Людмила Максимчук
«Перечитывая заповеди Господни», 2009
Пьеса в стихах, в десяти картинах, с прологом и эпилогом
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Занавес опущен. Выходит автор и первый чтец, становятся с краю.
АВТОР:
Заповедь четвертая.
«Помни день субботний, чтобы проводить его свято:
шесть дней работай, а день седьмой – день покоя –
да будет посвящен Господу твоему»
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ:
Господь повелевает человеку: шесть дней работать
И заниматься тем, к чему кто призван,
А седьмой день посвящать на служение Богу,
Заниматься святыми и душеполезными делами:
Помогать бедным, посещать больных и заключенных,
Утешать печальных, читать Писания,
Ввести благочестивые разговоры.
В Ветхом Завете праздновался седьмой день недели,
Суббота, что по-древнееврейски значит «покой» –
В память о седьмом дне творения мира,
Когда Бог отдыхал от трудов.
В Новом Завете стал праздноваться первый день недели,
Воскресенье – в память Воскресения Христова.
ПЕРВЫЙ ЧТЕЦ:
История четвертая. Мой заветный дом, мой ковчег родной
Автор уходит. Занавес поднимается. На сцене по обе стороны скрижалей – покосившиеся и прочные дома, есть и высотные. Имитация новой стройки и разрушение прежних построек. Миманс – бедные странники, идущие босиком по бездорожью; дома и стройка не имеет к ним никакого отношения.
ЧТЕЦ:
Башмаки растерли в пыль
Вековых дорог мозоли.
В колеях засохла пыль
И растрескалась от боли.
Здесь и кони не пройдут,
И застрянут самосвалы.
Только ноги пронесут
Через камни и завалы.
Далеко идти пешком,
Да в обход не получалось…
Шли святые босиком,
И дорога не кончалась…
Странники исчезают из поля зрения., только один из странников задерживается, опирается на посох, оборачивается… Выходит женщина из бедного сословия – обращается я к этому страннику.
ЖЕНЩИНА:
Пришелец! Ты вошел в мой опустевший дом,
Принес с собой метель и вьюгу спозаранку.
Ты разбудил меня. Проснулась я с трудом…
Я видела во сне цветущую полянку.
Пришелец! Ты сказал, что голоден и слаб…
А на поляне той — ковер из земляники…
Ты знаешь — про нее? Входи, ты так озяб,
Что посох твой примерз к полам твоей туники.
Пришелец! Ты похож… Не помню… Не могу
Я знать и понимать… Да ты прости невежду…
Поближе подходи к столу и к очагу,
Согрейся и поешь, и просуши одежду.
Пришелец! Что с тобой? Плоха моя еда?
Мой земляничный торт остался на поляне…
А здесь… Не обессудь… Для моего труда
Хватает тех запасов, что скопились ране.
…Пришелец! Ты уже согрелся и поел.
Немного отдохнул… Пурга угомонилась.
Я собрала тебе в дорогу… Ты хотел
Мне что-то рассказать? …Прости, я утомилась.
Пришелец! Поспеши! Ты медлишь? Почему?
…Остаться? …У меня? — Плохая я хозяйка…
Я не гоню тебя, но кто ты — не пойму,
Хотя понятно мне, что ты — не попрошайка.
Пришелец! Что? …Ушел… Откуда здесь — пирог?!
Он пахнет земляникой… Что я натворила…
Все! Вспомнила теперь, да в этом малый прок…
Вот так же, год назад, Ты приходил, Пророк,
А я тогда тебе и двери не открыла…
Женщина и старец уходят. Выходит солист.
СОЛИСТ:
Мне мешают люди и дома
И суровое родство заборов
Воспринять величие соборов
Кладовыми сердца и ума...
Храмам, теремам и куполам
Будет время царствовать и править,
И придет пора то время славить
Всем фанфарам и колоколам!
Свечи и лампады зажжены...
Но отпущены иные сроки –
Слишком люди алчны и жестоки,
Слишком уж надежны и высоки
Те заборы и дома прочны!
ХОР:
Свечи и лампады зажжены...
Но отпущены иные сроки –
Слишком люди алчны и жестоки,
Слишком уж надежны и высоки
Те заборы и дома прочны!
Солист уходит. Выходят Герой – в готовности поделиться своими огорчениями.
ГЕРОЙ:
Получил я в наследство от папиной тетки в Тамбове
Особняк вместе с флигелем, садиком и гаражом.
Но зачем тот Тамбов или мамкин домишко во Пскове?
То ли дело в Москве или, может быть, за рубежом.
Зарубеж – это красная буква для красного слова,
Не по нашим корявым зубам те «орешки» пришлись.
Что касается Пскова, а с ним (и подавно!) Тамбова –
С этим тягостным делом мы вовремя разобрались.
Мы продали гараж, особняк и домишко старинный,
Подсчитали, что хватит деньжат на желанный проект.
И коттедж в Подмосковье построить решили с Мариной,
А Марина, жена моя, любит размах и эффект.
Сговорились, купили участок, «кусочек» приличный,
Приступили к строительству; тут же союз мастеров
По знакомству нашли. Ну, вперед! Выходило отлично,
И к весне наш заветный коттедж был почти уж готов.
Выходят маски, миманс, прислушиваясь к истории Героя; озираются вокруг. Миманс – пантомима.
МАСКИ (в недоумении):
Мой заветный дом, мой ковчег родной.
Будешь ты готов нынешней весной!
ХОР:
Кто же строит зимой в Подмосковье?
Что за спешка, и что за дома?
МАСКИ:
Стройте, стройте себе на здоровье!
Да и теплая нынче зима!
ХОР:
Разве мало мы строили, мало старались?
Только эти дома на Земле не остались!
Люди строили, люди же их разрушали,
А иные дома очень быстро ветшали.
Уходили века и сменялись эпохи,
Получая в наследство ничтожные крохи.
МАСКИ:
Кто живет во дворцах, кто ютится в подвалах.
А другие живут словно птицы, на скалах!
На фоне современных строений появляется безжизненная скала с маленькой хижиной на самом верху. Маленький ослик с повозкой привязан у порога.
ЧТЕЦ:
(Его слова сопровождаются пантомимой.)
Мой дом стоит
На крутой скале,
Разве ты не видишь?
Мой дом дрожит
От семи ветров,
Разве ты не видишь?
Мой дом ветшает
От нищеты,
Разве ты не видишь?
И слышу я голос,
Идущий с небес –
Спаситель мой
Говорит со мной
И мысленно отвечает:
“Твой дом стоит
На крутой скале –
Что же в том плохого?
И Лазарь жил бедно,
Вроде как Я –
Что же в том плохого?
И дом его был
Вроде как твой –
Что же в том плохого?
И сам он дрожал
От семи ветров –
Что же в том плохого?
Зато после смерти
Лазарь обрел
Свой дом
На Небесах! –
Разве ты не видишь?
А раньше жил
Не лучше тебя –
Разве ты не видишь?
А знатный богач
Был жадным и злым –
Много ль в этом проку?
И был его дом
Переполнен добром –
Много ль в этом проку?
Купался в богатстве
И в нем утонул –
Много ль в этом проку?
Богач после смерти
Горит в Аду, –
Много ль в этом проку?
И все богатства
Его не спасли –
Много ль в этом проку?
А раньше жил
И горя не знал –
Много ль в этом проку?
И бедного Лазаря
Презирал –
Много ль в этом проку?”
...Господь дал Ною
Вечный Завет –
Разве ты не знаешь?/
Господь дал радугу
В Небесах –
Разве ты не знаешь?
И никогда потоп
Не зальет
Скалы и равнины –
Разве ты не знаешь?
Твой дом стоит
На крутой скале –
Что же в том плохого?
Так и живи на крутой скале –
Что же в том плохого?
Лучшего дома
Нет на Земле –
Разве ты не знаешь?!
Чтец уходит. Скала с хижиной исчезает. Стройка современности – в разгаре. Присоединяется балет.
ХОР:
Мы не поняли, что и откуда берется,
Только слышали, что мастерам достается!
Гонят в шею, торопит хозяин суровый.
Не к добру эта спешка, попомните слово!
Все происходящее сопровождается сценками строительства. Второстепенные лица – жена, строители. Герой озадачен.
ГЕРОЙ:
(Его слова сопровождаются пантомимой.)
Переехать бы к маю, да тянут работы с отделкой!
Прохиндеи-строители стали хитрить и мудрить.
Мы с Мариной – свое; мол, зачем нарушаете сделку?
Отменить выходные – и вовремя все завершить!
Погоняла Марина: «Давайте быстрее, проворней!»
Из себя выходила, хозяйской расправой грозя.
Трое – те ничего, а четвертый попался упорный,
Все нудил и твердил, что «в субботу работать нельзя».
– «Да какая ж суббота? Сегодня – поди, воскресение!»
– «Ну, тем более… Я перечитывал Ветхий Завет…»
– «Люди добрые, гляньте: лентяй возомнил о спасении,
А работать не хочет! Лентяям – спасения нет!»
Ишь, придумал, негодник, порушить хозяйские планы –
Мы с Мариной завыли, как серые волки в лесу.
«Мы же денежки платим!» – и он покопался в карманах,
А потом заикнулся, что пост, и что Пасха уже на носу.
Ну и что, если Пасха? Мы – тоже крещеные люди,
А не звери какие-то и не тираны, поди!
Потакать, распускать – значит, доброго толку не будет,
Да еще и прогноз обещал (в самый раз!) проливные дожди.
МАСКИ (с надрывом):
Мой заветный дом, мой ковчег родной.
Будешь ты готов нынешней весной!
Зрелище суеты и неразберихи вокруг строящегося коттеджа. Герой и его жена выходят из себя.
ГЕРОЙ:
(Его слова сопровождаются пантомимой.)
Что же делать? С другими – такими ж – попробуй связаться!
Надавили на этих – и вроде бы, дело пошло…
Эх! Работникам нашим пришлось хорошо постараться,
И «союз непокладистых» правил свое ремесло.
Наконец, все готово. С работниками расплатились,
Проводили на станцию... Вдруг налетел ураган!
Мастера – уже в поезде, мы – в «Мерседесе» укрылись;
За дрожащими стеклами шел настоящий буран.
Через час успокоилось… Радио не умокало,
Верещало о жертвах, о силе стихийных ветров.
…Мы – к коттеджу скорей: где же он, наш ковчег, что с ним стало?
Смотрим – только гора кирпичей, как поленница дров!
На секунду свет гаснет. При освещении – полная картина крушения надежд. Скрижали выступают над развалинами – глыбой. Балетный номер.
МАСКИ (уныло-скорбно):
Мой заветный дом, мой ковчег родной.
Будешь ты готов нынешней весной!
Герой и его жена обмерли.
ГЕРОЙ (ужасаясь):
Развалилась махина камней, словно хлев из соломы,
Иль не так… Тот мужик поминал то солому, то хлев…
Воскресение! Пасха… О, Господи, кто мы и что мы?
А Тамбов? Или Псков? Страшен Господа нашего гнев…
У соседей жилища стоят, даже не шелохнулись,
Лишь у крайнего дома забор покосился чуть-чуть.
Я не верю глазам… Это сон? Мы еще не проснулись…
Это явь? Как хотелось бы мне беззаботно уснуть!!!
ХОР:
Почему? Отчего? И какая на это причина?
Рвет и мечет, и злобою пышет Марина.
А хозяин присел на развалинах дома-ковчега;
Дома нет, крыши нет, со страховкой его подвели.
В «Мерседесе» умчалась Марина. Осталась телега,
Развалюха-машина, почти что телега,
На которой строители вещи свои привезли…
Герой машинально присел у колеса телеги. На сцене показывается старец с посохом, пришелец из первой сцены – словно застывает, глядя на всю картину. Остается до конца действия в молчаливом осуждении.
МАСКИ:
Мы строили хоромы, терема,
Дворцы, палаты и особняки,
И верили: надежны те дома,
Которые до времени крепки.
А время все иначе рассудило:
Казавшееся прочным, слабым было!
ХОР:
А время все иначе рассудило:
Казавшееся прочным, слабым было!
Выходит чтец. Пришелец прислушивается к его словам, кивает головой в знак согласия.
ЧТЕЦ:
Мне нет нигде приюта и покоя,
И не надеюсь, что еще найду.
Такой ли крест мой, время ли такое,
Что я никак до дома не дойду?
Но не хочу ни милости последней,
Ни жалости последней – ни к чему...
Наверно, жизнь моя – удел наследный
Всех тех, кто и не жил в своем дому!
За спиной Героя все растворяется и теряет формы, остались только скрижали. Герой встает и обращается к ним.
ГЕРОЙ:
И куда ж мне податься? В квартиру, где стены не греют?
Где жена меня будет день за день со света сживать?
А о новом строительстве даже и думать не смею…
Где же средства? И как буду век доживать???
…Ах, житье мое горькое! Как я теперь одинок!
Мне судьба приготовила слишком жестокий урок.
Я – в отчаянье полном, и что теперь делать? Не знаю.
Помоги мне, даруй мне надежду, Господь!
Как к последней инстанции только к Тебе прибегаю:
Мою душу согрей, поддержи мою бренную плоть!
Не оставь меня, Господи, дом помоги обрести!
Только Ты меня можешь простить, пожалеть и спасти!!!
Герой падает на колени. Появляются Божественные существа и Ангелы, сочувствуют. Выходит солист.
ЧТЕЦ:
Когда все в руках рассыплется и превратится в прах,
Когда и успех, и сладости − да на чужих пирах,
Когда отберут последнее сытые господа,
Когда предадут любимые любящих и когда
Не подадут на паперти ломаного гроша –
Останется только − музыка, музыка и… душа!
ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СОЛИСТ:
Ты мне сказал, как нужно в мире жить,
Ты написал, чтоб я запомнил это,
Ты завещал, что главное – любить,
Любовь – основа Высшего Завета.
Ты заповедал: нарушать нельзя!
Нарушишь – навлечешь беду большую,
А я, Твой сын, я позабыл Тебя –
Я согрешил! – о чем теперь горюю…
ХОР:
Да, я нарушил Заповедь Твою,
И вот теперь перед Тобой стою,
Меня опять ударила беда,
Поверь в последний раз, что никогда –
Я так не поступлю, не согрешу!
Прости, Господь, прости меня – прошу,
Я виноват, сердечно каюсь я,
Ты – милосерден, Ты простишь меня…
Я умоляю: сжалься и прости,
Не возводи мне горы на пути,
А расстели поляны и луга
И растопи в душе моей снега!
* * *
…Еще чуть-чуть… еще совсем чуть-чуть –
Господь простит! – и я смогу вздохнуть,
Господь вернет мне радость светлых дней!
…И снова сад цветет в душе моей.
Занавес опускается.
