Людмила Максимчук
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛОВАРЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
По страницам произведения
ЗАЛОЖНИКИ – ИНТЕРВЬЮ 2
ЗАЛОЖНИКИ. Заложники Чернобыля, узники Чернобыльской тюрьмы, мы все же надеемся на справедливый суд, на исполнение праведных законов, на милосердие Господне, на разум человеческий...
ЗАНОВО. Если что-то начинается заново от какой-то определенной точки отсчета, то все равно: законы и правила — те же, испытания — примерно те же, свобода выбора — в тех же пределах...
* * *
Печальна жизнь. Всегда ведет она
К печальному концу, к печальной яме...
Печальный гроб укроет глубина
С развернутыми, рваными краями.
Края сомкнутся, слезы и цветы
Перемешаются с землей. Свершилось!
…А уж душа ликует с высоты —
Она вполне от тела отрешилась
И замерла, послушна счету дней,
Отпущенных на ритуал прощальный...
Подвергнувши ревизии детальной,
Как и других сестер из тьмы печальной,
Высокий Дух соединится с ней
Пред Алтарем в гармонии астральной;
Он жажду возвышенья утолит,
Бальзамом очищенья напитает,
Страдающую память исцелит
И холодность последнюю оттает...
А после — после, подхватив легко,
Закружит осторожно... Боль все тише,
Спокойнее. Теплее... Высоко!
Но постепенно все быстрей, все выше,
Все радостней подъем легчайших тел,
Свободных душ отрадное круженье!
И — наконец, слияния предел,
Вершина чистоты и упоенья,
Где каждое видение и звук —
Величие Духовного главенства!
Но — скучно. Мерно... Гений совершенства
Укажет путь вхожденья в новый круг,
В круг испытаний, в мир людей и стран,
В рождения — в каскады новой боли...
Все — заново. На след от старых ран
Просыплется цистерна новой соли…
Февраль 1994г.
ЗАПАД.
ЗАПАДНЫЕ СТИХИ
Западные предки западных вандалов.
Запад – диктатура западных веков.
Западная мода западных скандалов,
Западная лига западных стрелков.
Западные громы западных раскатов.
Западный параграф или – инцидент.
Западные козни западных магнатов,
Западный куратор – местный президент.
Звонкие подсчёты западной монетой –
Западной наживы бешеный подъем.
…Западный стервятник кружит над планетой,
Раненый смертельно западным ружьём.
25 марта 2010 г.
ЗАПЛАТА. Заплата, заплатка на Чернобыльской прорехе все растет и растет, а сверху лепится еще и еще одна… Заплаты рвутся и расползаются, прогнивают и распадаются, не спасает ни десятая, ни сто первая — никакие временные меры не спасают положения, а рана-прореха все ширится и углубляется. Рана зияет…
Закройщик уже не поможет, нужны совсем другие специалисты.
ЗАПОВЕДИ. Соблюдать заповеди истинно — безусловное искусство мудрости. И главное в нем то, чтобы и делом не нарушать, и умом не помышлять. Умом-то не помышлять — гораздо труднее, чем кажется. Имея власть над чувствами, власти над умом не имеешь. А заповедь — глыба…
* * *
Две заповеди, вслух противореча
Одна другой, примерно разошлись
На узкой тропке после тайной встречи,
Поладили, да и в цене сошлись.
Тем заповедям — сотни лет от роду,
И люди присягают, кто — какой,
Терзаются, мутят друг другу воду
И никогда не обретут покой!
Ноябрь 1990г.
Заповеди Божии, написанные на скрижалях каменных и данные пророку Моисею Господом, направляют человека и точно определяют: что делать, а чего избегать, и даже подсказывают, что делать тогда, когда свершилось неизбежное. Ничего более не надо ни измышлять, ни прибавлять. И даже если потоп, и если сотрясение земли, и если Чернобыль — заповеди те же!
ЗАПРЕТ. Запрет — хорошее слово. К чему бы оно? То есть: запрет до Чернобыльской аварии — это одно, запрет после Чернобыльской аварии — возможно, нечто другое, возможно, в чем-то даже противоположное известному...
Так к чему бы?
А к тому, что хорошее всегда хорошим будет, да кто бы помог отделить его от плохого, прежде чем запрещать плохое? Разве можно запретить ученым иметь свое научное мнение, писать свои ученые труды, достигать новых вершин, например, в атомной энергетике? Разве можно политикам запретить проводить в жизнь свои идеи и замыслы, ведущие народы к гибели? Разве можно запретить всем нам дышать, есть, пить — из того набора компонентов, что являют собою наши жизненные ресурсы?
…Разве можно запретить жизнь?
ЗАЯВЛЕНИЕ. «Я, Людмила Максимчук, прошу вернуть мне то, что отняла у меня и моей семьи Чернобыльская катастрофа; прошу вернуть всем людям, всем семьям отнятое у них, а также требую беспристрастно разобраться в причинах и следствиях этой чудовищной аварии и найти конкретных виновников. Также требую гарантировать мне и всем пострадавшим полное исключение повторения и дублирования такого абсурда в вероятном будущем».
Кого прошу? У кого требую? К кому обращаюсь?
Обращаюсь к тем, кто способен отвечать за содеянное ранее, кто возьмет на себя ответственность за близкое будущее, кому есть, чем расплатиться, кто может гарантировать...
Жду ли ответа?
ЗВЕЗДА. …Караваны птиц вечности не могут долго задерживаться на звезде по имени Земля — черный дракон не дает. Он сторожит поля и леса, контролирует озера и пастбища. А птицам вечности нужны воля и простор, размаху их крыльев — чистота человеческих помыслов, их пению — открытые сердца людей, их красоте — почитание истины.
Где все это на Земле?
Птицы не находят ответа и следуют дальше — к другим звездам…
ЗВОНОК. 26 апреля 1986 года, ночью, между половиной второго и двумя часами, когда у нас дома все спали, раздался телефонный звонок. Звонил дежурный Главного управления пожарной охраны МВД СССР, передал зашифрованное сообщение «1234», секретно, что означало:
1 — загорание на станции;
2 — крупный пожар;
3 — выход радиации;
4 — есть пострадавшие и погибшие.
…Так Владимир Михайлович раньше всех других узнал об аварии на атомной станции в Чернобыле, сразу понял, что там происходит. Он был потрясен – при всем его прошлом опыте тушения пожаров на сложных объектах страны!
А я тогда даже и не знала такого слова — «Чернобыль»…
ЗДОРОВЬЕ 1. Без здоровья ничего не интересно, больной мечтает только о выздоровлении, материальные богатства для него теряют смысл.
Здоровье нельзя купить ни за какие деньги — это не лекарство.
Здоровье нельзя заработать или украсть — это не «Мерседес».
Здоровье нельзя взять взаймы или подарить на именины.
Так откуда же оно и что это такое? Не знаю, но догадываюсь...
Здоровье — это дар, как и многое другое, но — дар, превосходящий все другие дары, кроме даров ближнему.
Дары нужно беречь.
ЗЕМЛЯКИ. Все мы — земляки, жители планеты Земля, только из разных ее уголков и районов. Все мы — очень близко, рядом, по соседству... Владимир Васильевич Щербина — земляк, коллега и товарищ Владимира Михайловича, сейчас — полковник внутренней службы, заместитель начальника Управления государственной противопожарной службы (УГПС) №3 главного УГПС МВД России. Владимир Максимчук родом с Житомирщины, Владимир Щербина — с Черноговщины, оба — с Украины. Житомирский край не оказался в зоне первоначального чернобыльского выброса, как другие районы. Выброс сначала пошел на Белоруссию, потом на Чернигов, затем — на Брянск...
У Владимира Васильевича в небольшом городке Остре проживали родители и сестра, раньше он часто наезжал сюда сам и с семьей. Чернобыльская авария все перевернула в жизни местных жителей — до мелочей. Сразу же запретили употреблять в пищу местные фрукты и овощи, мясо домашнего скота, рыбу из водоемов, собирать грибы и ягоды в лесу, купаться в реке Десне, особенно — загорать; а лето 1986 года было жарким. Потом выяснилось, что запреты и ограничения — не на один год; сразу платили какие-то деньги в качестве компенсации, потом денег не стало — живи, как хочешь. Кто-то куда-то уехал, а большинство народа осталось. Приспособились к питанию со своих подворий: с яблок и огурцов снимали шкурку, мясо долго варили и сливали воду. Рыбу ловили, готовили, но предварительно выбрасывали кости, икру, плавники; считалось, что они накапливают радиацию. Стали встречать в окрестностях животных-мутантов. Заметили, что люди стали дольше болеть и чаще умирать. Жизнь заметно изменилась в худшую сторону. Раньше многие местные жители сдавали на лето жилье приезжающим. с мая по сентябрь на пляжах Десны было яблоку некуда упасть — а пляжи тянулись на несколько километров. Остер и его окрестности были излюбленным местом отдыха киевлян, ленинградцев, москвичей. теперь всех словно ветром сдуло, никто не едет в отравленные края, все больше рвутся в другие страны. Владимир Васильевич маму навещает каждый год, она очень теперь больна, а папа умер в 1989 году...
Что же делать! Душа болит, а родина — она всегда родина, другой уже не будет.
ЗЕРКАЛО. В зеркале Чернобыльской катастрофы, отразились все изъяны и рытвины существования человеческого. Не то чтобы иных зеркал не было, не то чтобы раньше мы так не вглядывались в отражение, но чтобы так вот отразилось — никогда! Кривизна жизни наложилась на черную кривизну зеркал, рукописная картина черной были-небыли встрепенулась и ожила фильмом ужасов новой реальности.
И какому бы зеркальщику заказать новое зеркало?
ЗНАНИЕ. Знание — это обоюдоострое оружие, которое чаще обременяет хозяина, чем способствует его пользе. Оно не всегда приносит счастье, но требует осторожности в обращении с этим знанием. Незнание — неведение и относительный покой, знание — новые сведения и новый сигнал: будьте осторожны с этой новостью!
ВСЕ ЗНАТЬ
Все знать — оно ли хорошо?
Все знать — какое счастье в этом?
Помочь незнанию советом,
Как вроде нищему грошом,
Достало б такта и казны
Дающему — и без попрека...
Так пользы с одного урока
Бывает мало. И цены,
И полцены-то не всегда
Отдаст посредственный ценитель:
Войскам его зачем воитель,
Чья сила — знания орда?!
...От просветления — темно.
От прояснения — ненастье.
Все знать. Все знать! Зачем оно?
Все знать — такое ли уж счастье!?
Сентябрь 1997г.
ЗОЛОТО 2. Золотое слово, золотое сечение, золотое руно.… И всего-всего золота мира не хватит, чтобы расплатиться за черное — чернобыльское — горе. Когда люди так мало ценят золото души, золото ума, золото даров природы, когда золота добра — крупинки, а черной смолы зла — котлованы и вагонетки; когда золото солнечного луча не может пробить черную тучу тьмы, тогда сбывается черная быль, и всего золота мира не хватит…
…А что: в мире еще осталось золото?!
ЗОНА 1. 30-километровая зона ЧАЭС, загрязненная продуктами аварии на Чернобыльской АЭС, а также радиоактивными дисперсными аэрозолями, возникавшими при пожарах, периодически вспыхивавших на пораженных территориях, — самая опасная для людей и животных зона пребывания, а также — зона крупномасштабного загрязнения лесов и растений. Так было отмечено в первоначальный послеаварийный период, так оставалось в течение всего ликвидационного периода. Опасность и до сих пор никуда не исчезала, а так и оставалась в зоне. Шли работы, полные риска и опасности, и осторожность стала главным их условием. Мелкие и ощутимые загорания, начиная с апреля 1986, случались по несколько раз на день. Напряженность работ в зоне не убывала. Никто не знал точно, насколько опасность продлится во времени, насколько распространится за пределы этой и других зон, но какие могут быть тут для нее ограничения, и кто их установит? Зона есть зона… Ряд участков и районов 30-километровой зоны оказались зараженными долгоживущими изотопами плутония и останутся особо опасными для проживания людей и животных на многие десятилетия и века. Даже через 300 (!) лет после аварии, когда цезий-137 и стронций-90 практически распадутся, полноценной жизни здесь не будет — таков прогноз специалистов…
Мне, далеко не специалисту в столь важных вопросах, не однажды приходила в голову мысль: а если бы взять огромный непроницаемый колпак и накрыть им всю эту зону лет на сто или двести, предварительно отселив все живое и предусмотрев безопасность «дорабатывания» реакторов? И ничего больше не нужно было бы ликвидировать, и люди живы бы остались…
ИГРА, ИГРЫ. Играть — это здорово, интересно, познавательно и все такое. Только обязательное условие игры — соблюдать ее правила и не выходить за ее границы, а это так трудно… В атомные игры играть более чем опасно, ведь при неблагополучном исходе такой игры в выигрыше получается Чернобыльский дракон!
НЕ ИГРАЙ В ЧУЖИЕ ИГРЫ
Не играй в чужие игры,
Не шути с зубастым тигром —
Тигры не поймут.
Не влезай в чужие драки,
А не то тебя собаки
В клочья разорвут.
Не садись в чужие сани —
Не старайся на обмане
бъезжать обман.
Не кради чужое счастье —
Попадешься в одночасье
В собственный капкан.
Не кормись в чужой кормушке,
Привыкай к своей горбушке —
Привыкай скорей.
А ломясь в чужие двери,
Помолись, по крайней мере,
Возле тех дверей...
Август 1988г.
ИДЕЯ. За долгие тысячелетия существования жизни на Земле сама идея жизни много тысяч раз подвергалась испытанию на прочность в рамках отпущенной нам цивилизации. Бывали жестокие и жесточайшие испытания, но все же таких испытаний, как в двадцатом веке, идея жизни еще не встречала на своем пути. Идея выжила, превратившись из идеи жизни в идею дальнейшего выживания. А дальше что?
ИЗВЕРЖЕНИЕ 1, 2. Извергалось чернобыльское чрево не однажды… Пожар, возникший в «узком месте», в помещениях главных циркуляционных насосов, ночью с 22 на 23 мая 1986 года — подтверждение того, что опасность могла случиться в любую секунду отсчета. Вот она и случилась. Самое страшное в этом было то, что среди безусловных последствий разбушевавшегося пожара могла бы произойти остановка главных циркуляционных насосов, которые держали на себе третий и четвертый реакторы, ведь 8 турбогенераторов 3-го и 4-го энергоблоков находились под водородом. В таком случае выход из строя третьего реактора был бы неминуем, а это — новая авария: взрыв 3-го блока и горение остатков 4-го блока атомной станции. Но КТО и КАК будет тушить пожар? Потом уже скажут: «Пожарные, ликвидировавший этот пожар, хорошо знали, на что шли. При тушении многие из них не раз вспоминали о своих предшественниках, погибших от пожара 26 апреля 1986 года и похороненных в Москве на Митинском кладбище…»
Дело в том, что в уставных документах пожарной охраны МВД СССР не было указаний к действию оперативных подразделений по тушению пожаров на атомных объектах, что стало причиной гибели 28–ми человек на пожаре на ЧАЭС 26 апреля 1986 года. Но Максимчук поступает промыслительно, с опережением установок. Он избирает верную тактику посменного тушения в условиях повышенной опасности (в каждой смене 5 человек – бойцы во главе с офицером), ограничивает пребывание каждой смены в опасной зоне (до 10 минут), чтобы люди не переоблучились. Далее – мобилизовал всех имеющихся в наличии сотрудников и резервистов; вызвал резерв из Киева и Иванково; лично руководил тушением пожара с 2 часов 30 минут до 14 часов 23 мая 1986 года – пока физически держался на ногах, и уже отдавая последние силы, произвел расчет пенной атаки с таким прицелом, чтобы не дать вспыхнуть пожару вновь или «проснуться огню» в другом месте кабельных тоннелей.
Его уверенные действия позволили пожарным успешно осуществить верный замысел на практике, ликвидировав смертельно опасный очаг пожара за относительно короткое время. В эту ночь в подчинении у Владимира Михайловича было 318 человек и 60 единиц пожарной техники. Все работы по тушению пожара проходили достаточно четко и организованно. Все люди остались живы. Пожар потушили с наименьшими потерями, предотвратив более страшное — усмиренный огонь не побежал по кабелям в третий блок.
Иначе…
Перспектива извержения Чернобыльского дракона была блестящая!
Как справедливо говорили тогда, решительность и самоотверженность Владимира Михайловича спасли людей, станцию и – по большому счету – полпланеты.
С тех самых пор пожарные страны стали называть Владимира Михайловича героем Чернобыля.
ИЗВЕРЖЕНИЕ 1. Хотелось бы обойти такое страшное вулканическое слово или заменить другим, помягче, — не могу! Два объемных, последовавших один за другим взрыва оглушительной мощности ночью 26 апреля 1986 года извергли черный гнев. Извержение полностью разрушило четвертый реактор и здание реакторного помещения, сорвало крышу со здания четвертого блока, сместило и развернуло основополагающую плиту, герметизирующую реакторный отсек. Через образовавшееся отверстие выбросило топливо, графит, бетон и другие материалы и осколки, обнажилась активная зона реактора. Из жерла разрушенного реактора истекали столбом продукты горения, в машинном зале было разлито несколько сот тонн турбинного масла…
Эти тонны и килограммы осели на крышах машинного зала, площадях разрушенного сооружения и на территории станции, что представляло собой смертельную угрозу для всех, попавших в зону их действия. Кроме того, образовались проломы в крышах и стенах помещений третьего энергоблока, были выбиты окна и двери, что способствовало выбросу радиоактивных веществ и аэрозолей в помещения главных циркуляционных насосов. Ряд лестничных проемов и коридоров, помещения вентиляционного центра, а также монтажные пролеты блока подверглись заносу радиоактивной пыли и мусора. Все отметки третьего блока — от нуля до 35 метров — оказались зараженными. Кроме того, несколько тысяч тонн радиоактивной воды из разрушенных систем циркуляции, а также пролившейся во время тушения пожара 26 апреля, затопили все нижние отметки. Беда сторожила каждую секунду, каждый миг…
Если что — действовать нужно быстро и умело.
ИЗВЕРЖЕНИЕ 3. Да, извергалось ядерное Чернобыльское чрево, и не раз, получается... Извержения знаменитых природных вулканов не однажды были описаны историками, особенно впечатляют описания гибели Помпеи. Наверное, когда-то будут картины и рассказы о Чернобыльском извержении — как извержении планетарного масштаба, ибо...
Чернобыль — извержение всех извержений, ввергавших в бедствия когда-либо существующие народы и страны на планете нашей: Чернобыль — извержение смерти в жизнь всего живого на планете скорби; Чернобыль — извержение всякого конца во всякое материальное начало, и где конец такого конца? Но страшнее всего — извержение Чернобыльского черного духа, духовный Чернобыль...
ИЗДАНИЕ. Написать можно все, что угодно: письмо, статью, программу чего-либо, диплом, рецензию, стихотворение. Можно про жизнь, про любовь, про Чернобыль вот… А дальше что? Прочитать друзьям? Положить «в стол» — законсервировать? Порвать и выкинуть? Если написанное не будет издано — грош ему цена, а то и меньше. Если бы не издали в свое время то, что написали Данте или Байрон — кто бы узнал о них и об их творениях? У них тоже были свои сложности и проблемы с изданием, но тем не менее… А в наше меркантильное время гораздо выгоднее печатать и обсуждать на страницах изданий, к примеру, курсы валют, чем издавать стихи, пусть и на самой дешевой бумаге — особенно, если стихи действительно хороши. Издательства с деньгами сориентированы на «фишку» коммерческой выгоды, да разве хорошее всегда может быть выгодным? На базе стоящего материала они пока зарабатывать не научились… В другие издательства нужно приходить сразу со спонсорами, а где же их взять? Спонсорам тоже быстрая выгода нужна, а на прошедшей — пусть и глобальной — катастрофе много не заработаешь. Чтобы оставить материалы для истории — тут нужно подумать на три хода вперед. Тут нужно государственное мышление, пусть и капиталистическое.
Вот и про словарь, мой и Чернобыльский…
В одной Москве только более тысячи частных фирм, базирующихся на выпуске оборудования и продукции для пожарной охраны. Да если бы каждая из них кинула бы в мою корзинку по десять долларов, мне вполне хватило бы тех денег на издание «Чернобыльского словаря человечества»! Как добраться до тех фирм — вопрос… А мне ведь и еще многое другое нужно издать, да еще с иллюстрациями, что очень удорожает книги. Может, и правда — лучше все порвать и выкинуть? Пока не решаюсь… Пока что сижу, как черепаха Тортилла с золотым ключиком – на островке, а клад с рукописью — на дне пруда. Пусть лежит. Иногда ныряю, встряхиваю и проверяю написанное, добавляю новые «перлы». Сторожу и жду.
Мимо проплывают крокодилы, пролетают стрекозы.
С берега приветствуют муравьи.
Рыбам почти все равно, да и птицы уж больно высоко летают…
* * *
Жаль, что черепахи живут так мало, не более трехсот лет…
ИЗЛУЧЕНИЕ. Излучение радиоактивного распада — невидимое, неслышимое, неуловимое — возникло при взрыве и выбросе из разрушенного реактора продуктов ядерного топлива и радиоактивного графита на Чернобыльской станции. Излучение не знает границ. Оно стало главным фактором поражения всех живых организмов в пределах территории атомной станции и за ее границами. После этого главным стало — ликвидировать последствия этих разрушений и изолировать опасные компоненты. Все, кто занимались такими работами, были в той или иной степени подвергнуты действию смертельного излучения.
Кому-то досталось больше,
кому-то меньше;
кому-то пока повезло,
кому-то уже никогда не повезет...
ИЗОБРЕТЕНИЕ. Творческая мысль, по инерции бездуховного мышления движимая, и усилия высоких технологий, по той же инерции подвергающие опасности нашу жизнь, привели неразумное человечество к изобретению атомного реактора и атомной бомбы. Оказалось, что «якобы» мирный атом не менее опасен, чем военный его собрат. Вот тебе и изобретения! Изобрести можно все, что угодно — бумага терпит, железо терпит, вот только природа не терпит насилия над собой… Ну, чего мы еще не изобрели? Что, Чернобыль — это еще не конец амбициозно-материалистическим экспериментам?
Что, будут и другие изуверские изобретения?
ИЛИ. Или не люди мы? Или не нужны нам для жизни примерно одинаковые условия существования? Или кто-то надеется убежать от Чернобыля на другую планету?
Или черное когда-нибудь станет белым? Или… что-то еще можно сделать?
ИМЕНА. Дорогие моему сердцу имена!
Родные моей душе имена…
Бессмертные имена пожарных-спасателей, героев моего Отечества, имена сынов человеческих. Триста восемнадцать имен из списка, и среди них — дорогое для меня имя.
К сожалению, у меня нет доступа к нужной информации, и мне известны лишь несколько имен из тех трехсот восемнадцати, но величина и величие этих имен несомненны.
Эти имена — имена навсегда.
Имена пожарных, работавших на пожаре той ночью с 22 на 23 мая 1986 года на Чернобыльской АЭС, которые удалось узнать:
Максимчук Владимир Михайлович
Чухарев Владимир Васильевич
Гудков Александр Сергеевич
Ткаченко Василий Степенович
Матросов Владимир Евстафиевич
Богатыренко Станислав Борисович
Осипов Владимир Александрович
Романюк Владимир Яковлевич
Коваленко Федор Федорович
Мироненко О. П.
Лебедев С. П.
Митько В. С.
Ширим В.С.
Скляр М. И.
Новосельцев Николай Григорьевич
Вересоцкий Григорий Григорьевич
Мурзин О. З.
Голота В. М.
Гребенюк М. М.
Камишанский М. М.
Гиркун М. А.
Поздняков Николай Иванович
Скидан Николай Иванович
Пономаренко Николай Иванович
Бервицкий Юрий Александрович
Мурзин Александр Зиновьевич
Щербань Леонид Михайлович
Проценко Игорь Иванович
Навроцкий Виктор Иванович
Вербицкий О. З.
Трофименко С. Ф.
Бартчак О. О.
Зимовченко В. М.
Товстенко О. С.
Король Василий
Крыса Иван
Собченк
Шереметьев...
* * *
Имя – очень важно!
За каким именем идти?
Какому имени доверять?
…Как говорят теперь пожарные: «Максимчук – это наш бренд». Личные качества, Владимира Максимчука, его поступки, высокий профессионализм, преданность своему делу являются хрестоматийными образцами. Пожар на Чернобыльской АЭС в ночь с 22 на 23 мая 1986 года стал главным пожаром, выпавшим на его долю, – именно в той ситуации он ярко проявил себя как специалист и как человек. Он и раньше относился к числу редких руководителей, которые по-отечески опекали своих подчиненных и никогда не подвергали их необоснованному риску. И тут — люди поверили в имя человека, который прежде себя никогда ничем не запятнал, и именем своим — стал щитом их именам. Они не посрамили своих имен и, в итоге, подтвердили правильность принятого решения. В условиях высокой радиации (в зоне загорания до 250 рентген/час), сложностях планировки помещений и кабельных трасс, неисправности противопожарного водопровода и отсутствии освещения люди сумели ликвидировать пожар за возможно краткий срок.
В ту майскую ночь они увековечили свои имена в памяти спасенного ими человечества…
Это имена, бывает, задерживаются на этом свете долго, а люди — увы! Укоротить себе жизнь ничего не стоит. Тогда никто не погиб, но в госпиталь сразу же были доставлены многие, примерно каждый восьмой. с течением же времени в медицинской поддержке так или иначе будут нуждаться все. На больничную койку, под капельницу, с тяжелыми ожогами верхних дыхательных путей и лучевыми ожогами ноги сразу же попал и Максимчук, твердо убежденный лишь в одном: решение этой ночью он принял единственно правильное. А киевские врачи оценили его здоровье как неизбежное приближение к смерти, если не через год, так максимум — через пять лет.
Смерть не меньше, чем жизнь, отбирает и запоминает значительные и стоящие имена.
ИНВАЛИД 1. Инвалид, инвалиды, инвалидность. Инвалидность и Чернобыльская авария — два тесно, слишком тесно связанных слова. Редко кто из ликвидаторов сохранил свое здоровье в «дочернобыльском» состоянии, таких — единицы, а основная масса нуждается и теперь в серьезной медицинской помощи, лекарствах, витаминах, аппаратах индивидуального пользования, продуктах диетического питания. Самые крепкие и мобильные мужчины нашей страны оказались беспомощными перед обрушившимися на них болезнями. «Инвалид Чернобыля», тот самый, которому наше общество обязано своим номинальным благополучием, стал самым незащищенным человеком нашего больного общества. с каждым годом чернобыльская инвалидность выдвигает все новые проблемы, задет все новые вопросы, вопиет все громче и громче! Коварное воздействие радиоактивного поражения сказывается еще и в том, что оно имеет не только объективные, но и субъективные факторы воздействия на живой организм, а стрессовый фактор добавляет свою немалую составляющую к развитию болезней. Условия катастрофы во многом были схожи с условиями войны, а последствия — гораздо серьезнее. В итоге инвалиды всех трех групп составляют немалую часть оставшихся в живых ликвидаторов.
Иногда шутят, что все же лучше оставаться живым инвалидом, чем стать умершим ликвидатором. Однако… К настоящему же времени пошла другая волна: получить или доказать инвалидность, связанную с Чернобылем, с годами становится все труднее. Потому почти все, кто живы на сегодняшний день — фактически инвалиды, да не все инвалидность имеют. Это в самые первые годы можно было еще добиться инвалидности, многим — даже предлагали. А теперь — попробуй, так вряд ли и получится… Получение инвалидности непосредственно связано с пенсионным обеспечением и другими выплатами и компенсациями. Более того, многие ликвидаторы принципиально не пожелали в свое время заручиться инвалидностью, связанную с Чернобылем, перечеркивая тем самым, свои рабочие и творческие планы, добивая себя морально инвалидным статусом.
Что в итоге? Например, Владимиру Михайловичу Максимчуку не однажды предлагали оформить документы на получение группы по инвалидности, направляли на прохождение соответствующих обследований. Да только он и слышать об этом не хотел, ибо уход со службы для него означал отстранение от любимой работы, да и от самой жизни. Получение инвалидности духовно убило бы его, ибо о личной — материальной — выгоде он никогда не думал. Вне службы пожарной охране свою жизнь не представлял. Когда уже болел в тяжелейшей форме, когда умирал — и то не оставлял планов на будущее по совершенствованию и развитию службы, по спасению людей…
Что в итоге? Та пенсия, которую получал бы он сам, останься в живых, так и не оформляя инвалидность, или та пенсия, которую получает теперь наша семья — в моем лице — как минимум в три раза меньше той, которую бы начислили при условии наличия у него инвалидности. Так положено по закону. Все великие и важные дела Владимира Михайловича, совершенные им для людей, для службы, для страны — не в счет. Для чиновников — главное — оформленные вовремя документы или их отсутствие. А для военных ведомств — вообще существует барьер компенсационных выплат за ущерб, нанесенный здоровью ликвидаторов в Чернобыле, и семьям, потерявшим своих дорогих людей. Выходит, что платят пенсии по потере кормильца, а не за ущерб, связанный именно с потерей здоровья и жизни в связи с Чернобылем — мужа и отца, например. То есть вроде как шли бы мы вместе всей семьей по дороге, останавливались на привалы, ели-пили, горя не знали, да вот нечаянно потеряли кормильца…
И что тут скажешь? Молодцы те ликвидаторы, которые сумели уцелеть, «расшифровать» все законы и оформить инвалидность — тотчас же, как почувствовали такую необходимость. Трижды молодцы те, кто поспешили научить своих родных и близких, как действовать в ожидаемых либо в исключительных обстоятельствах. В нашей семье никто ни о чем таком не думал, заботы были совершенно о другом. Теперь же что докажешь? А для меня — сражаться с законами и инстанциями — себе дороже…
Да, инвалиды, как и герои, дешевле обходятся, когда они становятся мертвыми.
ИНОГДА. Иногда мне кажется, что в каком бы времени ни оказался, в какой водоворот событий ни попал бы, какой бы жизнью ни жил — удивляться чему-то новенькому не придется. Институты — одни и те же. Люди — те же самые. Ориентиры — в зависимости от погоды и местности, это уж точно, всякий раз нечто новенькое. Пока сориентируешься, и жизнь пройдет. А так… Хоть живи, хоть не живи — для остальных ничего не меняется, был ли ты когда-нибудь или тебя и вовсе не было.
Иногда мне кажется, что вот проснусь поутру, выйду на улицу, оглянусь и вдруг… Вокруг — ледяное поле, а на нем идет сражение тевтонских рыцарей, трещат копья и мечи, рассыпаются железные кольчуги, растут горы замерзающих окровавленных тел. Я бы не удивилась. Или… Охотник уже вот-вот спустит курок, и пуля почти настигла мою перепуганную лань, не успевающую достичь спасительной гущи леса! Я бы не удивилась. Или… Внезапно с неба на голову сыплется каменный град, и от него никуда нельзя укрыться, ибо его могучая сила раскалывает напополам стоэтажные небоскребы. Удивляться уже некогда!
Иногда мне кажется, что вокруг нет ничего прочного и правильного, а есть нечто неустойчивое и противоестественное человеческой сущности. Когда бы ни родился, все так же и было и остается на века. Чернобыль-то давно это подметил — в свою пользу. Иногда и ему казалось то же самое, что и мне, — это в представлении о людях, зато в представлениях о себе — совсем противоположное…
* * *
Мне бывает больно иногда
Пропускать минуты и года,
Как составы быстрой электрички…
Что же? — Мчаться им наперерез,
Если нужно срочно, позарез,
Или переждать их по привычке?
Торопиться или тормозить —
Значит свой состав перегрузить,
Только он и так-то еле тянет…
Иногда… На грани лет и дней
Мысль взметнется эхом в тишине
И за эту грань бесследно канет…
Ноябрь 2001г.
ИНТЕЛЛЕКТ. На руинах Чернобыльских развалин что же взрастет? Вопрос адресую к интеллекту человеческому.
…Ответ простой, но жду его не скоро...
ИНТЕРВЬЮ 2.
ИНТЕРВЬЮ ИЗ ЧЕЧНИ. Май 2001г.
Говорит мужчина:
— Сколько лет так уже? Давно, точно не скажу… Дом вот весь разрушен, крыши нет. Хозяйство почти пропало. На что живем? Как-то стараюсь, чтоб детей уберечь и пропитать. Да приходят то одни, то другие. Кто просит поесть, кто грабит, кто стреляет. Прячемся, да разве укроешься? Все село привыкло… Да что делать… Когда будет конец, никто не знает... Где старший сын? С кем? Ушел давно, а куда — не знаю… Храни его Аллах…
Говорит женщина:
— О чем спрашиваете? Вы не меня спрашивайте… Я не здешняя. Живу здесь в палатке, временно, уже три месяца почти… Мой дом разбомбили… Все мои погибли… идти мне некуда… никого нигде нет. Нас тут кормят, солдаты приносят еду… Муж давно пропал, а где — никто не знает. Дети… Нет! Не могу…
Говорит старик:
— Мне — что? Я уже старый, мне все равно помирать пора. Мы тут всю жизнь прожили. А такого не припомню; я-то раньше жил через три горы отсюда… Воюют… Всем нужна выгода. Нефть, нефть… Говорят, нефть дорого стоит. А жизнь? Родных моих тут нет, а до них не добраться. Кому я нужен? Да мне все одно помирать пора… Дети вот… Да кому до них дело?
Говорит ребенок… Нет. Мальчик ничего не сказал. Что он видит? Что запоминает? Чему учится? Школы давно закрыты. Взрослым нет дела до детей. Страх и разруха гонят людей, убивают слабые ростки жизни, приучают к ожиданию горя и беды.
…Что будет завтра с ними и со всеми нами?
…Ответа нет…