, пил «до отвала» и тут же переворачивался лапками вверх, круглый, как маленький мячик. Подрастал быстренько. Становился очень занимательным. Кушал, баловался, делал лужи. Вскоре самому надоели эти лужи, которые без устали напускал по всей квартире; стал проситься на улицу.

Папа с мамой, конечно же, полюбили Дикушу, а Костины дети, которые раньше редко заглядывали к бабушке с дедушкой, теперь заходили гораздо чаще – поиграть со щенком. Особенно интересовался щенком Ромочка, говорил, что они хотели бы забрать Дика к себе. Так и получилось, что забрали, хотя и жили по соседству всей семьёй вчетвером в одной комнате коммунальной квартиры. Детям, Марине и Роману, стало веселее в компании с собакой.
Вообще, Костя вместе с отцом всегда увлекались охотой, и летом, и зимой – сезона не пропускали. Ходили и на уток, и на вальдшнепов, и на перепелов, а зимой – на лося. Дику ещё далеко до этого, но... Он рос, становился толковым и красивым представителем своей гордой породы. Сам – иссиня-чёрный и шелковистый, блестящий, стройный, гибкий. Уши мягкие и длинные. Нос и лапы – чувствительные. Хвост – сильный и нетерпеливый. Глаза – умнющие. Весь – внимание. Хорошо поддавался воспитанию, быстро постиг обиходный лексикон и повадки людей. Казалось, пёс изучил каждого члена семьи, знал своё место и роль каждого человека в доме. Был ласков и предупредителен с детьми, а дети в нём души не чаяли. Особенно же любил, когда его приводили домой (или в гости?) к дедушке и бабушке, носом чуял, когда и куда его ведут.
По старой привычке, прежде чем провести ревизию всей квартиры, устремлялся на кухню – к бабушке. Дедушку любил без памяти, а бабушку – по расчёту: знал, что в любом случае его никто лучше бабушки не накормит и более нежно не приласкает. Костя с Диком обращался коротко и сурово, когда куда-то спешил, а в минуты отдыха расслаблялся душевно, и Дик от него не отходил.

Полюбил Дикуша и ту охоту, с которой ему пришлось-таки столкнуться. Правда, он поначалу не понимал, для чего нужна какая-то утка, которая вот только что подстрелена и упала в болотистые дебри. Что с ней делать? Ничего, вскоре привык, понял, зачем его держат.

Зимой же, по грудь в снегу, нырял, подбираясь к далёкой добыче, – быстро научился. Кто для чего рождается на Земле? Охотничья собака, наверное, для этого. Ружья, патроны, запах пороха стали для Дика привычными. В машине ездил спокойно, потому что брали в машину часто. Сидел как столбик, смотрел на дорогу, беспокойств не чинил. С другими собаками всюду ладил, зря никогда не задирался, вёл себя достойно. В спокойной обстановке держался свободно, однако серьёзность и благородство сохранял неизменно. Конечно, я очень мало разбираюсь в собаках, хотя Дик – это не первая собака в нашей семье, да прошлые были в моём милом детстве, долго не задерживались, их отдавали потом кому-то на волю в деревню. 
А вот Дик – другое дело. Когда мы приезжали из Москвы и Дик, переступая порог квартиры, уже носом чуял посторонних, папа ему говорил про нас:
– Дик, это свои!

Дик понимал, вежливо давал себя погладить, не стеснялся, не выказывал неудовольствия в наш адрес. А когда приезжал ещё и Володя и его приезд в Новгород совпадал с сезоном, то, бывало, и на охоту ходили: папа, Костя, Володя и Дик. Володя и Дик друг к другу привыкли сразу. Я любила Дика, правда, немного с опасением, понимала, что лишний раз испытывать его терпение или привлекать его внимание не стоит. А Маша прямо «прилипала» к нему, гладила и обнимала, говорила, что заберёт с собой в Москву. Дик не возражал. Он был привычен и снисходителен к детям. Мариночка и Ромочка чего только с ним не вытворяли –  был им как игрушка и добрая нянька. Словом, детей очень любил и чувствовал своё перед ними преимущество в силе – сдерживался. Мне казалось, что Дик был умнее и тоньше других собак: почти как человек, по своему собачьему интеллекту – являлся личностью. Всё делал с пониманием. По одному слову выполнял все команды и поручения. Например, приносил тапочки – каждому свои, некоторые другие предметы, которые знал.
На улице слушал хозяина со вниманием, шёл без поводка и, например, подзывал издалека именно того, кого просил хозяин, то есть папа или Костя. Сторожил всё, что прикажут. Брал еду только из рук хозяев и только после слова «можно». Если положить кусочек колбаски ему на его великолепный влажный нос и сказать «нельзя», то он застынет статуей ожидания. А как только скажут «можно», так он уже этот кусок проглотил. Прямо как в цирке! Не любил, когда ворчат и ругаются, а любил свободу и природу. Мне кажется, что и на охоту он рвался потому, что выезжали за город, разрешали порезвиться вволю, побуждали проявлять свои врождённые задатки. Да и люди делали что-то другое, не то, что в городе: разводили костёр, беседовали подолгу, угощали мясом. В общем, любил добрые компании.

Я видела не один раз, как Дикуша тщательно обследовал новую местность, обнюхивал травинки, камешки, обходил вокруг кусты и деревья без видимой надобности. Ложился на траву, философски всматриваясь вдаль, – отдыхал. Очень не любил обязательных вещей и ритуалов. Но… Хотя и не нравилось плавать, а по приказу – пожалуйста, достану заброшенную в воду палку; не хочется мыть лапы после улицы, но раз заведено – бегом в ванную; пусть другие стоят на задних лапах, но если дети просят – вот, смотрите!
Порода требует уважения. По законам собачьего клуба раз в году нужно было показываться на смотринах, подтверждать родословную и кучу прошлых медалей, заслуженных родителями. Этого Дик точно терпеть не мог, в чём повторял своего хозяина Костю, который показухи вообще не переносил. Смотр обычно проходил на городском стадионе и состоял из трёх этапов, трёх кругов. Эти испытания нужно было проходить вместе с другими собаками и их хозяевами. Из первого круга лучших по выучке и выправке собак отбирают во второй, а уж самых-самых – в третий, победный. Костя рассказывал, что, как только он начинал собираться на такое мероприятие, Дикуша уже понимал, куда пойдут.
– Надо, хозяин?
– Надо!
Приезжали на место – суета, гомон; собаководы толкаются, прихорашивают собак, вытаскивают документы, оформляют какие-то бумаги. Скука… Скорее бы закончилась эта чехарда! Ну, первый круг выдержать ещё можно. И это не всё? Конечно, ведь отобрали во второй, так что – давай! Вот незадача…
Дик устало смотрит на Костю:
– Надо, хозяин?
– Надо!
Надо так надо, и опять – то же самое, но уже в числе избранных. Ура, вышел в третий тур! Дик, ну, давай, ведь ты же самый лучший, получай причитающееся тебе золото, как это делали твои предки! Давай. Давай же!
– Надо, хозяин?
– Надо!
Эх, хозяин! Дик тормозит, останавливается у последнего рубежа, смотрит умоляющими глазами: всё, хозяин, больше не могу. Собачье терпение кончилось. Костя пытался было – по первому разу – настаивать, так Дик вырвал поводок, отбежал подальше и сел как вкопанный. Протестовал, значит. А как же другие приказы и команды хозяина, выполняемые по первому же слову? Так те были по делу.
А здесь-то мы что забыли?
Медали – пусть получают другие. Что нам с них? 

Так и приучил всех к мысли о свободе выбора. Вообще, свободу Дик любил во всём, так и воли давали ему предостаточно. Несмотря на то, что порода была редкая, собака завидная, Костя всё же практиковал выпускать его гулять во двор самостоятельно. Вот этого мне было никак не понять, при всех объяснениях. Такой соблазн – явно не к добру. Я только спрашивала:
– Не могут ли украсть собаку? А вдруг кого-то укусит?
– Да ты что! Он не кусается. И кто его укусить посмеет? И разве такая собака даст себя украсть?
– И всё же…
– Понимаешь, ему указана та окружность, внутри которой он может гулять привольно, – во дворе и около папиного гаража. Да и мы присматриваем, конечно.            
– И он не нарушает?
– Вроде, не замечали.
– А как же домой возвращается? Как открывает двери в подъезд, в квартиру?
– В подъезд – смотрит, кто проходит из соседей. А там – в пять секунд взлетает на второй этаж, как гавкнет возле двери – вот мы и услышали.
...Вот это да! Всё было бы хорошо, но однажды, по приезде из Новгорода в конце летних каникул, Маша рассказала мне нехорошие новости. Недавно с Диком вышел случай, когда дедушка уличил его в излишней свободе гуляния. Пошёл однажды дедушка по каким-то делам со своей улицы Великой в сторону кремля. Дошёл до моста через Волхов, спускается вдоль парка по дороге, как вдруг видит – по краю полянки, чуть ли не по самому берегу Волхова, прогуливается Дик – как ни в чём ни бывало. Дедушка усомнился, хотел глазам своим не поверить: вдруг ошибся, спутал издалека с другой собакой той же породы? Громко позвал Дика, и тот – а это был точно он, –  узнав дедушку, с места в карьер рванул к нему, сияя от счастья, и вдруг…

Сообразил: да, гулял в неположенном месте! Резко затормозил, прижался к земле, прямо врастал в траву, притворяясь её былинкой. Виктор Николаевич, конечно, знал, что Дика выпускают гулять одного, что не вызывало его одобрения – напротив… Но даже если так – чтобы тот гулял так далеко от дома – это непорядок; что-то не то происходит. Дедушка снова окликнул Дика, но тот затаился, отползая к кустам, всё скорее исчезая из поля зрения. Дедушка тут же решил разобраться в этом вопросе, отменил все дела, по каким куда-то шёл, повернул обратно. Направился к Косте домой. В Новгороде всё относительно недалеко, и через десять минут Костя уже открывал дверь, не подозревая, для чего пришёл отец.
– Где Дик? – строго спросил Виктор Николаевич.
– Как где – вон, лежит на своём месте.
– И давно лежит?
– Да нет, только что вернулся, погулять выпускали.
Дедушка прошёл в комнату, и видит, что Дик устало «спит», положив голову на лапы.
– Дик, ну-ка, вставай!
Дику вставать неохота, и он «спит» дальше, ещё надеется, что дедушка поверит в то, что ошибся, что там, на берегу, был вовсе не он. Виктор Николаевич всё рассказал Косте, браня его за то, что тот так безответственно относится к собаке, что Дика могут и в самом деле украсть, или отравить, или покалечить.
Дедушка был очень опечален и огорчён: Дикуша был ему слишком дорог. Дик уже и сам понял, что натворил, какую смуту внёс. Оторвался от своего половичка и забился под стол, в самый дальний угол. Виноват, точно виноват…
– Давай-ка, выходи! – снова позвал дедушка.
Дик нехотя вышел, голову склоняя.
Эх ты…  Дедушка обнял собаку, а Дикуша облизал его с ног до головы, вымаливая прощение. Дика, конечно же, простили, да и не виноват он ни в чём.

Просто… Животное требует к себе того же внимания и заботы, что и человек. Иногда даже больше, потому что разговаривать не умеет. Наверное, как детей нельзя отпускать по волнам жизни без контроля, так и любое привыкшее к дому животное, тем более собаку, нужно бережно опекать. Если собака живёт во дворе собственного дома – это одно, а если в квартире – совершенно другое. Такой собаке гулять безнадзорно – как это же? Где она была, что пила или ела, с какими собаками компании водила – кто его знает?! С другой стороны, с кем же гулять, когда все домашние заняты своими делами? Поэтому Костю, так вольно относившегося к любимой собаке, тоже понять можно – в чём-то, но с большим натягом.

Машенька мне пересказывала это и добавила, что сильнее всего за Дика огорчилась бабушка. Но потом всё как-то подзабылось, загладилось и пошло по-старому, правда, за Диком стали следить строже. Некоторое время всё было спокойно. Следующей зимой снова брали Дика на охоту, что его подбодрило. Но с какого-то момента домочадцы поневоле обратили внимание на то, что состояние здоровья собаки пошатнулось. Сначала периодически, а затем всё чаще стали замечать, что Дик временами становится более вялым и менее инициативным, а через какое-то время резко меняет поведение и неожиданно возбуждается. Отчего это? 
Начали разбираться, откуда всё началось. Костя стал припоминать, что не столь давно Дик вернулся с самостоятельной прогулки весь взъерошенный и взбудораженный так, как будто его драли чужие собаки. Он не просто вернулся, а влетел в дом опрометью, словно за ним гнались, тут же забился в свой угол. Возможно, пытались схватить и украсть. Когда Дикуша стал заболевать, высказывались предположения, что тогда или больная собака укусила, или какой укол вкололи люди злые…
Эх, как тяжело было это узнавать!

Я почему-то боялась именно этого, да и папа всегда был категорически против беспризорности – во всех отношениях! Бабушка, Нина Евсеевна, как врач просила Костю показать Дикушу специалистам, но у Кости на все рабочие и семейные дела времени порой не хватало, поэтому уделить нужное внимание Дику он не успевал. Считал, что обойдётся и на этот раз.

Потом же, когда понял, что дело оборачивается круто, возил в ветеринарную лечебницу, да вразумительного объяснения там не услышал. Или не захотел поверить никаким доводам? А Дикуше становилось всё хуже, так что он уже и гулять не просился. Ему бывало нехорошо от еды, от питья, от постороннего шума. Это становилось очень серьёзным, потому что собака жила в одной комнате с детьми. Дик уже частенько не сдерживался, огрызался на Мариночку и Рому по всяким пустякам, а то и гневался беспричинно, чего раньше ни за что бы себе не позволил. Дик сам себя не узнавал: не мог владеть собой, чувствовал, что глубоко виноват, но в чём?
Животные болеют и страдают от тех же болезней, что и человек, только пожаловаться не могут. Дикие животные, живущие на природе, тоже подвержены разным заболеваниям, но находят себе излечение травами и корешками, да и то не всегда. А домашние животные – в полной зависимости от людей, своих хозяев. Как люди сумеют или смогут ими распорядиться – всё остаётся на совести людей. Горько осознавать именно это.

Через год, когда Маша опять приехала на летние каникулы, бабушка с дедушкой и рассказали последние новости. Болезнь Дика обострилась критически. Машенька очень огорчилась, но надеялась всё же, что Дик поправится. Ей очень хотелось повидать его, да повидаться уже не пришлось. По стечению обстоятельств всё остальное произошло очень быстро. На следующий же день позвонил Костя и сказал, что у Дика дела очень плохи, что снова возил его на какие-то консультации, ещё куда-то, и все специалисты утверждали: собака – не жилец. Просили оставить в ветеринарной лечебнице, чтобы усыпить, но Костя отказался категорически, привёз Дика обратно домой.

А что дальше делать? Никто не знал. Спустя два дня, уже поздно вечером, в пятницу, когда Маша почти заснула, в дверь позвонил Костя. Ему открыли дедушка с бабушкой. Машенька слышала, как Костя плакал и говорил, что Дик вышел из себя, бросается на людей, что начались припадки, что умирает… Держать дома его нельзя ни минуты. Лечебница до понедельника закрыта.
Костя с отцом вытащили с антресолей ружьё и патроны.
Пошли в гараж заводить машину.

…Они вернулись только к утру, и до утра Маша с бабушкой не спали, замирали от страха, как там и что… Похоронили Дикушу в чистом поле, за Панковкой, недалеко от дедушкиной и бабушкиной дачи, по дороге на Шимск. Не знаю, что и как чувствовал Дик по дороге в машине, сопротивлялся ли судьбе. А может, увидев то ружьё, подумал, что едут на охоту…
Или от боли уже ничего не понимал и не замечал?

Дик прожил только шесть лет. Шесть лет для собаки – не крайний возраст. Все в нашей семье очень переживали его смерть, а мы с Володей – ещё и потому, что Маша оказалась свидетелем такого трагического случая, ведь она могла вполне приехать через неделю и хоть не видела бы и не слышала всего того! Да так вышло… Но как известно, жизнь домашних кошек, собак, многих птиц гораздо короче, чем жизнь человека, значит, нужно всегда быть в готовности, что расставание с ними неизбежно. Только привыкнешь к любимому другу, как вскоре придётся с ним расстаться. Что ж, даже если такая неутешительная теория ничего не меняет, то всё равно…
Дик остался последней собакой, которая была у нас в доме. Больше собак не заводили, и дети даже не просили об этом.
А когда нам приводилось ехать по Шимской дороге мимо того поля, мы всегда заворачивали к Дику.

Жаль, что все любимые живут на свете так недолго.

7. История, определившая дальнейшую судьбу Маши

   Анна Захаровна

Анна Захаровна – это целая история.

Владимиру Михайловичу после возвращения из Чернобыля летом 1986 года становилось всё труднее ездить на работу в центр Москвы из Тушино, и получалось, что надо менять квартиру. Долго искали вариант обмена, и пришлось остановиться на Лефортово, откуда было гораздо ближе к работе. Владимиру Михайловичу было некогда заниматься вопросами нового устройства, и я должна была решить сама эти самые вопросы. Квартира нам подходила, а остальное приходилось приводить именно к этому знаменателю. Хлопот оказалось немало. Прежде всего я стала думать, где теперь будет учиться Маша, и оказалось, что общеобразовательная школа, 424-я школа, совсем недалеко. Здесь договориться было просто, а вот как быть с музыкальной школой? На весь Тушинский район была только одна – 17-я музыкальная школа, а тут как? Говорили, где-то близко есть такая школа, но, чтобы узнать точно, требовалось время.

Все справочники, которые мне попадались под руку, были старыми, и, кроме музыкальной школы на Авиамоторной, я ничего не находила. Съездила в эту школу – мне там совсем не понравилось. Оказалось, все занятия – вечерние, а хора вообще нет, а педагоги перегружены. Заниматься вечером? И как же это – без хора? Хор Тушинской музыкальной школы славился по всей Москве! Шёл октябрь 1988 года, Маша пошла в шестой класс, а для музыки – это предпоследний год занятий по семилетнему курсу, очень важный год. Кроме того, хотелось дать ребёнку хорошее музыкальное образование, ведь девочка музыкой увлеклась серьёзно. Продолжать ездить в Тушино не стоило – слишком далеко, да и другие причины были. И вдруг кто-то подсказал, что наискосок от нашего дома на Солдатской улице, напротив кинотеатра «Спутник», есть 29-я музыкальная школа, и неплохая, кажется. Хорошо! Но возьмут ли туда моего ребёнка, как говорится, с улицы, да и уже не в начале, а в середине четверти? Зашла к директору Марку Ефимовичу Кесселю, всё объяснила, и он спросил: как Маша учится? Я показала прошлогодний дневник, где были одни пятёрки. Марк Ефимович внимательно просмотрел дневник и сказал, что, возможно, примем. Надо подумать. Просил перезвонить. Перезвонила, а он и говорит, что ребёнка послушает опытный педагог Анна Захаровна Рубина. У неё есть вакантное место в классе, и если девочка понравится, то возьмёт к себе.

Вскоре мы пришли к Анне Захаровне. Анна Захаровна, пожилая и приятная, сразу расположила меня к себе. Она попросила Машу сыграть прошлогоднюю экзаменационную программу, которую Машенька немного уже забыла. Ничего страшного, Анне Захаровне было вполне достаточно услышанного. Она сказала:

– Девочка способная, но требует большой работы над собой. Вы знаете… Например… Полька Рахманинова – это неплохо, только в исполнении имеется масса недочётов. Надо много заниматься. Вы согласны?

– Конечно.

Так Маша и попала к Анне Захаровне. За это надо судьбу благодарить. Я и сама понимала, что серьёзно над исполнением фортепианных произведений Маша никогда не работала. Упражнения, этюды, гаммы проскакивали быстро. Красивые произведения она учила с удовольствием, быстро, легко, а чёрный труд – давался с трудом. Эффектно сыграть на концерте – замечательно, конечно, но до какого-то предела. Да и хотелось погулять, почитать интересную книжку, посмотреть кино и прочее… Так было недавно, а теперь требовалось другое. К тому времени мы уже окончательно переехали. Машенька стала ходить в две новые школы. В общеобразовательной школе встретили приветливо, да и в музыкальной тоже. Там и там говорили, что по всем предметам Маша соответствует нужному уровню.

В музыкальной школе, однако, нужно было не только соответствовать определённому уровню, но и ставить перед собой новые, более трудные задачи, и прежде всего – по специальности, а затем – по другим дисциплинам. С первого дня Анна Захаровна стала заниматься с Машей подолгу, кропотливо, настойчиво, да так, как ребёнку раньше и не снилось.

Только теперь Маша поняла, что такое строгий и требовательный педагог, да к тому же блестящий музыкант. Анна Захаровна сама – выпускница Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, класс профессора В. Н. Аргамакова, который в свою очередь учился у профессора К. Н. Игумнова. Анна Захаровна проработала пятьдесят лет в этой самой школе и всё своё мастерство, все знания передавала именно этим детям. Она сама прекрасно исполняла все произведения, которые включала в программу своих учеников, работала с учениками детально, назначала дополнительное время каждому, кто требовал особенного внимания. Некоторых детей даже приглашала заниматься домой, не считаясь с личным временем. Её дочь, Татьяна Рубина, как мы узнали вскоре, замечательная пианистка, заслуженная артистка России, часто даёт концерты. У Анны Захаровны и Татьяны Ефимовны случались такие выступления, когда они концертировали вместе, играли в четыре руки и на двух фортепиано.

Когда я узнала о том, что Анна Захаровна оказалась в состоянии воспитать и вырастить такую дочь, сказала Машеньке:

– Это может только истинный педагог, потому что обычно дети неохотно учатся профессии у своих же родителей. Чаще всего они не воспринимают собственных родителей серьёзно, а более прислушиваются к чужим авторитетам. Так что тебе остаётся одно: заниматься прилежно, слушаться Анну Захаровну и не подводить её.

Маша, конечно, старалась, и это было заметно. Меня даже удивило то, что раньше она без оглядки рвалась на улицу, к друзьям или ещё в какие необъятные дали, а тут сразу по возвращении из общеобразовательной школы – только в музыкальную школу, и больше никуда. Вспоминаю, когда составляли расписание индивидуальных и общих занятий в музыкальной школе, получилось так, что все дни от понедельника до пятницы у Машеньки оказались заполненными.

Жаль, ведь в Тушинской школе мы всегда составляли расписание таким образом, чтобы можно было совместить с двумя уроками по специальности, которые положено проводить за неделю, – и сольфеджио, и теоретические дисциплины, и даже тот хор, который Маша очень любила. Тут же получилось, что ничего не совпадает, что на занятия нужно ходить каждый день, то есть все пять дней в неделю.

Анна Захаровна спросила у меня:

– Устраивает ли вас такое расписание?

– Понимаете… Я не знаю, можно ли так сделать, но хотелось бы хоть что-то уплотнить, чтобы оставить Маше немного свободного времени.

– Свободного времени… – удивилась Анна Захаровна. – Свободного для чего?

– Ну, для всех остальных дел, ведь, кроме школьных уроков, ребёнку нужно… хотя бы иногда погулять.

– Погулять? А зачем ей гулять? То есть зачем гулять – отдельно? Пошла в школу – прогулялась, пошла обратно – снова прогулялась, вот и хватит. Сколько вообще можно гулять? Нужно много работать, чтобы наверстать упущенное и добиваться лучшего! Вы не согласны?

Конечно… согласны.  Да как не согласиться?

Мне-то согласиться было легко, а как быть Машеньке? Раньше она много чего учила тяп-ляп. Как уже я замечала, Оделия Харитоновна, её прошлая учительница, всё ей спускала и особенно не требовала.

Я сама когда-то купила в Великом Новгороде сборник ганонов, привезла Маше и сказала, что все эти упражнения нужно играть каждый день, даже если в школе и не задавали. 

– Зачем это? Подумаешь!

– Нет, не подумаешь, а так надо: и ганоны, и гаммы играть – на четыре октавы, а не на две, и непременно –  расходящиеся. И аккорды – соответственно.

Да разве она меня слушала?

Зато привыкла гулять дотемна, даже зимой, а заниматься музыкой по вечерам, когда уже устанет за целый день. Лыжи и коньки трещали от усердного катания, и менять их приходилось частенько. А я-то как раз недавно и купила хорошие фигурные коньки, потому что старые стали малы: была рада, что попался нужный размер, ведь так просто в те годы ничего нельзя было купить! По переезде на эту квартиру мы очень обрадовались, что сразу же за музыкальной школой – стадион «Электрон», что туда пускают детей покататься на коньках. В старом нашем дворе заливали очень маленький каток, а тут – целое поле!

Вот о чём я думала, возвращаясь к нашему последнему разговору с Анной Захаровной. Наверное, и самой Маше было нелегко перестроить своё внутреннее отношение к занятиям музыкой, к ученическим обязанностям. Она уже понимала, что на одних способностях далеко не укатишь, как на тех же коньках. Занималась всё дольше, всё усерднее. И если раньше я частенько подгоняла её и уговаривала быть собраннее и трудолюбивее, теперь её было просто не оттащить от инструмента. Две девочки из её класса также занимались в этой же музыкальной школе, только у других педагогов. Так они обе говорили, что Маше просто повезло.

После того как мы сходили на сольный концерт Татьяны Рубиной в Рахманиновский зал Московской консерватории, где она исполняла произведения Шопена и Шумана, Маша совсем расстроилась и сказала мне тут же, после концерта, в вестибюле:

– Да, мамочка… Никогда я не буду играть так, как Таня Рубина.

– Ну, знаешь… Этого пока и не надо. Помнишь, как ты когда-то хныкала: мамочка, никогда я не буду играть так, как ты. И что? Ты давно уже играешь то, что мне в моей музыкальной школе и не снилось. А большое мастерство достигается как талантом, так и трудом. Тебе же – расти и расти. А там видно будет. Разве не понятно?

– Понятно. Мне ещё полтора года нужно учиться до окончания школы, и я должна успеть научиться многому у Анны Захаровны.

– Вот видишь, ты правильно рассудила. 

Конечно, Маша всё понимала правильно и старалась делать так, как надо. Владимир Михайлович поначалу не понял, откуда у Маши взялась такая серьёзность в отношении к музыкальным занятиям, но когда познакомился с Анной Захаровной на одном из ученических концертов в музыкальной школе, был очарован ею безмерно.

Маше удалось успешно закончить шестой, затем и седьмой класс. Труд педагога и ученицы не был напрасным. За это время Маша сделала выбор профессии: осталась учиться в дополнительном, восьмом классе, чтобы подготовиться к поступлению в музыкальное училище. Занималась успешно, уже привыкнув к Анне Захаровне и её высокой мерке. Готовились усиленно. Маша закончила музыкальную школу с отличием. Мы долго не знали, в какое училище поступать. Решили, что будет поступать в музыкальное училище им. М. М. Ипполитова-Иванова. Да, поступила удачно, на отделение «Хоровое дирижирование». Анна Захаровна поначалу удивлялась, почему Маша не стала поступать на отделение фортепиано? Но потом согласилась сама с выбором своей ученицы.

Хоровое пение Маша полюбила с самых первых дней обучения в Тушинской музыкальной школе, принимала живое участие во всех концертах и выступлениях хора, была его солисткой.  Вообще, она любила коллективное творчество! После окончания училища с красным дипломом Маша поступила в Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского, сначала на факультет «Хоровое дирижирование», а позже – на факультет «Оперно-симфоническое дирижирование», стала принимать участие в симфонических концертах в качестве дирижёра и музыкального руководителя.

Закончив оба факультета с красными дипломами, продолжила обучение в аспирантуре Московской государственной консерватории на факультете «Оперно-симфоническое дирижирование» в классе великого дирижёра Г. Н. Рождественского. Аспирантуру также закончила с красным дипломом. Теперь она – профессиональный музыкант: дирижёр Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, доцент Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, художественный руководитель и дирижёр барочного консорта Tempo Restauro, специализирующегося на исторически информированном исполнительстве.

Как оказалось, все усилия не пропали зря. Музыка – это призвание Марии Владимировны Максимчук, и реально обрести свой путь в профессии помогла именно Анна Захаровна Рубина. Этого не отнять. Право, никогда не знаешь заранее, когда, где и при каких обстоятельствах встретишь человека, который перевернёт твоё какое-то представление о чём-то важном или определит твою судьбу. Встреча нашей семьи с Анной Захаровной была, к счастью, именно такой, определяющей Машину судьбу.

Да, а те фигурные коньки так и провалялись в кладовке все оставшиеся учебные годы, и на стадион «Электрон» Маша только и смотрела – со стороны забора, по дороге в музыкальную школу…

 Январь 2004 г., в редакции 2023 г.

   Картинки моего детства

  Две главы из неоконченной повести
«Именительный падеж»

1. В нашем дворе на Мининской улице в Великом Новгороде

Воспоминания детства −
            цепкие репейнички в мантии моей памяти −
                                                            не покидают меня никогда...

Самая запомнившаяся картина моего детства – звёздное небо. Настоящая огромная живая картина, даже панорама. Мне, наверное, не больше пяти лет, это примерно годы 1952-1954. Еду с горочки на санках. С горочки – сильно сказано, съезжаю со двора вниз по дорожке между двумя домами, как раз на улицу, на Мининскую улицу, уклон очень небольшой. Это значит, что еду медленно, есть время всё продумать, рассмотреть, повторить, и не раз, запомнить, а потом вспоминать.

Зима и вечер. Небо довольно ясное, присыпано звёздами.

Санки старые, устойчивые и добротные, удобные. На них можно лежать на спине, лежать и смотреть вверх. Это я сама догадалась, что лёжа и в движении интереснее смотреть на небо, такое далёкое, обворожительное. Маршрут моего спуска начинался от сараев, а заканчивался на тротуаре, перед проезжей частью улицы. Но это не страшно, так как машины ходили редко, и опасности никакой. Через проезжую часть улицы, то есть через дорогу, чуть правее, красовалась единственная в округе колонка городского водопровода. Тогда не существовало другого способа добыть воду, и тропа к драгоценному источнику не зарастала летом, не замерзала зимой. Долгие годы колонка сохранялась почти в том же виде. Правда, через какое-то время ею перестали пользоваться, потому что водопровод и отопление провели в каждый дом.

Примерно такая же судьба ждала и деревянные сараи, окружающие двор по периметру. В сараях хранились дрова, садово-огородный инвентарь, рыболовные снасти, велосипеды, многие другие вещи, необходимые в хозяйстве, держали кур и прочую живность. Дрова занимали половину сарая. В те годы удобств в наших домах не было никаких, и домашние проблемы решались не так, как теперь. Печи и плиты топили дровами, летом топили только кухонные плиты. Примусы, керогазы или керосинки занимали почётные места на кухне в каждой квартире, но и создавали определённую опасность для домочадцев. Может, в мои детские времена дети и гуляли допоздна потому, что с самого раннего утра и до позднего вечера взрослые часто выходили из дома во двор по делам. Приходилось то половички выбивать, то выстиранное бельё на просушку развешивать, то снимать уже высохшее бельё, то вынести на помойку ведёрко с помоями и мусором, то зайти в сарайчик за дровами, то рубить дрова.

И рыболовные снасти чинили, и керосинки прочищали, и перины выбивали, и тёплую одежду проветривали, и… всё прочее. И всё – во дворе, рядом с сараями. А уж на колонку за водой ходили по нескольку раз в день! Взрослые занимались домашними делами, а дети гуляли под контролем.

Вот мы и гуляли до «не хочу».

Да кто не хочет гулять?

Гулять любила и я.

Сидя дома, познаёшь мир таким, каким хотят преподнести его тебе родители. Мои-то родители при их занятости постоянно старались воспитывать меня, а потом ещё и брата, который был моложе меня на шесть лет, требовательно, не упуская времени и используя любую возможность. Первая возможность − они сами, подающие пример, как и что нужно делать или не делать. Вторая, не менее важная, − книги. Слава Богу, тогда ещё нас не захлестнула волна массового распространения телевизоров, а изобретение компьютеров только предполагалось. Кинотеатры стали значительным средством воздействия на моё сознание, но уже в школьные годы. А вот улица, двор, поленницы дров, сараи и сарайчики, заборчики, окружённые лопухами и клумбами летом и слоистыми сугробами зимой, та самая колонка с ручьями и лужицами вокруг неё, представлялись мне декорациями перемен времён года и явлений природы, настоящим миром, в котором я когда-нибудь вырасту.

Дома почти всегда было одно и то же, а за его порогом стремительно проносилась меняющаяся, неожиданная, открытая детскому любопытству жизнь. Эта самая обычная наша жизнь, под огромным, бескрайним куполом неподвижного неба, продолжалась изо дня в день, независимо от того, что происходило каждый день там, высоко, за границами видимого нами. Что там вообще известно о нас? Кто знает? Днём – мысли о дневном, о детском. А вечером… Вечером гулять казалось гораздо интереснее, чем днём, потому что небо проступало яснее, становилось глубже и ближе, опускалось ниже. Кого это интересовало, кроме меня? Ребята нашего двора редко выходили по вечерам, да это и хорошо.

С ребятами я, конечно, дружила, но не очень. Мне казалось, что их привлекают другие вещи, лежащие на поверхности. Имелись у меня и подруги, все жили по соседству. А две подружки, одна из соседнего дома, Лидочка Вашкинель, а другая, дочка наших знакомых, которые жили подальше, за мостом, Сашенька Васильева, запомнились мне своими игрушками. С этими девочками играть вместе поначалу было занимательно и весело, только с годами серьёзной дружбы не получилось. А дворовая компания, со мной или без меня, существовала по своим камерным законам. С самых малых своих лет я узнала, что, оказывается, у меня «богатые» родители: мама − врач, а папа − военный, даже не столь богатенькие, сколь «интеллигенты». Народ послевоенного образца такие семьи не очень-то любил. Сколько же всего я наслушалась на улице о своих родителях, а потом и о себе! Уже тогда я догадывалась, а гораздо позднее точно поняла, что разница между всеми нами – с точки зрения материального благополучия – очень мала, что живём все мы не в чрезвычайной сытости, не в большом достатке, ну, пусть кое-кто чуть получше, а в массе одинаково бедно.

Наверное, в те годы детям жилось лучше, чем взрослым. Хорошо помню, что игрушек у детей много не водилось, и были они далеко не у всех, у многих − самодельные, сделанные руками взрослых, а не купленные в магазине. Потом, несколько позже, как я отметила по игрушкам, доставшимся младшему брату, выпускали уже другие, более интересные варианты кукол, зверюшек, автобусов, самолётиков, настольных игр; вообще, появились разные красивые и милые игрушки. С игрушками мы выходили во двор, сравнивая, у кого что лучше, часто выбирали, с кем и во что играть. Выбегали во двор и с бутербродами, со сладостями, с конфетками, хвалились друг перед другом.

Одевали детей в примерно одинаковую одежду каких-то усреднённых фасонов, которые описать сложно: у кого что нашлось, то и носили. На одежду дети тогда особенного внимания не обращали, не то что на новую игрушку или ломоть белого хлеба, густо намазанного домашним вареньем! Велосипедов во дворе мало, лыж и коньков − побольше, а вот санок и салазок хватало. Многие ребятишки могли похвастаться мячами, скакалками. А в других семьях сами мастерили воздушных змеев, самолётики, ветряные пропеллеры и подобные игрушки, но нечасто. Летом часто играли в популярные тогда игры: в прятки, в казаки-разбойники, в классики прыгали, с мячом − в «штандор», в «вышибалы». По настроению играли в «колечко», с девочками – в дочки-матери. Девочки – те привередливее и капризнее мальчишек, хотели показаться своим сверстницам лучше, чем были на самом деле. Им это удавалось почти всегда, а мне непонятно: зачем?

И что удивительно. Вроде бы в игре все участники должны взаимодействовать на равных условиях, независимо от того, в какие игрушки кто играет дома. Но всё оказывалось не совсем так. Эти общие игры становились для меня не столь увлекательными, а порой даже неприятными, потому что часто играли со мной не по общим правилам, а по каким-то персональным, нечестным, что ли. Так мне казалось тогда. Мне никак не удавалось привыкнуть к такому порядку. Я уставала от постоянного ожидания подвохов и мелких гадостей, поэтому приучилась не бежать в общую компанию по первому зову сердца. Но ведь ребёнок должен иметь круг общения! Выходя из дома, я заранее готовилась к тому, чтобы смело – буквально с закрытыми глазами – вписаться в этот круг, скорее, окружность – вот-вот! − окружение.

Постойте, может, сегодня будем играть по-честному?

Как оценивали наши общие игры остальные дети, не знаю, но…

Примерно то же повторилось и в детском саду, и в школе. Быть как все у меня не получалось. Жаль… А вдруг всё могло бы происходить по-другому?

Этот вопрос мучил меня тогда, волнует и до сих пор.

 

Знаю, что почти во всём виновата я сама − лично, даже и в те мои детские годы. Преодолевать себя – нелегко. Иногда этого делать не стоит. Вот он, именительный падеж, как именинный пирог − персонально мне. Могла бы я где-то потерпеть, поддакнуть, промолчать, наконец. Могла бы. Но ведь не молчала. Я протестовала, и протестовала часто. Протестовать было невыгодно, потому что потом почти всегда приходилось оставаться в одиночестве.

Исключения случались редко. Наверное, поэтому я любила бывать одна, гулять одна. Одиночество меня не пугало, а выручало: никого не нужно было подпускать к себе близко. Ни на кого не нужно рассчитывать, никому не нужно раскрываться и доверяться. Можно помечтать… Конечно, при этом я теряла очень многое. Трудно выразить самое себя без общения с равными и близкими по духу созданиями. Но постепенно я нашла для себя собственное понимание происходящего, книги, наш двор, наш мир, людей вообще, которых я всегда любила вообще, что значительно легче, чем любить каждого в частности. В частности, я любила папу с мамой, бабушку − мамину маму, потом братишку, и ещё, и ещё… Но не всех, кого хотела бы.

Читать я научилась довольно поздно, а вот запоминала на слух с ходу. Всем гостям и знакомым моих родителей выразительно и с удовольствием декламировала отрывки из книг про Мойдодыра, дядю Степу, Конька-горбунка, «Кошкин дом», а позже – «У Лукоморья дуб зелёный», какие-то свои нескладные детские стихи. Своих стихов я всегда стеснялась. Любила задавать взрослым сложные вопросы, а эти взрослые дяди и тёти не всегда могли или хотели отвечать. Читали мне дома и книги, и детские журналы, а на прогулках я вспоминала прочитанное, представляла живописно и в лицах. Иногда видела себя в разных ролях и на сцене. Это украшало мою жизнь. Детская фантазия помогала посмотреть на себя несколько со стороны, подмечая какие-то собственные промахи и несоответствия в себе с окружающей обстановкой. Иногда неожиданно случались потрясающие открытия. Такой слегка игровой подход меня впоследствии часто выручал, особенно в самые трудные моменты моей жизни.

Тогда же… Летом много чего можно делать, не примыкая к нашей дворовой команде: и так погулять, перед окнами нашей квартиры, и по улицам побегать, и потом – на речку, и в лес, и ещё куда-нибудь, в гости к знакомым, например. Купаться любили все ребята, мест для купаний полно на самом Волхове и озере Ильмень. И в порту, по соседству, и на кремлёвском пляже, и в Юрьево – в тёплые дни полно народу. Если подальше, то, конечно, с родителями.

Зимой далеко от домашнего тепла не оторваться, разве что на саночках покататься да снежную бабу слепить рядом с подъездом. Зимы-то бывали очень холодными! Бывало, строили то с папой, то с ребячьей компанией снежные крепости во дворе, иногда даже башни возводили, водой поливали для прочности. Бывало, играли в войну снежками, бывало, узоры на снегу рисовали − конкурс под открытым небом устраивали.

А то просто бегали «в догонялки» вокруг поленниц дров.

Только лучше санок зимой для меня всё равно ничего не существовало.

Эх! Беру мои хорошенькие саночки, выхожу во двор, вдохну морозный воздух и долго не выдыхаю − красота! Снег чистый, искристый, рассыпчатый, и валенки в нём не вязнут, и полозья санок скользят легко. Возьму да и прокачусь с любимой маленькой горочки раз двадцать − как в кино, да ещё с повторами! И чего только не сочиню из своего катания: вот мчусь в заледеневшей карете, как Снежная королева, вот управляю упряжкой собак, вот упала, вывалилась на ходу из саней в промёрзшей степи, спасать меня некому − враз закоченею! А вот въезжаю в прекрасное царство, прямо к принцу! Нет, принц и его царство тогда про меня, похоже, ещё не знали.

Придумать можно всё что угодно, да заодно – и поверить в это!

Правда, примерно тогда же я подружилась в нашем водницком детском саду с одним славным мальчиком, Костей Мантейфелем. Он защищал и выручал меня самоотверженно, в обиду не давал − ни девчонкам, ни мальчишкам. Потому-то, когда родился мой брат и ему только собирались дать имя, я тут же не согласилась с родительским выбором. Сказала родителям, что они его могут называть как хотят, а я буду − только Костей. А что, совсем неплохое имя, добавляет твёрдости характеру! Папа с мамой не возражали. Не помню точно, но, кажется, Костя Мантейфель жил довольно далеко от нашего двора, в другом квартале, так что мы встречались только в детском саду, и на санках вместе нам покататься не удавалось. Жаль… Потому-то мне и приходилось придумывать себе принцев − для романтики, а Костя про мои сочинительные фантазии даже и не догадывался. Он был защитником в садике − и только, да и то хорошо.

Съехав вниз, встаю, беру саночки за верёвочку, поднимаюсь вверх.

По пути сочиняю новую историю.

Интереса к таким катаниям «в лицах» мне хватало надолго.

Другие-то ребятишки редко катались с такой хилой, невысокой горушки, ведь через три дома от нашего двора пролегал вал, вернее, то, что осталось от крепостного многовекового вала вокруг города. А город этот – Великий Новгород! И кататься на валу было гораздо интереснее. Поэтому все, кто посмелее и посвободнее от родительских назиданий, а уж наша-то водницкая шпана − вольный народ − все тусовались там. Именовался наш примечательный городской район – портовый квартал Водники. Жители его – семьи речников, работающих на водном транспорте, или, как они сами себя называли, водников. Наши улицы и до сих пор – не самые последние в городских владениях. Мининская улица, теперь улица Яковлева, пересекалась с Дмитриевской, теперь Великой улицей, именно на нашем, водницком перекрёстке.

А уж Тихвинская и Козьмодемьянская улицы…

Водная база, лодочная станция, сам порт, причал, пристань, два завода, пивной и судоремонтный, прилегающий к ним нежилой участок, поросший сорняками, лопухами, репейниками, бузиной и прочей дикой растительностью, санэпидстанция, амбулатория, невзрачные частные и аккуратные двухэтажные муниципальные жилые дома, знаменитая и популярная не только у водников, но и у других горожан,  трёхэтажная баня, прачечная, детский сад, ясли, магазинчики «Поплавок» и «Шестой», столовая – вот оно, наше водницкое царство-государство, от вала до самого моста через Волхов. Хоть район и не самый центральный в городе, зато самый крутой, как сказали бы теперь. Здесь для детей словно нарочно сложились такие условия для разнообразного гуляния, что далеко замахиваться не нужно в любое время года. А уж зимой-то… Конечно, кататься на санках можно было, спускаясь вниз по Мининской от Дмитриевской улицы прямо к реке, к Волхову. Машины тут ходили редко, но сугробов полно, да и сама дорога расчищена плохо, поэтому…

Лучше городского вала или горок в кремлёвском парке найти трудно.

Вал – близко, накатанных спусков полно! Участок городского вала у Водников – самый популярный в городе именно в зимний сезон. Съезжали с вала с выкрутасами, подсечками, переворачивались на трамплинах и кочках, подзадоривали друг дружку, падали в засыпанные снегом овражки, обваливались в снегу до обледенения. Туда без папы я никогда и не решилась бы пойти, да меня дальше нашего двора и не отпускали. Пусть и во дворе – тоже неплохо!

И в снегу-то я купалась, и не раз, так что дома, вернее в коридоре нашего подъезда, меня, не отлучая от пальто и валенок, усердно обметали веничком, а потом уже раздевали и согревали, так сказать. Чтоб дома не ворчали, снег из валенок я старалась вытряхнуть прямо на улице и подошвы валенок почистить об специальную железяку на пороге нашего подъезда. А шапка не намокала сильно потому, что воротник пальто я поднимала заранее и затягивала шарфом.

На другой день выйдешь − и опять − красота!

Некоторым детям, постарше меня, разрешалось гулять подолгу, некоторые и не спрашивали − бегали куда хотели. А мне приходилось слушаться родителей. Особенно строгим был папа, и это знали все во дворе. Меня даже дразнили, что я папенькина дочка, и я почти не возражала.

Ну, уж чьей бы там дочкой меня ни называли, а на спор однажды, перед всей ребятнёй, я даже лизнула стальную дверную ручку на двери нашего подъезда − еле оторвали! Стоял сильный мороз. А ребята смотрели − как, сумею ли? Оказалось, ещё и как сумела − дома всех в ужас привела. Ругали за это здорово. Ругали раньше и за другое, но так − редко. Язык ободран капитально, а слёзы выливались из меня, как, бывало, из колонки напротив дома. Долго вообще гулять не пускали − в наказание.

А прошло время − снова всё нипочём! Опять санки, лыжи, горка.

Здорово! И просто так − хорошо зимой!

…Кататься во дворе с горки, лёжа на санках, мне пришло в голову не сразу. Компаньонов в таких занятиях у меня не находилось, да я и не искала. Напротив, здорово, что никого рядом не было, все словно испарялись куда-то… Когда я уставала от катаний, то сидя, то задом наперёд, то в воображаемых историях, я просто садилась или ложилась на санки, смотрела вверх.

Зимой темнело рано. Сначала небо становилось тёмно-серым, невыразительным, потом − туманным, с мутным налётом, а если туман прояснялся, из этого налёта постепенно выступали кристаллы звёзд, очертания созвездий, контуры Луны. Любимая картина. Непостижимая тайна устройства Вселенной… Ещё я и в школу-то не ходила, а карту неба знала почти наизусть: Млечный Путь − он как мой собственный путь; ковшики Медведицы, большой и малый − небесная утварь для животных Земли; Полярная звезда − перл из чудесной сокровищницы; Луна, всегда разная и загадочная, − кладовая несметных сокровищ небесных, потому и самая большая из всех небесных созданий, что драгоценностями набита до отказа, − вон как раздувается в полнолуние!

А какие они, эти клады и сокровища, откуда взялись? А мы откуда?

Некого про всё это расспрашивать подробно: взрослым не до того, а сверстники обсмеяли бы. Поговорить серьёзно – не с кем. Ещё скажу, что тогда я ни разу не слышала о знаках зодиака, да и о самом зодиаке, почти не знала о планетах и многом другом, но общее родство с небесами я почувствовала очень рано. Пусть всё казалось необъяснимым, немного таинственным, но именно эта тайна объединяла все мои познания и догадки в нечто целое. Я и города-то не видела толком, мала была для этого, наверное, не знала, что, кроме города, есть и наша страна, и другие страны, и континенты. Но то, что существует мир, в котором вместилось каким-то фрагментом отображение моей жизни или даже вся моя жизнь – в контексте мира неба и звёзд, − это я уже знала. Также знала, что когда-то обо всём остальном мне расскажут или оно само по себе прояснится.

Приходилось только ждать.

Я ложилась на санки поудобнее, плавно съезжала на дорогу. Звёзды вздрагивали надо мной.  Мне опять казалось, что я плыву среди звёзд по звёздному океану, что небо очень, очень близко, вокруг меня, что я − его часть. Съезжаю снова и снова, представляя в своих фантазиях себя – всё выше и выше. Небо смотрит на меня так же, как и я на него. Оно мне интересно, думаю, что и я ему тоже, именно я, маленькое мыслящее существо. Пусть кому-то сейчас нет до меня дела, но там, высоко-высоко, всё про меня известно. Я когда-нибудь вырасту, всё узнаю, всему научусь и кем-нибудь стану. Нет, я уже и теперь…

Да, что я уже и теперь? Кем-то стала или уже была! И есть!

А как же другие люди? Неужели они понимают это как-то иначе?

…Не знаю, не помню, так ли и то ли происходило, в мелких подробностях, но ощущения восторга и единства с Великим – с тех пор – у меня остались навсегда. Я забывала обо всём другом и второстепенном, мечтала о главном, ещё не зная точно, в чём оно заключено. Мне представлялось, что даже если и пройдёт время, изменится общий фон и место событий, изменюсь и я, и мои взгляды, и неизвестно, какая там у меня будет взрослая жизнь, то эта страничка всё равно останется одной из самых важных в книге моей памяти.

Как же я любила забегать вперёд! 

Место и окраска событий, конечно же, изменились.

Места и события часто менялись на протяжении моей не такой уж короткой жизни. Но остались − по сей день − и тот дом, и тот двор. Сам двор раздвинул границы, захватил соседний двор, зарос кустарником, обзавёлся новой географией, новой историей. Да и многое вокруг видоизменилось, но прежнее не потускнело в моей памяти. Осталась на том же месте и та горочка, только с годами стала более пологой, неприметной для чужого глаза. Не знаю, замечают ли её вообще теперешние дети: так, неровная наклонность маленького двора между двумя старыми двухэтажными домиками.

Зато небо измениться – ну просто – не могло! 

Сентябрь 1998 г., в редакции 2023 г.

2. Зимняя сказка моего детства на Мининской улице в Великом Новгороде

  В моей памяти до сих пор ясно сохранились многие эпизоды из моей детской жизни. Дорогое моё детство не забудется никогда. Раннее детство запомнилось ещё и тем, что уже тогда мне прочитали много хороших книжек – стихов, рассказов, сказок. Сама я научилась читать только в школе, поэтому часто просила взрослых почитать вслух. Брала понравившуюся книжку, открывала на запомнившейся страничке, ходила по пятам и настойчиво просила: читайте, пожалуйста! Как только научилась читать сама, книжку из рук уже не выпускала. Когда училась в начальной школе, прочла большинство детских книг, популярных в то время и подходящих по возрасту. То есть из слушательницы я превратилась в читательницу, как называла меня мамина мама, бабушка Таня, в «читальницу». Дома меня так и стали называть: «читальница».

Нравилось мне и рисовать героев запомнившихся произведений, в основном, героев сказок. Правда, художницей меня не называли, видимо, потому, что рисуют все дети, а так, как я, любят слушать или читать сказки, да по нескольку раз одни и те же, далеко не все. Сказочные герои казались мне почти реальными, хотя события, происходящие с ними, мало схожи с теми, которые происходили со мной или с моими ровесниками. Интересно, как же случаются приключения в сказочном мире? Как и откуда происходит волшебство? Десятки популярных сказок выстраивались в сценарии к мультфильмам собственного воображения.

Наверное, первое моё восприятие было буквальным, но если сказку перечитываешь несколько раз, становится понятным её переносный смысл. Я слушала, а потом и читала, внимательно, вдумчиво. Время шло, и меня всё более привлекали сказки со сложным сюжетом, когда характеры героев раскрывались постепенно. Особенно нравились сказки в стихах, правда, такие встречались не часто. Размышляя над сказками вообще, я приходила к мысли, что весёлого в них мало, зато много интересного и поучительного. Встречались и страшные сказки, которые надолго не выходили из головы, – нет, такие мне нравились не очень, хотя…
Особенно запоминались и заставляли задумываться, как я их называла, зимние сказки. Зиму я любила особенно! Например, сказки о Снегурочке, об уточке Серой Шейке, или «Двенадцать месяцев», «Лиса и Волк», «Лиса и Заяц», «Морозко», «Зимовье зверей»… Герои этих сказок поставлены в тесные обстоятельства, когда острота сюжетов усугублялась суровостью зимы – на этом фоне и происходили сказочные события. Если холодно и зябко, тогда скорее оценишь тепло – хоть в сказке, хоть в жизни.

Для этого и нужны испытания – не иначе! Мои зимние прогулки, катание на санках и на лыжах, игра с ребятнёй в снежки, барахтанье в снегу очень помогали моему воображению. При хорошей погоде гуляли долго, катались до тех пор, пока хватало сил. Иногда, прямо на улице, я вспоминала некоторые моменты из недавно прочитанных или услышанных сказочных, а то и реальных историй, давно ставших классикой, и… Тут же сочиняла в уме какие-то свои простенькие сказочки, всякий раз новые. А чаще – представляла себя на месте известных сказочных героев и героинь, немного подправляя ход повествования. Или уже дома, лёжа в постели, засыпая, продолжала ту же сказку – о себе и о других.

Как? А так. Жалко, очень жалко беззащитную уточку Серую Шейку – и полынья расширялась от притока тёплой воды, появившейся по моему желанию – вот уточка и спасена; тут же приходит весна, а потом – лето, все опасности позади. Жалко и жадную мачеху с её нетерпеливой дочкой в сказке «Двенадцать месяцев» – и собачьи шубы, подаренные им братьями-месяцами, я запросто меняю на… Ну, пусть это будет воздушный шар, который моментально унесёт двух недобрых родственниц подальше, в жаркие страны, где их быстро исправят трудами на рисовых полях из корейских сказок – они и замерзнуть не успеют! А Снегурочка пусть вовсе не прыгает над горящим костром, да это и невозможно сделать: пошёл сильный дождь и залил огонь – вот и нет печального конца. А сказку «Морозко» вообще можно не так начинать, тогда она и закончится совершенно по-другому!
Или это будет совсем другая сказка? Не знаю.

    ПРАЗДНИК ДУШИ

 

           Люди часто смотрят на небо и в детстве, и в юности, и в зрелом возрасте. Днём они видят на небе Солнце и облака, ночью при хорошей погоде – звёзды и Луну. Радуга появляется только днём, потому что она образуется из солнечных лучей и дождевых капель, а ночному дождику не хватает отражённого света Луны и силы свечения звезд для преломления этого света в радужный спектр. Разноцветная радуга – знамение солнечного дня, торжество законов природы, благоволение Создателя детям Своим. В природе всё едино и гармонично, а человек – неотъемлемая часть природы Земли, так как же ему не радоваться радуге?!

Нужно радоваться – как дети.

Нужно верить – как дети.

Нужно жить – как дети.

 

Дети любят воду, цветы, тёплый дождик.

Дети любят природу.

Дети любят радугу, потому что

РАДУГА – ЭТО ПРАЗДНИК ДУШИ!

                                                           Май 2004 г.

 

Главная

The Author

Контакты Contacts

Что? Где? Когда?

Биография

Фрагменты из книг

Иллюстрации

Каменный век

Алмазы-РА

Фотографии

Переводы

Выставки

Песни

Издания

История поколений

Из переписки