Людмила Максимчук
«Каменный век», 2017 – «Stone Age», 2017
***
«Жили-были камни» – Сказка на краю обрыва
«Once upon a time there were stones» – The fairy tale on the brink of break
Жили-были камни. Камни-то благополучно проживают повсюду, но эти самые камни, которые попали в особую легенду каменных веков, жили на краешке высоченной скалы, нависающей над открытым морем. Рядом обитало великое множество всевозможных камней, когда-то хаотично занявших подходящие им места, а то и совершенно неудобные островки или участки суши. Далее под влиянием разных причин некоторые камни охотно меняли своё расположение, зато другие упорно врастали в почву, притягиваясь к мысленному фундаменту – у камней свои мотивы и расчёты. А герои моей сказки, два эпических камня, – совершенно особые персоны.
Они изначально, десятки тысяч лет назад, просились в легенду, но так просто туда не попадают. Выглядели они великолепно – и в древние времена, и теперь. Почти не изменились за эти годы, хотя… Своё местоположение на планете они меняли неохотно, подчиняясь только веским причинам, будь то стихийные бедствия, климатические перемены, вмешательство в их жизнь неразумных или разумных живых существ.
Оба героя, Белый камень и Чёрный камень, выгодно отличались от других, подобных им массивных валунов, своими огромными размерами, плотностью материи и гармоничными пропорциями. Издалека они смотрелись единым целым, благородной композицией природы. Близлежащие камни тускнели при самом беглом сравнении с ними, просто оставались незамеченными как случайными, так и нарочными зрителями. Зрители появлялись частенько; некоторые пришельцы задерживались, а иногда обитали подолгу на облюбованной камнями территории. И соседями, и гостями красивая пара заслуженно признавалась царственной. Природа не ошибается. Царственность и великолепие с течением времени только усиливали своё воздействие на окружающий мир.
Главная, цементирующая идея этой пары – не расставаться никогда, что бы ни происходило вокруг. Конечно, претворять эту идею в жизнь с каждым веком становилось всё труднее. И всё равно, как бы ни складывались внешние обстоятельства, камни всегда держались вместе. Правда, за многотысячелетнюю историю каменных веков чудесным камням иногда приходилось разлучаться, но ненадолго – по меркам камней, разумеется.
* * *
Тридцать тысячелетий назад в период древнейшего каменного века на юге Западного полушария в одной высокогорной стране проживало племя великанов. Великаны занимались скотоводством и охотой, отличались особой воинственностью, наводили страх на соседей. А в соседних поселениях обитали обычные люди, высокого роста и особой силы не имели, беспокоили великанов редко. Но стратегия вождя опережала миролюбивые соседские планы. Для начала вождь решил укрепить оборонительные сооружения вокруг своих владений. Строить – так строить. Великаны тщательно подбирали материалы для ограды, и особенно камни для основания ворот. Ворота должны быть неприступными, выглядеть представительно, производить впечатление силы. Строители долго обследовали ближайшие места. Их заинтересовали два внушительных камня, Чёрный и Белый, крепкой породы и правильной формы, нечаянно обнаруженные неподалёку, словно выросшие из-под земли на каменной гряде у родника, где все обычно брали воду.
Вождь великанов, прибывший следом за единоплеменниками, внимательно оглядел находку, удивился вместе с ними:
– Откуда взялись, когда раньше их здесь не было?
Затем распорядился доставить камни на строительство. Утром три великана с огромным трудом приволокли великолепный Чёрный камень на окраину деревни, подтащили к возводимой ограде и с не меньшими усилиями привели в устойчивое положение. Сразу же отправились за другим, Белым камнем, являющимся чуть не точным повторением первого, но только иного цвета. К этому часу собрались все люди племени: дети и женщины – поодаль, а мужчины – поближе к ограде; проворный шаман очутился впереди всех, рядом с вождём. Музыканты достали барабаны и трубы для сопровождения ритуала. В ожидании процедуры исполины-воины выстраивались в неровные ряды, пританцовывая хаотично, сотрясая воздух устрашающими копьями. Скоро ли прикатят второй камень? Когда приступят к обряду? Они нетерпеливо вглядывались вдаль. Наконец, вернулись посланцы за камнем, и самый старший великан доложил вождю, успевшему утомиться от долгого ожидания:
– Камень исчез.
– Да вы в своём ли уме? – усмехнулся предводитель исполинского племени, небрежно развалившись на своём устойчивом и удобном престоле, нарочно доставленном сюда для такого торжественного события. – Шутки хороши, когда дело сделано. Потому мы и велики, что не ростом и массой побеждаем, а силой и разумом.
– Не гневайся, повелитель, а проверь сам, – возразил средний великан. – Мы обшарили всю долину и перевал. Камня нет.
– Камня нет, – как эхо отозвался самый младший, но и самый сильный из троих великан. За всю его жизнь это был первый случай подобного рода. Где же камень? Ведь конкурентов у великанов быть не могло. Люди и звери, обитавшие в долине, не обладали такими силами, чтобы заставить аналогичный камень хотя бы слегка пошевелиться.
Вождь призадумался, потом бросил вопросительный взгляд на шамана, примостившегося у подножья престола.
– Есть у меня одна догадка – нехотя вымолвил тот.
– Говори, – не терпящим возражений тоном приказал встревоженный вождь.
– А я и говорил, – отвечал готовый ко всякому развитию событий шаман, который считался главным защитником племени от злых сил. Ему-то были хорошо известны тайны вождя, тщательно скрываемые от нижайших верноподданных из самых благих соображений, разумеется. – Видишь ли… Камень исчез неспроста... Гнев Богов догнал тебя и всех нас. Помнишь, я дважды предупреждал тебя, после того, как ты…
– Помню, знаю, и не вгоняй меня в ярость! – резко повысил голос вождь, демонстрируя свою власть в виде сокрушительного жезла, сотрясаемого над головами соплеменников. – Вспомните, я сам – прямой потомок Бога-великана, повелителя восточного ветра, главного ветра на нашей планете. Мне ничего не стоит распоряжаться ураганами и бурями в любом месте на Земле, а не только в этих горах. Но я милостив… Да, я легко выбирался из бездны и без усилий взбирался на кручи, да, я враждовал, завоёвывал, разрушал, да, … – вождь поперхнулся, но, прокашлявшись, продолжил. – Я вовремя избавился… от притязаний… собственного брата… – и всё ради мощи и независимости моего благословенного племени. Разве ты забыл? Разве вы все забыли???
При этих словах шаман уныло склонил голову, а великаны неловко затоптались на месте, переглядываясь: легко, однако, переписать историю, не сходя с трона. Все прекрасно осведомлены о том, что жестокое убийство царственного брата отнюдь не прибавило людям благосостояния. В справедливость владыки никто не верил.
– Я – правая рука Бога-великана, – гордо повторил вождь. – Никакие угрозы и нападения мне не страшны. Новая стена не позволит…
Тут грозный взгляд распалённого речами вождя невольно упал на Чёрный камень, который, казалось, вслушивается в его слова. Гигантский камень слегка покачнулся в сторону, и довольно твёрдый грунт под ним немного промялся – почва всколыхнулась лёгкой волной. Люди охнули и попятились назад, вскрикивая и осматриваясь по сторонам. Камень снова качнулся, но в другую сторону – земля ощутимо вздрогнула. Возводимая с двух сторон ворот нелепая стена начала неудержимо осыпаться крупными камнями и мелкими камушками. Что это? Откуда-то взялся ветер; поднялась пыль, смешанная с песком, листвой и сухими ветками деревьев, приготовленными для обряда; небо стягивалось в лужицу, облака превращались в грузную тёмную тучу; закручивался вихрь, втягивающий в своё вращение всё, что встречал на пути. Великаны с воплями стали разбегаться в разные стороны, но оказывались вовлечёнными в воронку – словно некий невидимый вулкан неожиданно «заворчал» у них под ногами. Потомок повелителя восточного ветра моментально позабыл, за кого себя только что выдавал, сжался в малый комочек, скатился вниз со своего, как оказалось, неустойчивого престола, закрывая лицо руками, стеная и всхлипывая от страха. Шаман всё-таки не растерялся и, укрываясь уцелевшими обрывками одежды, упал на коленки, прижался головой к земле, принялся нашёптывать подходящие к случаю заклинания. Налетевшие с ошеломительной скоростью потоки восточного ветра принялись разносить начавшийся ураган вглубь и вширь материка на сотни километров.
…Когда стихия сменила гнев на милость, местность невозможно было узнать. От племени и четверти не осталось. Все постройки и сооружения в округе оказались разрушенными. Вождь был мёртв. Шаман еле-еле выкарабкался из-под развалин стены, охая от переломов и ссадин, сожалея о том, что остался жив.
…Чёрный камень исчез бесследно.
Древнейший каменный век закончился.
* * *
Двадцать тысячелетий назад, в период древнего каменного века, после глобального обледенения одновременно в нескольких регионах Земного шара агрессорами внеземной цивилизации была развязана ядерная война. «Небо приблизилось к земле, и в один день всё погибло. Горы скрылись под водой. Небо стало падать к северу. Земля сменила орбиту»…
Жизнь на древней планете в корне перевернулась: пострадала атмосфера Земли, полюса её поменялись местами, начался этап потепления климата. Всей природе пришлось к этому приспосабливаться. Перед оставшимися в живых разумными существами встал вопрос о выживании. Процесс расселения людей по планете обрёл новые направления...
Эта катастрофа сыграла важную роль в судьбах Белого и Чёрного камней. Как раз двадцать пять тысячелетий тому назад, ровно за пять тысяч лет до катастрофы, чудесные камни пребывали в покое и относительной безопасности посреди мхов и болот на севере Восточного полушария. Они никак не изменились за прошедшие десять тысяч лет, оставаясь такими же величественными, массивными, идентичными по форме, но противоположными по цвету, как и раньше. Очень долго ничего заметного с ними и вокруг них не происходило, но однажды… Они издалека приглянулись случайным странникам, нечаянно попавшим в эти места. Путники заблудились и, заметив неподалёку дивные камни, искренне обратились к ним за помощью, безошибочно приравняв их к Божествам. Божества снизошли к людям, раскрыли их глаза, и те неожиданно обнаружили узкую сухую тропинку в непроходимой трясине. Тропинка вывела на дорогу, ведущую к обширному крепостному поселению, примыкавшему к большому городу. Город оказался столицей страны немногочисленного Северного народа, отличавшегося высокой степенью развития. Путники принесли в город известие об удивительных камнях, и там этого словно ожидали. Только этих камней и не хватало, да просто обходиться без них впредь было нельзя! О них и раньше ходили слухи, но где их искать, не знали. А тут всё выяснилось.
За чудными камнями немедля снарядили экспедицию. Камни с удовольствием поддались воле человеческой и позволили доставить себя в столицу с подобающими их величию почестями и уважением. После недолгих обсуждений на городском вече и в тайных собраниях было решено: с ещё большим благоговением установить великие камни в самом сердце города. Так камни оказались в библиотеке сакральных знаний Северного ордена Победителей в качестве колонн-исполинов, поддерживающих свод Центрального зала библиотеки – как будто всегда здесь стояли. Утрированно-правильная форма камней подчёркивала геометрическую чёткость линий архитектуры просторного зала.
В коллективном сознании народа библиотека являлась священным храмом. Кроме того, именно эта библиотека располагала главными архивами континента, книгами и рукописями, связанными с историей религий. В Центральный зал мог войти любой посетитель. Приходили и целые делегации.
Чёрный камень при виде очередной группы визитёров усмехался слегка, да так, что вздрагивала узорчатая стена напротив. Усмехался он напускной безгрешности гостей, а те проникались страхом перед знамением Богов, как они полагали. Другие же на этом месте ощущали содрогание своих сердец при виде изображений великих событий прошлого, начертанных на внутренней стене, примыкающей к Белому камню.
Белый камень только вздыхал снисходительно при виде очередного спектакля века, отчего слабой дрожью отзывался каменный пол соседнего Зала приёмов. Сюда обычно направлялись исключительно важные гости, высокопоставленные и посвящённые лица. Здесь в определённые дни происходили ритуалы, раскрывающие таинства древних северных мистерий. Одна из внутренних стен Зала была испещрена многочисленными тайными письменами. Смотреть на них простому смертному было запрещено, и только избранные посетители могли оценить всё увиденное по праву.
Да и в большинстве своём посетители заходили в историческое здание с почтением и трепетом. Что и говорить, впечатление на впервые переступивших порог храма знаний производилось незабываемое! Хранители традиций и служащие библиотеки высоко ценили себя и свой труд, прониклись собственной святостью и соизмеряли её со святостью написанного в доверенных им книгам. Уже полторы тысячи лет (!) почти ничего не менялось в этих самых стенах, хотя мир вокруг сотрясался в процессах развития, борьбы, деградации, а то и упадка… Бывали и стихийные бедствия, но редко. К счастью, войны и революции странным образом грохотали по обочине, не проникая вовнутрь «ларца знаний», а только подступая вплотную. Крепкие стены, надёжные сторожа, горячие молитвы священнослужителей сотни раз отводили беду и разорение от бесценного духовного родника. Год за годом, век за веком фонды библиотеки расширялись, архивы росли, в книгохранилище поступали новые книги, старые рукописи, бесценные документы древности. Кураторы, служители, летописцы сменяли друг друга на своих постах. Мудрые умы пытливо интересовались ходом истории, бережно сохраняя реликвии, зачастую игнорируя указания правящих династий, нацеленные на уничтожение древних манускриптов, подтасовку исторических фактов, переоценку ценностей.
Простой народ также не оставался в невежестве, о нём помнили и периодически питали необходимыми продуктами идеологии. Для этого и было отведено официальное место на плитах стен внутренних коридоров первых этажей. Тут высекали идеи и поучения, актуальные на текущий момент. Надписи мог прочесть каждый, входящий в священное заведение. А устаревшие или, по мнению новоиспечённых духовных лидеров, еретические изречения и мысли уничтожали безжалостно. Новомодные фразы высекались на новых плитах – вот дело и сделано. Заменить старый антураж на новый – большого труда не составляло. Так считалось, что средние классы общества развивались и возрастали нравственно.
Стены и камни выдерживали напор времени.
…Две исполинские колонны, Чёрный камень и Белый камень, стояли непоколебимо, независимо от перемен внутри и снаружи библиотечного государства. Они знали и видели всё. И что сделается им, которым нечего переживать, которые несокрушимы и невозмутимы, с которыми может поспорить только вечность? Что ещё может случиться такого… Да нет, не так. Случиться может всякое. Вот и случилось, да не только с ними… Слаб человек, ибо зависим от пороков своих. Никакая религия никакой планеты не ограждает его от его же слабостей… Вызванная инопланетными прагматическими мыслителями и базирующаяся на достижениях их же передовых технологий ядерная война просто посмеялась над новейшими достижениями древнего человечества. Но перед самым началом катастрофы небо всё-таки подало знак.
Как раз в тот самый день библиотеку готовили к приёму высоких деятелей сверхмодного и весьма оригинального направления познания. Известные учёные и философы уже несколько лет размышляли над сложнейшей задачей формирования исчерпывающе развитой личности в свете ближайшего будущего. Они не без оснований рассчитывали на положительную реакцию верхушки общества. Ближайшее будущее им представлялось в утрированном виде, а тут…
Ясным солнечным утром, когда библиотека была ещё пуста, вдруг соскользнули с петель чугунные, но весьма изящные оконные резные решётки, которые уже триста лет подряд украшали и одновременно охраняли помещение Центрального зала изнутри. Три окна легко распахнулись, и… Каменные опоры библиотечного свода, Чёрный и Белый камни, вздрогнули, словно сжались и уменьшились в размерах. В раскрытых проёмах окон небо мгновенно побагровело, и вдалеке, на багрово-чёрном фоне, показались три светящиеся точки, постепенно приближающиеся – по одной в каждом окне.
По мере приближения точки превращались в светящиеся диски, которые вращалась с неистовой быстротой. Через окна диски легко проникли в зал, образовав внутри равносторонний треугольник с вершиной под великолепной люстрой в центре потолка и основанием – как раз по центру плоской стороны каждой из колонн, чёрной и белой. Все три диска, как сговорившись, не снижая скоростей своего синхронного вращения, аккуратно совершили по одному витку в плоскости, параллельной потолку. Самый верхний диск совершил точный оборот вокруг фигурной люстры, нисколько не затрагивая её, а два нижних – обогнули две каменные колонны, вроде бы нечаянно задев каждую из них с наружной стороны зала. Касание было слабым, почти не ощутимым, но оба камня, Чёрный и Белый, одновременно почувствовали на своих шершаво-бархатистых поверхностях нечто вроде воздушных поцелуев.
А диски, верно завершив заданное движение, вылетели наружу и вскоре исчезли, словно растаяли в багровом зареве окон, откуда и появились. На несколько минут воцарилась полная тишина, затем багрово-чёрная масса дыма начала просачиваться в зал через распахнутые настежь окна. Масса росла и ширилась, всё плотнее заволакивала зал, а следом – все объёмы и помещения здания. И вдруг резким толчком вздрогнула земная кора, вздыбившись от мощного ядерного взрыва. Взметнулся сокрушительный смерч. Грандиозная по своим размерам и вмещённому потенциалу священная библиотека рухнула мгновенно, провалилась в бездну, разверзшуюся под её когда-то крепким фундаментом. Город рассыпался, раскалывался, расползался – так дети играют в войну, разрушая крепость, построенную из разноцветных кубиков. Всё живое и неживое оказалось вовлечённым в необратимый хаос разрушения, уничтожения, погрома… «Небо приблизилось к земле, и в один день всё погибло. Горы скрылись под водой. Небо стало падать к северу. Земля сменила орбиту»…
* * *
…Никто никогда не узнает и даже не поинтересуется, какими силами Чёрный и Белый исполины оказались переброшенными через океан. И сами-то камни… Через какое-то время они обнаружили себя в неповреждённом виде на северо-западном полуострове континента в глубокой пещере. Вот уж – нежданно-негаданно! Полная изоляция от дневного света принудила камни долго «приходить в себя». После прохождения через «ядерную мясорубку» было большой удачей сохраниться в целости. К их каменному счастью, в итоге ошеломительных катастроф люди, которые пострадали, но не до конца погибли, оказались загнанными под землю или потеснёнными на юг. Камням хотелось надеяться, что их покой будет долгим. Главное, чтобы в жизнь камней не вмешивались люди, амбиции и страсти которых постоянно заставляют страдать всё живое и неживое на Земле.
Да-да, подальше от людей и людских деяний!
Камни приветствуют покой и неподвижность.
…Такого покоя, как в этой пещере, Чёрный и Белый камни ещё не встречали на своём каменном веку. Пещера оказалась приятным местом для пребывания временного, переходящего в постоянное. Несколько веков камни никто не тревожил, разве какой-то зверёк со своим шумным семейством ненадолго поселялся у самого входа в пещеру или неподалёку от неё, не претендуя на убежище камней. Ненадолго – это на сколько мгновений или веков?
Камни философски переживали неприятности, связанные с шумом и внешними природными явлениями, зато их устраивала отстранённость от наружного суетного мира. Где-то далеко отсюда день бесперебойно сменялся ночью; мимо пещеры поочерёдно проскальзывали юркие годы; переваливаясь друг через друга, катились ловкие века; мелкими шагами семенили неуклюжие тысячелетия. Камни с удовольствием отсчитывали годы и века, оставляя незримые засечки на шкале времени. О лучшем течении своей жизни можно только мечтать, да можно и не мечтать вовсе, лишь бы худшего не происходило. А худшего не происходило, и довольно долго молчаливый чёрно-белый каменный дуэт пребывал в немом диалоге-размышлении о временном и вечном.
Долго – быстро – мгновенно…
Каменное их пристанище веками почти не меняло вид, сохраняло атмосферу покоя, не обещавшую скорые перемены. Но... Как ни жаль, всё склонно меняться в этом мире. Известно, что долгое затишье – прелюдия к обязательной буре. Буря имеет разные выражения, и оспорить это трудно. Буря не то, чтобы ворвалась в пещеру, но резко проникла в неё – в облике скромного беглеца, стремящегося к миру и покою не меньше, чем эти чудесные камни. Да никакой видимой бури не случилось, просто однажды преследуемый миром человек, ничего не имея в руках, вместивший в сердце и в уме всё своё благосостояние, спасаясь от беды, нечаянно попал в эту самую пещеру. Человек бежал от мира, а мир преследовал его по пятам – в прямом смысле. Сородичи пытались задержать беглеца и вернуть назад, в лоно своего некогда могущественного рода.
…Род оказался стойким к той самой радиационной атаке, основательно покалечившей лицо Земли именно в этом регионе. Люди сумели выжить, но с большим трудом. Чего им это стоило! И какой опыт они сумели извлечь из трагедии? Несколько поколений сменилось после того, а верховные старейшины, кичащиеся своим высоким происхождением и отличавшиеся прежде разумом и мудростью, теперь отличались совсем другими качествами. Они всё больше и больше подпадали под власть меркантильных интересов тёмных группировок из нижних слоёв родовой общины, их вожаков, умевших ловко переворачивать и менять местами факты, причины и следствия – в своих целях. А их цели не стали другими после ядерных уроков… Вслед за ними и весь род утратил старинные идеалы, не чуждался вульгарных нравов, культивировал примитивные начала и привычки (жизнь коротка!) – за то и потерял прежнее снисхождение Богов. Поэтому иногда некоторые добропорядочные выходцы весьма многочисленного рода были вынуждены тайно покидать родные места в поисках лучшей доли – во спасение души своей. Такие исключения не приветствовались предводителями – беглецов отлавливали и наказывали жестоко.
Вот и теперь немолодому уже мужчине, осмелившемуся навсегда порвать с привычным окружением, пришлось проявить все свои качества борца и оптимиста, чтобы обрести новый мир. Привычные законы и традиции давно тяготили его, не давали до конца постичь смысл происходящего, подвергнуть анализу опыт прошлого, освоить некоторые понятия, которые казались важными. Насколько они важны? Никакими привязанностями не обзавёлся сознательно, ничего его не сдерживало, вот и решился… Побег – серьёзное дело. Два раза его почти настигали сродники, только выдержка и молитва оба раза сохранили ему жизнь. Приходилось резко менять направление движения, рассчитанное заранее; казалось, преследователи вот-вот настигнут его. Они были уже в трёх шагах, как он исчез из виду – нечаянно провалился в заросший густой растительностью овраг, ведущий в прохладную и просторную пещеру. Недовольные родичи в ярости обследовали овраг, но не заметили хода в пещеру; разбившись группами, обшарили всё вокруг – безрезультатно. Гневу их не было предела – сердились, вопили и причитали громогласно, угрожая Богам… Да так и остались ни с чем, повернули назад.
Когда преследователи удалились, человек долго не верил, что спасён. Из пещеры решил пока не высовываться – для страховки. Несколько дней провёл в покое и размышлениях. Пришёл к выводу: спешить не надо, а лучше задержаться здесь, подальше от суеты и шума, от людского давления.
Задержался, да так и остался надолго.
Надолго – это насколько?
Для человека – навсегда, для камня – на минутку…
Жизнь человека несоизмеримо мала по сравнению с каменным веком. Камни были снисходительны. Они догадались, на что способен этот человек, буквально свалившийся с неба в их владения. Надо перетерпеть. Потерпеть несколько секунд или минут даже полезно. Полезно для каменного здоровья. И пользы было извлечено немало – как той, так и этой стороной. Человек поневоле стал отшельником. В первое время ему дела не было до прошлого этой пещеры или этих камней. Он был доволен, что нашёл подходящее убежище после ударов судьбы, что никому не нужен, что пещера, не заметная снаружи, словно нарочно создана для его спасения, хотя и временного. Здесь оказалось достаточно тепло, сухо, уютно и почти безопасно: никакая разрушительная стихия сюда не достанет. Вокруг пещеры произрастало много пригодных в пищу растений и плодов, с водой тоже проблем не было. Даже с наступлением зимы ему не пришлось испытывать голода и жажды. Человек привык обходиться самым необходимым, и привык давно. Бытовые вопросы решал просто – излишества мешают. К темноте тоже привык, обнаружив в себе другое зрение. Он мало ел, мало спал, но много думал, нечасто покидал пещеру, подолгу молился. Спал в небольшом углублении возле Белого камня, а молился стоя у плоского края Чёрного камня, почти прислонившись к нему. Чёрный камень читал человеческие мысли, проникся мольбами, обращёнными к своим Богам. Белый камень вторил Чёрному. А в остальном камни почти не замечали присутствия человека, ничего не изменившего принципиально в этой пещере, но привнёсшего в существование камней некое разнообразие. Они в чём-то дополняли друг друга.
И камни заинтересовали человека. Они представлялись ему знаковыми фигурами, что и было в действительности. Отметины знамения на ликах Чёрного и Белого камней, полученные пять тысячелетий назад за несколько мгновений до ядерной катастрофы, он полагал поцелуями Богов, возможно, тех Богов, к которым сам тяготел. Его молитвы всё чаще входили в резонанс с колебанием энергетических полей камней. Душа его всё больше освобождалась от прежних оков и ограниченности свободы в мыслях... Не выходя из пещеры, он словно путешествовал по материальному миру, ничуть не сожалея о своём неудобном, на чей-то взгляд, положении. Он всё реже выходил из пристанища, всё детальнее обследовал его.
Отшельника ничуть не удивил тот факт, что пещера оказалась целым лабиринтом, переходящим в тупик, ведущий к трещине, соскальзывающей глубоко вниз. Нет, вниз не хочется! Он ограничивался тем пространством, которое находилось под защитой Чёрного и Белого посланцев Богов, как он называл эти камни. В этом пространстве и сосредоточилась его жизнь. Спокойно и размеренно проходили год за годом… Постепенно человек состарился, но привычкам не изменял. Только физические силы стремительно покидали его. Сны открывали то, что действительность не узнает никогда. Окружающая идеальная тишина позволяла спать подольше, а бодрствовать всё меньше. Умеренность во всём переходила в замедленность действий и движений.
Однажды ему приснился сон, объяснений которому так и не найдётся. Он уже почти проснулся, как провалился в другой, странный сон, граничащий с реальностью. Или проснулся окончательно?
– Тебе пора узнать важное, – услыхал он чей-то строгий и в то же время мягкий голос.
Отшельник, не открывая глаз, словно увидел свет, восходящий лучами из глубины той самой трещины в тупике пещеры, куда он интуитивно не решался проникнуть.
– Можешь не смотреть на меня, если не хочешь, – продолжал Голос. – Просто слушай. Или боязно?
– Да нет, – выдавил из себя отшельник, не открывая глаз.
– Бояться тебе некого и нечего, все твои боязни отошли в прошлое. Пещера эта – святое место. В этом районе издавна существовало множество культовых сооружений, когда-то сюда приезжали за тайными знаниями. Долгое время никаких войн и разрушений тут не происходило, пока люди не прогневали Богов. Тебе ведь хорошо известно о последней катастрофе.
– Известно… – тихо отвечал отшельник.
– Но Боги милостивы. На Земле ещё остались священные, не осквернённые грехами места, – произнёс Голос. – Боги пощадили эту пещеру. Ты и очутился здесь по той причине, что заслужил это. Последняя, лучшая часть твоей жизни – подарок тебе от Богов Земли. Ты угодил им, потому они ещё дарят тебе и свои откровения. Важные. Или не хочешь таких подарков?
– Хочу, – рассудительно отвечал человек. – Не знаю, готов ли я…
– Готов, потому что всей жизнью доказал это. Ты осознал своё предназначение в материальном мире, правильно понял смысл короткой жизни на Земле.
– Да я ничего такого… не делал… – задумчиво произнёс отшельник.
– Другие делали, а ты – нет, за то и честь. Выражается она в том, что остаток дней твоих проходит в Священном храме и в обществе Священных валунов, особо любимых Богами. Это – не простое совпадение. Боги Чёрного и Белого камней взяли тебя под своё покровительство. Ты умрёшь легко и красиво, а пока жив, можешь быть уверен, что ничего плохого с тобой не случится.
– Правда?! Это и есть то важное, что мне надо… или можно узнать?
– А ты хочешь большего?
…Отшельник задумался. Никакие знания не приносят абсолютной уверенности в какой-то правоте или стабильного покоя, но рождают новые вопросы. И всё-таки…
– Хочу, – сказал он не очень уверенно.
– Тебе нечего опасаться, – отозвался Голос. – Великие откровения не приносят зла, а дают дополнительный выбор. Твой выбор ясен, потому и…
– А я могу отказаться? – засомневался в себе человек.
– Можешь.
– Нет, говори, – решился он.
– Говорю. Боги особенно отметили тебя среди людей и сообщают тебе, что ты восходишь к ним по ступенькам иерархии камней, в духовном поле которых находишься.
– Как это? – изумился скромный человек, никогда не причислявший себя ни к каким элитам.
– Восходить к Богам – ещё не значит встать с ними рядом. Но это значит – в полной мере понять их деяния в материальном мире. Ты этого хотел бы?
…Человек опять задумался. То, что он знает об этом самом мире, о природе вещей, о людях, о событиях и происшествиях, совсем не вдохновляло на расплату за новые знания. За всякие знания надо платить, даже и за самые сокровенные, высокого порядка. Тем более – за те, что высокого порядка, тем более – Богам! Или… Если Боги что-то или кого-то отмечают, то… Но простому ли человеку претендовать на понимание божественного?
– Восходить к Богам? Ко всем сразу??? – с усилием спросил он, опасаясь услышать ответ, который понять будет не в состоянии.
– Возможно… Исцелить свою повреждённую волю, соединить её с волею Божией… ты готов ли?
Ужас и трепет охватили его прозрачный сон, бесцеремонно поколебав эфемерный покой, который он считал заслуженным и не без оснований. Мысли встрепенулись и подняли с самого дна его памяти и приятные, и безобразные страницы прошлого. У его народа многое сверхъестественное в жизни считалось проявлением воли Богов или действиями самих Богов. Соединиться с волею Божией… Соединиться с ней, оставаясь обычным человеком… Как это? Помнится, его дед говаривал, что прапрадеды его прапрадедов состояли в кровном родстве с самими Богами, и никто этому не дивился, не возражал. Однако, отец уже не утверждал такого, потому что не хотел портить и без того шатких отношений с пограничной веткой могучего родословного дерева, отпрыски которого уверенно доказывали, что только и исключительно их предшественники когда-то были рождены – ни больше, ни меньше – а от Богов Земли. Все подряд рождёнными от Богов быть не могли! Ну и что? Мальчишек в детстве интересуют совсем другие вещи, а не пустые споры о Богах.
Боги… Боги традиционно воспринимались слитно с природой, с силами природы, силами большими, средними, малыми; с ними связывались поступки простых людей, деяния вождей, всякое добро и зло, возвеличивание одних и унижение других, разрешённые ритуалы и церемонии, жизненный регламент. Отчие Боги восходили к единому Богу-Творцу, о котором и задуматься-то было боязно. Боги присутствовали во всём, но далеко не всегда бывали сильны и справедливы. Допускали же они те самые глобальные катастрофы и потрясения, не однажды сокрушившие развитые цивилизаций на планете! …Понять один раз и понимать всегда деяния Богов простому смертному представилось неподъёмным грузом – в свете знакомых ему божественных деяний. Беды, несчастья, жестокость мира, те самые, от каких он бежал, никуда не исчезли. Наверняка другие материальные миры, планеты, звёзды страдали и страдают примерно так же в силу похожих причин. Зачем же всё это допускают их Боги? Зато Бог-Творец…
Нет, стройной системы не выстраивалось…
И всё равно: воля земных Богов – закон. Даже и теперь, особенно – теперь.
– Да нет же, не о том спрашиваю, – мягко остановил его размышления приятный Голос. – Не о воле Богов говорю, а о твоей собственной.
…Да-да, собственной… Собственной-то воли почти не осталось. Поздно. Ничего не хотелось менять, узнавать, достигать, а там… Вот если бы раньше… Нет сил и времени опять переосмысливать прошлое… Да и зачем? А будущее… Отшельник, слабея и слабея, уже не ждал, что скажет невесть откуда раздававшийся Голос в ответ на его обрывки мыслей… Своя воля… Где же она? В чём она? А кажется, ещё совсем недавно рвался на волю, преодолевая все препятствия и испытания, какими бы непреодолимыми они ни казались. Ведь преодолел же!
– Ладно, оставим это. Успокойся и будь уверен в том, что ничего плохого с тобой не случится, – неожиданно согласился Голос, откликнувшийся на размышления человека. – Но ты можешь в любой момент обратиться ко мне…
– Нет-нет! – пылко возражал отшельник, пытаясь проснуться или хотя бы разглядеть в уходящем сне того, с кем беседовал только что.
Проснуться ему кое-как удалось, а разглядеть оппонента – нет. Он медленно поднялся с неудобного ложа, потянулся, сделал несколько последовательных движений, чтобы размяться. Затем присел возле Чёрного камня, прислонившись к нему спиной. «Ничего плохого не случится, да и не может случиться, пока мои камни рядом, – подумал он. – Мои?» «Твои», – ответствовал Чёрный камень, согревая больную спину человека. «Твои», – подтвердил Белый камень, излучая радость и согревая душу человека.
Человек глубоко вздохнул. Он долго не мог вернуться к обыкновенному образу мысли, не мог начать новый день так, как привык за долгие годы. Камни молчали рядом; молчание камней – привычное дело. Молчание и понимание камней очень нужны. На большее рассчитывать нечего.
Камни… Камни – близкие, реальные, знакомые, Боги, живущие рядом…
Чёрный, шершавый и просветляющий сознание…
Белый, бархатный, нежный и успокаивающий…
…Человек вздремнул ненадолго, а когда пришёл в полное сознание, с трудом поверил тому, что произошло во сне. Реальность успокоила привычным окружением. Идеальная тишина долго звучала в ушах музыкой покоя. Как хорошо, что всё оказалось на прежних местах!
Жизнь потекла далее. На первый взгляд кругом ничего не переменилось, но в сознании отшельника словно произошёл какой-то необъяснимый переворот. И скорее, в лучшую сторону. Камни знали, что скоро расстанутся с этим человеком, как с любым другим, и это – закон Богов. Не поспоришь. К чему споры и рассуждения, присущие людям? Люди – странные создания, слишком много суеты в их поступках, они непредусмотрительны, не умеют адекватно оценивать время, рассчитывать свои силы…
…Когда к окончательно ослабленному жизнью отшельнику подступила пора умирать, он неторопливо спустился вниз по отлогому ходу пещеры к той самой трещине, ведущей глубоко вниз, к тупику. Понимал, что обратно не вернётся, но никакого страха не чувствовал. «Лучшей могилы и быть не может!», – подумал он и, не испытывая сопротивления сознания, медленно соскользнул в раскрывшуюся перед ним бездну, одновременно поднимаясь куда-то вверх. Вверх, высоко, ещё выше! А вслед за ним последовали его верные спутники, священные посланцы, Чёрный камень и Белый камень.
Смерть живого существа – конец одного и начало другого состояния природы.
Перемещения неживых существ – недоступная многим тайна природы.
…Тело человека сливалось заодно с пришедшими в сильное волнение земными породами, а дух его вздымался вверх. Мощный ураган незамедлительно разразился в округе и далее, сокрушая безжалостно всё пространство, оставляя нетронутым только пещерный храм. Камням припомнилось: «Небо приблизилось к земле, и в один день всё погибло. Горы скрылись под водой. Небо стало падать к северу. Земля сменила орбиту»…
Из пещеры чудесные камни исчезли бесследно.
Древний каменный век закончился.
А новый…
* * *
Десять тысячелетий назад, в период нового каменного века, не так уж давно, как некоторым хотелось бы, спустя десятки тысячелетий после вычеркнутых из истории или прочно забытых катастроф и бедствий на Земле наступило, как всегда, неспокойное время, предваряющее…
Никто не знал и не знает, что будет потом.
Легенды вещают разное. Мифы трепещут от нечаянного прикосновения к фактам, отражённым в них. И только камни…
Чудесные камни, Чёрный и Белый, которые сами по себе – и древние сказания, и авторы этих сказаний, и герои тех же самых сказаний, уже давненько жили на юго-востоке Западного полушария, в укромном местечке, на краешке живописной скалы. Камням было о чём сожалеть и чем наслаждаться как в прошлом, так и в настоящем. К счастью, в бытии камней бывали периоды, когда несколько веков подряд им и в самом деле удавалось испытывать блаженство, умиротворение и покой, не известные ранее. Они часто и с удовольствием предавались воспоминаниям невообразимо далёкого прошлого, которое – то возвеличивало их до высоты Богов, то принижало до низости праха. Ничто не вечно. Бывали и такие времена, когда чудным камням десятки и тысячи раз, несмотря на охрану иерархии Богов, приходилось переносить сложнейшие испытания с тем, чтобы выйти их них в целости, сохранности и продолжать существование дальше. Конечно, выходили, вырывались, успешно перемещались в пространстве, да и во времени.
Так было задумано?
Всемогущие Боги могли быть довольны.
А камни? Значение и роль Богов в человеческом мире – в некоторой степени – могут отождествляться со значительной ролью камней, а могут и отличаться – в диаметральной противоположности отрицания.
«Всё-таки, мир – интересная зона», – иногда в унисон думали камни. И были правы. Радость и наслаждение от функционирования в материальном воплощении может постичь не каждый, оказавшийся в таком же положении, как они. Но каждый ли камень способен несколько веков или тысячелетий молча, смиренно, терпеливо соглашаться с установленным некогда положением?
Да и обстановка может перемениться в любой момент.
…На этот раз соседи камням попались в основном миролюбивые и спокойные, дети как живой, так и неживой природы, той самой неживой, куда разумно было бы причислить сами чудесные камни. Разумно? Как взглянуть… Камни ни в коем случае не обиделись бы, если бы смогли обнаружить себя как в том, так и в другом перечнях. Жизнь – такая оригинальная заноза в организме камня, с которой хотелось познакомиться поближе, а познавши… Узнать и расстаться навсегда – не хватило бы каменных сил. И как раз наоборот: жизнь стучалась всё сильнее в каменные обшивки каменных сердец, призывала к движению, к действию, к преодолению. Ах, всё чаще волновала она, допуская мысль о принципиальных переменах судьбы в сознании исполинов!
Нет, исходя из прошлого опыта, не стоит включаться в процесс развития недопустимых категорий, а нужно успокоиться и смиренно соглашаться с тем, что есть.
…По крайней мере, теперь камни радовались тому, что попали в самые лучшие условия по сравнению с теми, какие бывали раньше. Море простиралось перед ними, и можно было наслаждаться морскими пейзажами, меняющимися каждую минуту, или каждый год, или каждый век – кому как понравится это вообразить. Пустыни, пещеры, зоны скопления людей, атрибуты человеческого общежития, остальные места их прошлого обитания всплывали в памяти всё реже и реже. Камням нравилось пребывать в приятном покое и умиротворении. Долго ли это продолжалось? Ничто не вечно в этом мире…
В какой-то миг своего идиллического существования оба камня тревожно заметили, что с ними происходит что-то неладное, чего раньше не было или чего они просто не замечали. Правда, иногда мелкие неприятности слегка тревожили их, не подавая повода для резкой перемены настроения, но вдруг… Вот тебе и на! – это привередливый плющ, укоренившийся рядом, вздумал обрести прочную опору в своей жизни, столь переменчивой и непродолжительной. И нашёл такую опору в качестве… Чёрного и Белого камней, что более чем странно – мог бы выбрать что-то поближе к себе и попроще. Ан нет, не мог. Плющ всегда ищет, на кого можно положиться, вот нашёл лучшее из всего, что его окружало. Посмел, значит! И быстро, по сантиметру за сантиметром, принялся опутывать подножия обоих камней своими нетерпеливыми побегами. С завидной смелостью и скоростью он захватывал следующие, всё более и более высокие участки, наметив для себя и место первой же остановки – следы от поцелуев Богов.
В другой раз камни даже не удостоили бы своим вниманием такое ничтожное создание как плющ – им стоило только вздрогнуть слегка, чтобы презренный захватчик в корнях своих перевернулся и отвалился бы невесомым мусором. А если захотели бы рассудить по-другому – ну и пусть себе плющ, пусть развлекается, ведь недолог его век!
Для вьющегося растения – навсегда, для камня – на доли секунды…
«Да, что-то случилось с нами, и, наверное, не снаружи, а внутри...» Так могли бы подумать камни, если бы… Не может быть, чтобы незыблемость их основ поколебало растение, столь недолговечное, зато обозначающее бессмертие, вечную жизнь.
Навсегда.
Бессмертие.
Вечная жизнь… в пределах нового каменного века?
Чёрный камень погрустнел от мысли о вечной жизни, хотя вечная жизнь ему была не нужна. Белый камень погрустнел от грусти Чёрного камня. Сколько сцен, эпох, сражений и трагедий промелькнуло перед ними! Они привыкли к этому, переживания и волнения ни разу не закипали в их каменных сердцах.
И какой-то невзрачный плющ…
«Счастливое создание, может чувствовать себя свободно, не ограничиваться ни в каких направлениях. Никакой камень ему – не преграда. А я… Я – сам себе… камень…» Эта мысль зацепила оригинальную занозу и пробудила что-то чересчур живое внутри Чёрного камня, затем невольно передалась Белому. «Чтобы освободиться от проблемы, нужно проникнуть в её глубину. Может, проблема в том, что я… что мы…», – запнулся от непривычной думы Белый камень, почти готовый к пониманию и ответным действиям. «…В том, что мы – камни и камни, и не более того», – продолжил неловкое рассуждение Чёрный камень.
Бывало, что камни обменивались мыслями и прежде, но особой необходимости в этом они не испытывали. Негативная реакция на плющ выявила неудовлетворённость и неустойчивость стабильного прежде существования. О возможной внутренней своей неустойчивости камни подозревали и раньше, и гораздо раньше, правда, случалось это изредка, и только тогда, когда некоторые существа принимали их за Богов.
Нечто неуловимое словно замерло в стремительном движении и остановилось в самой высокой точке траектории. Вот оно, то самое, что …!
– Надоело! – вдруг глухо раздалось из чрева Чёрного камня. Хриплый звук вырвался непроизвольно, и оба камня подивились и этим звукам, и этому слову на известном только им двоим языке и употребляемом ранее исключительно в молчаливых беседах друг с другом.
– И мне… тоже, – подтвердил Белый камень, вздохнув с явным удовольствием, словно освобождаясь от надоевшего груза и сбрасывая этот груз вниз со скалы. Вздохнул ещё несколько раз – всё, сбросил до конца, освободился полностью. Чёрный камень несколько раз вздохнул вслед за Белым, стряхивая с себя все грузы и неправомерные обязательства, стеснявшие прежде. Называемые Богами имеют полное право ощутить и ощущать себя в любом облике, принимать любые решения, совершать любые поступки…
…Звери и птицы, оказавшиеся рядом, уже заметили изменения, случившиеся с каменными исполинами, невозмутимыми прежде. Они испугались почему-то. Звери незамедлительно поспешили назад, в укрытия, в свои норки, а птицы, шелестя крыльями, торопливо разлетались в разные стороны с шумом и гамом. Или животные почувствовали приближение грозы? Гроза началась мгновенно, без предупреждения.
Такой грозы давненько не было в этих местах. Она словно хотела с корнем выкорчевать из основания суши, выдающейся неровным гребнем в морское пространство, этот скалистый выступ вместе со всеми объектами, животными и растениями, как будто прилипшими к нему. Нет! «Небо не приблизилось к земле, ничего вокруг не погибло. Горы не скрылись под водой. Небо осталось на месте. Земля продолжала вращаться на той же самой орбите»…
Гром и молнии ещё долго сменяли друг друга с яростью, сравнимой только с яростью самих горних Богов. Или в этом и проявилась ярость Богов?
Гроза закончилась так же неожиданно, как и началась. Всё вернулось на прежние места, кроме… Камни философски переждали грозу и встретили новую эру своего существования. Они оглядели себя внутренним взором, с трудом представляя себя живыми существами. Чёрный камень вспомнил, что умеет говорить вслух и сказал:
– Те, Которые над нами, знают и видят всё. Это Они нас хотели наказать, меня, в первую очередь, наверное, за моё молчаливое долготерпение.
– И меня, и меня тоже, – отозвался Белый камень.
Голоса камней уже не были слабыми и хриплыми, а стали громче и уверенней, чем в первую попытку. Выразить себя вслух так трудно! Легче, когда есть, кому послушать то, что сказано кем-то первый раз в жизни. – Они никогда не простят нас. Камням запрещено разговаривать.
– А то, что разрешено, лично меня не устраивает, – осмелел Чёрный камень, не боясь очередной грозы. – Плющу, черепахе и птице можно, а мне, Камню, нельзя?
– Не убивайся напрасно, – попытался успокоить его Белый камень. – Мы уже перешли черту возврата и можем продвигаться только вперёд. Назад не примут. Понимаешь? И не надо. Мы сами вправе распоряжаться собой. Всё на свете циклично, и возможно, когда-нибудь мы будем теми же камнями, а теперь с нас довольно. Богами мы уже были, а стать камнями успеем всегда. Попробуем направить себя к новой цели.
– К новой? Разве у нас раньше была цель? Мы сами её определяли? Странно, но раньше меня, наверное, сковывали фундаментальные начала, скучные и неповоротливые, привязанные к основам мироздания. А теперь… – Чёрный камень остановил себя в мыслях о старом и обратился к мыслям о новом для себя, для Белого камня. – Мне нравится идея новой цели, идея жизни, хотя не я их придумал.
– Идея жизни, идея жизни в облике живого существа, соблазнительна. Повиноваться порывам желаний мы ещё не пробовали. Разве нельзя позволить себе раз в десять или двадцать, или тридцать тысяч лет совершить хотя бы один нерасчётливый поступок, оторваться от прошлых суждений и негласных обязательств? – Белый камень умолк ненадолго, переживая сказанное… – Мне всегда нравилось наблюдать за птицами и… продолжать их полёт в мыслях… Жизнь катастрофически коротка, но мне нравится её идея, – воскликнул он. – Я бы сравнил эту идею с идеей полёта птиц!
– И я, – согласился с ним Чёрный исполин. – Смелая мысль! Главное, поверить в неё, и тогда…
Птицы как будто услышали или в самом деле услышали, что о них говорят посланцы Богов, и начали робко слетаться на полянку, расположенную возле основания поросшей мхом скалистой стены, оставаясь на некотором расстоянии от преображающихся камней. Солнце застенчиво сияло, показавшись из-за последней тучки, быстро тающей на сине-зелёном небе. Серебристая гладь моря приглашала посмотреть на неё с птичьего полёта, дерзкого и свободного. Птицы суетились и щебетали, наверное, не решаясь на такой полёт, не полагаясь на свои подмокшие во время дождя крылья.
Два огромных сиятельных камня, Чёрный и Белый, казавшиеся прежде неуклюжими и непоколебимыми, вдруг словно уменьшились в размерах, постепенно становясь податливее в движениях и изящнее формами. Они всё ближе придвигались к самой кромке скалы, вызывая удивление и восхищение не ожидавших увидеть ничего подобного зрителей: выползающих из укрытий зверей, переставших чирикать птиц, умытых дождиком растений.
Через несколько секунд –
или минут –
или дней –
или лет – …
Камни сначала выпустили свои внутренние каменные крылья, которые обычно и уносили их в разные точки планеты. На удивление быстро эти самые крылья превращались в сверкающие, трепетные, живые крылья не имевших названия птиц, а сами камни – в величавых и грациозных птиц, отчасти похожих на альбатросов. Чудные птицы неторопливо оглядели друг друга, подбадривая друг друга взглядами, узнавая и открывая друг друга прикосновениями крыльев. Осмотрелись вокруг… Сколько же они приобрели! …Жизнь!
Не следует спешить, проживая одну единственную жизнь, но их души и тела невыносимо тосковали по полёту, свободе, порывам ветра, размаху крыльев. Крылья…
Душа всегда просила крыльев, а их – настоящих – не было. Вместо настоящих крыльев были долги: каменный долг, каменная верность, каменный век.
Долги – всем и всегда. А себе?
...Птицы пружинисто оттолкнулись от скалистой опоры. Одновременно взмахнули крыльями. Сильные и упругие крылья совершали синхронные движения с такой уверенностью, что казалось: чтобы так летать, нужно иметь большой опыт, прожить целую жизнь.
Крылья несли красивых птиц всё дальше, к морским горизонтам. Чем выше, чем дальше, тем лучше – так полагали мои крылатые герои.
Скоро они скрылись из виду тех, кто внимательно и восторженно наблюдал их полёт со скалы.
Хватит ли у этих волшебных птиц сил долететь до какого-нибудь берега?
И существует ли тот берег?
И нужно ли – долетать?
Идея полёта – это сам полёт, и ничто другое…
* * *
…Жили-были камни. Живут и поныне.
Но это – наверняка другие камни.
Камни камням – не пример.
Август 2016 г.
