Людмила Максимчук
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛОВАРЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
По страницам произведения
НАУКА – ОБИДА
НАУКА. Кто-то находит, что наука несовместима с религией, кто-то считает, что, напротив, во многом ее объясняет. Не все ученые отвергают религию, а лишь часть из них, которая опирается только на материальное начало, отвергая все духовное. Однако, духовный мир не может быть исследован теми научными методами и способами, которые подходят сугубо для исследования материальной природы явлений, это ясно. Вопрос остается открытым. Но для верующих христиан подобные вопросы существуют вне их веры. Они, так же как и древние их предшественники, не искушенные ни в научных исследованиях, ни в философии, помнят ясный и простой принцип: несчастен тот, кто познал все тайны науки, но не познал Бога, и блажен тот, кто знает Бога, хотя бы он и не знал больше ничего. Христиане хранят эту истину как великое сокровище. Это — свет, и не нужно блуждать в потемках, не нужно озираться по сторонам. Будет нужно — нам откроется знание, не будет нужно — зачем нам такой хищнический научный поиск, такая охота за сокрытыми, опасными новостями? Зачем нужны плоды материального, но не духовного? Возможны ли в науке чудеса? Как ни странно звучит такой вопрос, великий древний святитель и мыслитель блаженный Августин говорил, что чудо находится не в противоречии с природой, а с нашими знаниями о природе. Наши знания чрезвычайно малы, какими бы великими они нам ни казались, как и во времена блаженного Августина, так и в нынешние…
Некоторые современные ученые, обладая разветвленными знаниями и имея убедительные доказательства в пользу атеизма, тем не менее, не отрицают Божественное начало в основе построения мира.
ТЕОРЕМА ФЕРМА
...А я ведь раньше никогда
...А я ведь раньше никогда
Ни сном, ни зрением, ни слухом,
Ни зыбким разумом, ни духом,
Ни зреющим плодом труда,
Ни опытом прошедших дней
Не достигала, не касалась,
А поднимаясь – не спускалась
До корневища, до корней,
Взрастивших вечное зерно
Неразрешимой теоремы!
Мои тревоги и проблемы
Зачем ему? Зачем оно?
Зато теперь... Теперь – пора...
Теперь – всё глубже я копаю
И слишком часто попадаю
В тот корень, что ещё вчера
От корневища не окреп.
Но даже знать того не нужно,
Что проявляется наружно.
А из зерна родится хлеб,
Из корня, изнутри, извне –
Значителен – в бездонной мере,
И в положительном примере,
И в отрицательном – вдвойне –
В предвосхищении ума,
В бетоне, в глине, и в соломе,
И в адекватной аксиоме,
И в теореме от Ферма,
В пути от корня – до плода,
От теоремы – до живого,
По воле промысла святого,
Открывшего мой слух для Слова...
А так бы раньше – никогда.
И позже – также никогда!
…Кто слышал «Нет», тот понял «Да»...
Октябрь 2000 г.
P.S. Пифагор Самосский, греческий мыслитель, политик, ученый, математик, астроном, основатель своей школы и многих учений, жил в шестом веке до нашей эры. Его глубокие познания мира раскрывали пред ним широкие возможности проникновения в не известное ранее. В те далекие времена ему уже было понятна связь учений и наук между собой. А основа всему — гармония и единство материальной и духовной составляющей Космоса. Математическая теорема Пифагора о сумме квадратов катетов треугольника известна каждому школьнику. Она оказалась примером построения модели, получившей дальнейшее развитие не только в геометрии. И далее эта теорема не умерла для исследований высшего порядка. Французский математик XVII-го века Пьер Ферма, один из создателей теории чисел, высказал и доказал общий случай теоремы Пифагора для ряда других, более высоких показателей. Но доказательств Ферма не оставил, а теперешние ученые пока что не сумели повторить ход мысли Ферма…
НАЦИСТЫ. На центральном кладбище Вены в 1990-х годах были захоронены останки 599 детей, уничтоженных нацистами из-за физических или психических недостатков более пятидесяти лет назад… А что же — дети, рожденные с генетическим наследием Чернобыля, — те будут иметь право на жизнь или нет? Кто это будет определять и решать? Тогда это решали нацисты, а теперь? А потом? Кто и кого будет клеймить за искалеченные жизни и судьбы этих детей? Где остановятся пределы и определяющие нормы человеческой и врачебной этики? И вообще — сколько может быть таких детей через десять, двадцать, сто лет?
Кто бы знал…
НАЦИЯ. Объективно, при детальном рассмотрении фактов и анализе происшедшего, не будь установки на «секретность» пожара на ЧАЭС 23 мая 1986 года, главные его участники неминуемо должны бы были обрести статус Национальных Героев. Капитан Чухарев, капитан Гудков, капитаны Матросов, Богатыренко и другие капитаны, подполковник Ткаченко, подполковник Коваленко и другие подполковники, лейтенант Романюк, лейтенант Мироненко и другие лейтенанты — если бы не они, неизвестно, как себя повели бы другие пожарные, основная масса людей, не очень-то стремящихся расстаться с жизнью.
Люди не спешили лезть в радиационное пекло.
Люди не спешили умирать.
Люди сомневались, и были правы.
И все это нормально. Жить — это нормально, и умирать — нормально, только не бросаясь на амбразуру, а естественной человеческой смертью, «мирной и непостыдной», как написано в Священном Писании. И только в исключительных случаях... Да, тут был такой исключительный случай — для героических действий…
Понятно, что в наше перевернутое время героические звания присваиваются десяткам военных и гражданских лиц, совершающих боевые подвиги в военных действиях или в сложившихся чрезвычайных ситуациях. Но герои того, майского Чернобыля, — это особые люди. Они спасли от гибели многие тысячи людей, что непременно бы случилось, произойди взрыв третьего реактора. Доказано, что второй, майский пожар, был гораздо страшнее первого, апрельского — и по ходу развития, и по развороту возможных последствий… И каждый бы — тогда и ныне живущий человек — без раздумий отдал бы любую дань, лишь бы этого не произошло. Но люди этого не сделали, и более того — они ничего и не знали, и до сих пор не знают, какому риску были все подвергнуты ночью с 22 на 23 мая 1986 года. Так разве эти пожарные, которые спасли людей и страну от второго этапа той катастрофы, не стоят памяти и почитания в разряде Героев России — хотя бы несколько человек, составивших костяк того массового подвига?
И давность времени тут ни при чем.
Истинные герои и их подвиги живут вечно. И если нации не нужны Национальные Герои, какая это нация? То, что происходит с людьми, достойными… статуса национальных героев, возможно только у нас, в России. В любой другой стране мира — было бы наверняка по-другому. Нет, право…
В России родиться и жить — великое испытание.
А уж подвиги совершать — так сам еще и виноват будешь!
НАЧАЛЬСТВО. Начальство в Чернобыле – особое начальство, от умелых действий и верных решений которого зависели судьбы людей, станции, загрязнённых территорий, сроки локализации и ликвидации аварии, здоровье населения, жизни ликвидаторов, а по большому счёту – судьбы страны и мира. Чрезвычайных моментов было немало, да и сама катастрофа была чрезвычайна, масштабы приняла грандиозные, последствия (особенно на первых порах) плохо просматривались. Руководители комиссий, ведомств, штабов, управлений, подразделений, групп приложили немало ума и усилий, старались справляться с поставленными задачами, хотя не всё было так гладко, как хотелось бы, всё же дело делалось. Конечно, за все долгие годы, пока были ликвидированы и «приглажены» первые выбросы аварии, всякого начальства хватало, всяких руководителей приводила сюда судьба. Навалиться всей грудью, одним махом – это одно, а выдерживать затяжную осаду – совсем другое. Приспособленцев и хищников никакой Чернобыль не исправит… А многие начальствующие, при самых благих намерениях, быстро приспособились извлекать пользу из подчинённых-ликвидаторов, и это – классический вариант развития «острых» событий в той фазе, которая переходит в хронику.
…Во всех случаях и аналогиях – особые начальники – это те, которые при всей важности и правильности принимаемых решений искали пути их исполнения не «любой» ценой, а берегли людей, своих подчинённых или попавших в подчинение. Начальником быть трудно, а быть человеком ещё труднее. Когда трудно так, что труднее и опаснее уже некуда, только высокие профессиональные качества и человеческое отношение друг к другу спасают от беды.
Хорошие начальники всегда – на вес золота.
НЕБО. Небо видит все, небо содрогается от деяний рук человеческих. Черная быль черными тучами заволокла Землю, и черною кажется вся Земля с высоты звездного неба... Созвездие Погибших чернобыльцев освещает темноту ночи. Небо качает колыбель памяти Вселенной…
НЕВОЗМОЖНОЕ. Все возможное и невозможное было сделано людьми при ликвидации последствий катастрофы в Чернобыле — в противовес тому невероятно-возможному, что к этой катастрофе привело. Активный участник ликвидации последствий катастрофы Алексей Алексеевич Клочков более десяти лет жизни посвятил невозможному: с 27 апреля 1986 года до начала августа 1997 несколько раз выезжал в Чернобыльскую зону для проведения первоочередных работ. Первый раз направили в зону 27 апреля. В это время, еще с марта, он находился в Киеве на Центральных курсах повышения квалификации политсостава от Министерства атомной энергетики; был замполитом полка, имел звание майора. В общей сложности провел в опасной зоне около десяти месяцев. Наверное, Алексей Алексеевич столько знает и помнит про «невозможный Чернобыль», что мог бы сам составить «Словарь невозможного». В самые первые дни после аварии занимались в первую очередь эвакуацией мирного населения из Чернобыля, Припяти, Ораное, прилегающих населенных пунктов. Позже — вели строительные работы, строили биологическую разделительную стенку между третьим и четвертым блоками для изоляции между ними. Это обеспечивало безопасность работы специалистов на третьем блоке. Также выкорчевывали «рыжий лес», вели работы по очистке территорий. Сами ликвидаторы располагались на жительство сначала в Иванково, потом дезактивировали Чернобыль и жили там.
Было тяжелее, чем на войне.
Люди трудились без сна и отдыха.
Люди выдерживали невозможное.
Они рисковали постоянно, ходили и работали под пулями, под нейтронной бомбардировкой. Если физическую пулю можно удалить механически-оперативным путем, то невидимые пули убивали медленно, но верно, удалить их невозможно. Сотни, тысячи, миллионы пуль свистели в воздухе — не видны, не слышны, не осязаемы. Десятки из них насквозь пробивали ликвидаторов, многих — наповал. Природе человека и окружающей природе нанесен страшный удар, и как все живое будет существовать после этого — неизвестно. Когда выкорчевывали «рыжий лес», деревья излучали до 700 рентген в час — протест перед ядерным насилием. Только одна сосна из всего массива была зеленой; зеленой до какой-то поры и оставалась… говорят, что под этой сосной во время Второй мировой войны фашисты расстреляли около 1500 партизан — расставаясь с жизнью, люди отдали свои последние силы дереву, оно впитало их в себя, запомнило их. Потенциал человеческой жертвы сделал, казалось бы, невозможное, и это поддерживало жизнь в обстрелянном нейтронными пулями дереве. Нет жертвы более той, чем жертва во имя других...
Алексей Алексеевич — человек крепкий и мужественный. Чернобыль его испытывал не раз, и эти испытания он прошел. В настоящее время работает начальником отдела мобилизационной готовности и гражданской обороны в Управлении противопожарной службы ГУВД столицы, имеет звание полковника. В пожарную охрану пришел, познакомившись с Владимиром Михайловичем Максимчуком в 90-х годах, а в Чернобыле-то, выяснилось, были рядом в мае 1986 года. Подвиг пожарных Чернобыля вызывает у него восхищение. Сын Сергей закончил Академию пожарной безопасности – дабы служить профессии, которая призвана преодолевать «невозможное».
НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ, НЕЗАБЫВАЕМЫЙ, НЕИЗГЛАДИМЫЙ, НЕИЗЛЕЧИМЫЙ, НЕИЗМЕРИМЫЙ, НЕИСЧЕРПАЕМЫЙ, НЕИЗБЕЖНЫЙ, НЕИЗЪЯСНИМЫЙ, НЕИСТОЩИМЫЙ, НЕМЫСЛИМЫЙ, НЕПОЗНАННЫЙ, НЕНАСЫТНЫЙ, НЕОТВЯЗНЫЙ, НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНЫЙ, НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ, НЕПРЕКЛОННЫЙ, НЕПРЕСТАННЫЙ, НЕПРИКАЯННЫЙ, НЕПРОБИВАЕМЫЙ, НЕПРОНИЦАЕМЫЙ, НЕПОТРЕБНЫЙ, НЕПРОГЛЯДНЫЙ, НЕПРОБУДНЫЙ, НЕПРОСТИТЕЛЬНЫЙ, НЕПРЕСТАННЫЙ, НЕПРОХОДИМЫЙ, НЕСМОЛКАЕМЫЙ, НЕПРОШЕННЫЙ, НЕПРОШИБАЕМЫЙ, НЕСОКРУШИМЫЙ, НЕСООБРАЗНЫЙ, НЕСТЕРПИМЫЙ, НЕУГАСИМЫЙ, НЕУЕМНЫЙ, НЕУКРОТИМЫЙ, НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ, НЕУСТАННЫЙ, НЕУМОЛЧНЫЙ, НЕУТОЛИМЫЙ, НЕЩАДНЫЙ, почти НЕУЯЗВИМЫЙ — чудовищный Чернобыль, которому я говорю: нет!
НЕЛЬЗЯ. Нельзя, ни за что нельзя допустить ни в мыслях, ни в намерениях, ни в поступках — повторение аварии, подобной катастрофе в Чернобыле. Человечество больше не в праве позволить себе ничего такого — ибо что же останется от человечества после…? Человек с самого раннего детства уже знает, что можно, а чего нельзя делать, что такое есть хорошо, а что такое плохо. Всякое «хорошо» и всякое «плохо» остается тем же самым на протяжении всей человеческой жизни, не меняется оно и со временем. И какое тут особенное «нельзя» нужно узнавать тем, кто распоряжается основополагающими вопросами и ставит на основополагающие ответы печать «Можно!»?
* * *
Это — можно, да дорого стоит,
То — нельзя, да копейка цена,
Ну а третье едва ли покроет
Вся моя золотая казна.
Разрешаю себе. Позволяю
Положить за копейку — казну..
Налегке по морозцу гуляю.
Что посеяла, то и пожну!
Февраль 1996 г.
НЕСЧАСТЬЕ. Несчастье никогда не приходит в одиночку, а приводит за собой другую беду, неизгладимое потрясение, следующее горе… Когда 27 августа 2000 года во время тушения пожара в Останкинской телебашне трагически погиб полковник противопожарной службы северо-восточного округа Москвы Владимир Арсюков, все, кто знал его ранее, долго не могли прийти в себя от этого известия. Даже когда хоронили — не верилось. Что и говорить о семье… Его жена Таня и дочка Оля имели в жизни только одну надежду и опору — мужа и отца. Обе они по тяжелому стечению предшествующих обстоятельств жизни — инвалиды. Таня стала по жизни инвалидом второй группы, а Олечка — инвалид детства — травмирована неумелыми врачами при рождении. Врачи предупреждали, что ребенок никогда не станет здоровым. Предлагали даже отказаться от нее. Не отказались. После таких родов Таня очень долго болела в тяжелой форме, но веры и силы духа не теряла. Володя любил и поддерживал «своих девочек». В семье был мир и взаимопонимание, несмотря на все испытания, что выпали на долю каждого из них. И все бы ничего, даже и квартиру долгожданную получили, обустроили, а жить — когда же?
Только собрались, и вот…
Опознание в морге и Володины похороны Таня сумела перенести. Тело нашли 28 августа вечером. Таня своего супруга не опознала, потому что когда тело вытащили из лифтовой шахты, оно находилось в таком состоянии, что понять или узнать что-то дорогое в чертах и частях тела было нельзя. Головы не было вообще. Опознавали ребята-пожарные: Володин крестик, цепочку, перчатку, покореженное обручальное кольцо — все в крови…. По просьбе Тани Володю хоронили на Хованском кладбище Москвы. Гроб был забит наглухо. Олечка так и не поверила, что папы больше нет в живых. Обе они всегда жили одним дыханием, одним ожиданием: вот вернется с работы папа…
30 августа, перед похоронами была организована встреча Татьяны с Владимиром Борисовичем Рушайло, Министром внутренних дел РФ. Тут же — жуткая сцена с родственниками, которые на глазах у массы народа и журналистов разыгрывали унизительные сцены, перемежавшиеся с фарсом. То же повторялось потом часто… Так похоже с тем, что происходило с некоторыми семьями, в которых погибли моряки на том «Курске»! Так похоже с тем, что происходило с другими родственниками других погибших — и на похоронах и далее, потом… Можно понять их всех — тех, кто постарался извлечь материальные выгоды, пользуясь такой выпавшей возможностью: чем громче плачешь, чем больше угождаешь важным людям, тем больше пожалеют. Тем не менее, Таня Арсюкова думала тогда о другом — о духовном. Просила Владимира Рушайло разрешения отслужить молебен в той лифтовой шахте Останкинской телебашни, где погиб супруг. Министр разрешил. Молебен смогли организовать только на 41-й день после смерти. Протоиерей Михаил Крутинь, духовник храма-часовни во имя иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» при Управлении государственной противопожарной службы города Москвы, отслужил молебен, на котором присутствовали дочь, мать, друзья и близкие.
Это было 6 октября.
Таня вообще поначалу не представляла, какие преодоления ее ждут. Дальше — больше. Внешние события — это одно, а подтекст — далеко от внешних проявлений. Родители Володи, его же взрослый сын от первого брака и другие его родственники участвовали во всевозможных акциях, представлялись семьей, а Таня с Олечкой — ненужное приложение. Да и не каждый раз ей было сподручно добираться в нужные места с больной девочкой, плохо приспособленной для дальних поездок в городском транспорте. По словам Тани, родственники поставили себя так, что они — главная пострадавшая сторона, были напористы и активны. Так что вся информация и материальная помощь спонсоров, которая в связи с громким тем делом текла пострадавшим, в основном, оказывалась в их руках. Таня обескуражена: подлог — во всем.
Как же так? Да…
Меня это почти не удивляет. Мне многое хорошо известно из недалекого собственного прошлого. Родственники погибших — это особая категория людей. Многие из них быстро примиряются с мыслью, что мертвого на ноги не поднять, а пользу из ситуации извлечь можно, вот и спешат извлекать. Понятия морали и нравственности в этом случае не рассматриваются вообще. Что поделаешь? Танина ситуация — не новость. Меня удивило бы хорошее… Хорошее в данном случае было то, в декабре 2000 года Тане вручили Володин орден Мужества; в декабре 2001 года на здании 73-ей части, где служил Владимир Арсюков, установили памятную доску; в тот же день — на здании дома, где он жил (правда, ночью, без слов, без цветов, без публики); через неделю — в Подмосковье, в поселке Северном, где Володя учился. Долг выполнили. Разве этого мало? Не знаю, право… Таня при этом оказывалась в стороне и часто приезжала уже в конце всех мероприятий, потому что «забывали» сообщить вовремя. Но пусть бы и это — досадные мелочи и насмешки судьбы. Но главная-то насмешка заключается в том, что предстоит впереди. Она все думала и перебирала свои крупицы памяти, и не выпускала из мысли одно: а вдруг Володя жив? Каким-то третьим чувством ожидания ждет и… до сих пор. Или… Так нельзя?
Нет, НИКТО НИКОГДА НИОТКУДА не вернется… Что можно придумать еще хуже? Оказывается, можно еще и не то.
Можно… Можно научиться жить и думать иначе, но при этом возникает сопутствующий вопрос: как жить двоим инвалидам? Поначалу Таня мучило и терзало другое, но со временем пришло осознание реальности. На какие средства жить? Таня работать не в состоянии — и свое здоровье не позволяет, и Олечку не на кого оставить. Олечке 25 октября 2001 года исполнилось семнадцать лет. После смерти отца, в декабре 2000 года, девочка перенесла клиническую смерть, реанимацию. Еле откачали…Что и говорить, каково было матери… Все проблемы усугубились. И при этом вопрос о деньгах — главный. Средства нужны на жизнь, на уход, на дорогое лечение. Помощи от родных мужа ждать, разумеется, не приходится, а у своих родных и близких таких доходов нет…
Где все это брать?
Таню Арсюкову я увидела не так давно, уже после смерти Владимира Ильича, которого знала еще по раннему периоду совместной службы с моим мужем в Московском гарнизоне пожарной охраны.
И кто думал тогда, что у нас все так получится в жизни?
Таня рассказывает о себе и своей беде сдержанно и прискорбно…
Они вдвоем с дочерью остались без существенной помощи и какой-либо защиты. Обе не нужны никаким структурам. Как ей объяснили юристы, по законам нашего государства, пенсию по потере кормильца, если члены семьи — инвалиды, не назначают, потому что инвалиды и так ее получают. Им есть на что жить. Вот если бы у них не было этих пенсий… Неужели? Но ведь если бы ее супруг остался жив, он бы зарабатывал на жизнь сам, и не нужно было бы никого ни о чем просить. Ведь он погиб на службе! Ну и что? — Не положено… Расходы катастрофически увеличиваются, а льгот нет. Квартирная плата очень возросла, так как после Володиной смерти появились излишки площади. Это ли не абсурд? Расставаться с квартирой, менять на меньшую жалко, ведь все Володиными и своими руками сделано, устроено, отремонтировано. Да и сил на это нет. Пожизненную пенсию, которую мэр Москвы назначил семьям троих погибших на том пожаре, в отношении Владимира Арсюкова Управление противопожарной службы Москвы поделило между всеми родственниками, а часть из них имеет определенные средства или пенсии. Таня Арсюкова только мечтает разобраться в этом вопросе, надеясь, что мэр Москвы как-то узнает о ее положении.
Что это?
Таня Арсюкова могла бы высказать еще не менее десятка обвинений и возмущений в адрес начальников и чиновников любого рода. Но она — не профессиональная плакальщица, не закостенелая жалобщица. К счастью, она не окончательно замкнулась в своем горе. Сердце болит о родине, о погибших на подводной лодке «Курск» — так вскоре, 13 августа 2000 года, об убитых в Чечне, о других соотечественниках, погибающих в разных уголках страны. Она понимает, что таких, как она, — не сосчитать. Но это дела не меняет, к сожалению… Правда, она не опускает руки, не теряет надежды. Пишет письма куда только можно, вплоть до высших органов власти, до президента страны. Ночью, когда дочка спит и не мешает ей, в голову приходя нужные мысли, легче ложатся на бумагу. Сражается не только за деньги, но, прежде всего, — за справедливость, как она ее понимает. Ответы приходят, чаше стандартные отказные, но иногда... Татьяна рада любому человеческому ответу.
Такой решимости и такому личному мужеству многие бы могли позавидовать. У меня не хватает сил и слов, чтобы в нужные моменты так же решительно, как она — действовать в нужном направлении. А ведь почти все, что происходит с ней, со мной произошло и происходит уже давно, только несколько по другому.
Только весной 2010 года я узнала от Тани, прошедшей через многие разбирательства и суды (в том числе и заграничные), что первоначальной причиной её мытарств были… неправильно оформленные документы – и кем бы? Противопожарным ведомством Москвы! Не удивлюсь: примерно так же обошлись и со мной те же самые незабываемые люди в незабываемом 1994 году.
Вот так. Век живи, век учись, только не попадай в ситуации, из которых выход – только в качестве жертвы…
Ситуация с погибшим героем – пример из первого параграфа учебника жизни.
Ситуация с родственниками – классическая.
Ситуация взаимоотношений с нашими законами – другой быть и не могла.
Да, чернобыльские законы имеют свою специфику, но и там всего хватает – такого же… Пусть Останкинская телебашня – далеко не тот, не физический Чернобыль, но чёрный дракон запустил свои когти в свои жертвы, ставшие заложниками пожара в Останкино. Этот пожар для них не закончится никогда… И ещё одно характерное дополнение к вопросу о семьях погибших при исполнении служебного долга сотрудниках. Ни на одной из встреч Главного управления МЧС России по г. Москве с членами таких семей – в течение двадцати с лишним лет – ни Татьяна Венедиктовны, ни её дочери я не видела.
НЕТ. Сколько раз я говорила «нет»! Нет – и больше не звоните, не приходите, не заставляйте отказывать вам снова и снова. Достаточно. «Дружили» – и хватит. Лицемерили – и довольно. Поиграли в поддавки – и незачем продолжать.
НЕФТЬ. Нефть, газ, уголь — без них нельзя никак. Полезные ископаемые — незаменимы. Человечество не может прожить без ископаемых энергоносителей, просто обойтись не может. Но оно же и не успевает за контролем безопасности всей цепочки от разработки месторождения до употребления продукта добычи. Люди не в состоянии проследить за воплощением всех своих идей, не слишком озадачиваются надзором за их применением в жизни. Нефтедобыча — очень опасное дело, транспортировка, переработка и использование — не менее… Повсеместно и систематически происходят аварийные разливы нефти, обусловленные как изношенностью трубопроводов и оборудования, так и несоблюдением технологической дисциплины...
НИЧЕГО. Ничего не известно заранее, хотя и тайного в этом нет. Сказывали еще деды наши про то и прибавляли: терпите и молитесь, дети! Сказать ли про то и нашим детям?
НИЧЕГО НЕ УЗНАЕШЬ
Ничего не узнаешь, пока не умрешь...
Есть Бог? Не напрасна ли вера?
Тот ли был идеал? Та ли мера?
Та ли правда была? Та ли ложь?
И досадней всего понимать, что пока
Изменить еще многое можно,
Опыт беден, а мысль осторожна,
А ленивая память весьма коротка.
И обидней всего, что приходит конец,
Но еще не кончаются муки...
Как мне жаль вас, наивные внуки,
Сын на том же споткнется, на чем и отец!
Октябрь 1992 г.
НОГА. Нога болела, болела нестерпимо! При обходе станции, незадолго до пожара, Владимир Михайлович повредил левую ногу: сначала натер в сапоге; дальше, по-видимому, радиоактивная пыль разъедала рану, и лучевой ожог оказался серьезным. Кожа пузырилась и болела, отходила слоями – сапог пришлось снять из-за неудобства и надеть какие-то подвернувшиеся кеды. Дальше – больше: провалился в открытый технологический люк, не заметив его; еле выбрался оттуда… Что тут говорить, что комментировать – и вообще, и о ноге – в частности? …Перевязку делали по вечерам; сначала доктор сам приходил в штаб, потом возили на перевязку в Иванково. Правда, когда случился пожар, о ноге полагалось "забыть". А как забудешь, когда нога, забинтованная от щиколотки до колена, не входила в сапог, не помещалась в ботинок!? Так и пришлось бегать, превозмогая боль: руководить, тушить, сражаться с собственной болью. В процессе тушения пожара отказал голос – лучевой ожог дыхательных путей. По мере того, как тушение пожара разворачивалось в полной мере, силы Владимира Михайловича иссякали… Через некоторое время был вынужден передохнуть – его тут же увезли в машине скорой помощи в Киев, в госпиталь. К машине несли на носилках – сильно тошнило, почти рвало, ходить и говорить громко уже не мог. Так, под капельницей и довезли до госпиталя, где стали по мере сил восстанавливать его здоровье, а сначала – кожу ноги сняли вместе с теми "лепехами" растоптанных, расплавленных кедов... Нога болела еще очень долго, временами особенно сильно. Ногу активно лечили целый год, перепробовали несколько мазей и трав. Нога так до конца и не проходила, ныла по ночам, беспокоила при ходьбе. Кожа от щиколотки до колена так и осталась очень бледной, покрытой желтыми пузыристыми пятнами. Далее заболевание распространялось внутрь организма, захватывая и не отпуская, и не отступая, только иногда давало краткие передышки…
НОСТАЛЬГИЯ. Родиться и умирать нужно в России, а жить можно совершенно в другой стране. Мир велик. Однако что же…
АНТИНОСТАЛЬГИЯ
Все мы здесь родились. Никуда нам не деться от этого факта.
От корней. От стволов. От желтеющих, сохнущих крон.
Будем пьесу играть без сценария, но до последнего акта,
За оградой садовой под тихий малиновый звон.
Только дети... Вот дети-то в чем виноваты?
Что все в том же саду и от тех же корней проросли?
И сценария нет. И развязка близка. И предания святы...
Или так у нас много детей? Или мало на свете земли?
Октябрь 1990 г.
НОША. НОША тяжела.
НУЖДА велика.
НЫНЕШНЕЕ время жестоко.
Чернобыль попал в самую точку.
И все равно я говорю ему: нет!
НРАВСТВЕННОСТЬ. Нравственность и Чернобыль. Нравственность — это противовес, противодействие черной безнравственности, черному разложению жизни, черной реакции распада, черному осадку мрака. К преломлению событий вокруг аварии в Чернобыле никто не был готов. «Нравственность» тех, кто довел людей до Чернобыля, кто не защитил их от Чернобыля, кто бросил их в эту губительную воронку, в эту черноту, сомнений не вызывает. Та «нравственность» и есть Чернобыль собственной драконьей персоной.
ОБВИНЕНИЕ, ОСУЖДЕНИЕ. Обвинение у меня имеется, но кому – конкретно – можно его предъявить? Человечеству? Нашему обществу? Нашему государству? Какому-то ведомству? Организации? Кого судить, кого осуждать? Не знаю… Тем не менее обвиняю многих. Так же точно обвиняю… себя!
ОБЕЗЬЯНЫ. И вовсе не от обезьяны произошёл человек, а напротив – современный человек, деградируя, всё больше и больше приобретает внешнее сходство с обезьяной. Есть такие честные учёных, доказавшие, что все современные человекообразные обезьяны, и даже более примитивные – паукообразные, – миллионы лет назад были людьми. Они утверждают также, что современное человечество, если ничего не изменится, ожидает та же участь.
Так чьи же мы потомки?
ОБИДА. Да чего тут, какие могут быть обиды! На Чернобыль — на стихию — обижаться смешно, на инстанции — бесполезно, на таких же, вроде меня, — пустое дело… Так на кого обида?!